Любовник из каменного века (СИ) - Володина Таня Страница 16

— Баня и санузел в соседнем помещении, — сказал Олег Петрович. — Коньяк будешь? Есть твой любимый «Хеннесси». Из дьюти-фри.

Надо же, запомнил.

— Для меня, что ли, купил? — спросила Вера, разглядывая кемпинговые лампы, выстроенные в ряд.

Олег Петрович пожал плечами:

— На всякий случай. Иди в баню, я утром воды нагрел. Помойся, согрейся, а то ещё заболеешь.

— А после бани ты меня трахнешь, — предположила Вера.

— А не надо?

— Боюсь потом не досчитаться шапки или ботинок. Или ещё чего-нибудь, что тебе в голову взбредёт. Ты же клептоман.

Вера стояла гордо выпрямившись, хотя зубы постукивали от холода. Олег Петрович порылся в ворохе бумаг и молча протянул конверт из плотной коричневой бумаги. Вера заглянула: пачечка европейских банкнот, стянутая резинкой, красная обложка паспорта.

— А флешка на сто двадцать восемь гигов?

Олег Петрович вытащил её из ноутбука, задумчиво покрутил в пальцах и сказал:

— Ты лучший фотограф из всех, кого я видел. У тебя талант, Вера.

— Я знаю. Отдай флешку!

— Я хочу использовать твои фотографии в своей диссертации.

— А я хочу миллион баксов и Данилу Козловского, — Вера требовательно протянула руку.

Олег Петрович нехотя положил флешку на раскрытую ладонь.

— Смотри, я тебе её отдал, — сказал он, — но сейчас я кое-что расскажу и попрошу вернуть её обратно. И ты сделаешь выбор. Договорились?

— Договариваться с тобой — себя не уважать, — буркнула Вера, но уши навострила.

— Версия о том, что Гростайн — портал в другое измерение и на нём начертаны имена избранных — самая старая и распространённая. Проблема в том, что никто не знал, куда ведёт портал и как расшифровать имена. Они слишком длинные и необычные. Я единственный знал, куда ведёт Гростайн. Зато я не верил в теорию имён, потому что моего имени в списке не было. Я кучу времени убил на эту головоломку! А когда ты сказала, что написала «Верунчик+Ру», у меня в мозгу щёлкнуло: все эти имена сдвоенные!

Олег Петрович скинул промокшую малицу и остался в облегающей термофутболке с длинными рукавами. Развязывая тесёмки на штанах, он продолжил:

— Я кинулся проверять предположение и смог прочитать египетскую пару имён. Это прорыв, Вера! У меня родилась новая гипотеза — тогда, после нашего похода в Макдональдс. — Он остановился напротив неё и серьёзно посмотрел в глаза: — У шаманок есть легенда, что влюблённые могут путешествовать между мирами, если их любовь достаточно крепка. Я и забыл эту дурацкую легенду, но после общения с тобой вернулся и провёл новые исследования. Оказалось, шаманки давно заметили феномен: из Гростайна выходят парами. Только я пришёл один. И ты.

Мокрые штаны шлёпнулись на пол, Олег Петрович остался в трусах. Обычных трикотажных боксёрах, даже не утеплённых. Вера с трудом оторвалась от их созерцания и спросила:

— И что это значит?

— Это значит, что поодиночке мы можем двигаться по временной шкале лишь туда-сюда, как маятники, — Рудов изобразил указательным пальцем движение маятника. — Из современности — в то время, когда ты вырезала наши имена. Потом обратно. Ну, плюс-минус. А вдвоём мы сможем перемещаться во времени, куда захотим. В любую эпоху! — Указательный палец нарисовал бесконечную хаотическую линию. — Это и есть моя гипотеза. Гростайн — мифические «Врата вечной любви». Машина времени для влюблённых!

Олег Петрович подождал реакции Веры, но та была слишком ошарашена, чтобы сформулировать свои мысли. Олег Петрович продолжил:

— Представь, мы сможем увидеть гладиаторские бои в Риме и послушать проповеди Христа. Мы сможем поучаствовать в Варфоломеевской ночи и посмотреть на казнь Марии-Антуанетты. Только представь! Мы сможем прокатиться на «Титанике»!

— И утонуть, — перебила Вера. — Мы же не можем взять с собой Гростайн, верно? Это же не портативная машинка времени, которую надеваешь на руку, как часы, и активируешь в нужный момент.

— Да, придётся много странствовать. Но не факт, что Гростайн — единственный портал на земле. Я думаю, их много. Послушай, Вера! Если ты согласна разделить со мной жизнь, полную приключений и опасности, — верни мне флешку. Осенью я допишу докторскую и прославлюсь как исследователь Гростайна. Ты тоже не будешь забыта, я упомяну тебя в предисловии как автора снимков. Ну или как соавтора, бог с тобой! А потом мы отправимся в долгое путешествие. И все фотографии, которые ты сделаешь в прошлом или будущем, — не знаю, куда нас занесёт, — будут принадлежать тебе одной. А я займусь любимой историей. Как тебе план?

Вера расстегнула куртку: её бросило в жар. Надо действительно глотнуть коньяка и принять горячий душ, а то и заболеть недолго.

— Олег, ты думаешь, я совсем дура?

— Почему?

— Я должна отдать тебе славу ради будущих фотографий с «Титаника»? Но ведь это я начертала наши имена! Благодаря мне мы здесь!

— Но я здесь на десять лет раньше! И я разгадал, по какой причине мы здесь. Я раскрыл тайну Гростайна.

— У тебя нет никаких доказательств! Я вообще не верю, что можно путешествовать по времени куда захочешь, — она повторила хаотическую линию в воздухе.

— Видишь эту золотую корону с королевской коброй? — тихо спросил Олег.

— Ну.

— Мне подарила её юная Клеопатра, когда путешествовала со своим возлюбленным жрецом.

Вера вскрикнула от неожиданности:

— Здесь была Клеопатра? Она подарила тебе золотую корону?!

— Да. Мы не смогли нормально поговорить, потому что не понимали друг друга, но в конце концов нашли универсальный язык общения.

— Я никогда не поверю, что Клеопатра подарила тебе корону! Или она ещё большая дура, чем я, — отчеканила Вера, успокаиваясь.

Всё это одна большая и наглая ложь! Хитрый доцент задумал обдурить её в третий раз, заставить молчать до защиты диссертации. Не выйдет! Вера стиснула флешку в кулаке.

— Она не дура. Просто ей понравилось, как я её… Как я с ней… — в Олеге Петровиче внезапно проснулся питерский интеллигент.

— Ты — её?!

— Да. Ей захотелось, и я счёл возможным…

Вера мгновенно поверила во всю историю. От начала и до конца. Обмякла вся, пальцы, державшие флешку, расслабились. Что значит корона для божественной фараонши? Пыль межзвёздная. Что значит неописуемое, изысканное, пикантное, нежное и острое удовольствие для того, кто ценит удовольствия жизни превыше всего? Ответ очевиден. Вера тоже заплатила за секс с Олегом Петровичем высокую цену — и ни разу об этом не пожалела.

Видимо, Олег Петрович прочитал Верины чувства на её лице. Он протянул руку и мягко спросил:

— Вера, что ты выбираешь: опубликовать фотографии и сорвать мне научное открытие или путешествовать по всему миру и по всем временам? Налегке: только ты, я и твоя фотокамера. Обещаю носить штатив.

Вера, не колеблясь, отдала флешку. Уточнила:

— А леопардовое манто тебе жрец подарил? Как же их вечная любовь?

— Не знаю, у них не было разногласий по этому поводу. На редкость дружелюбная и открытая парочка, — ответил Олег Петрович с таким бесстыдным намёком, что Вера взревновала. — А вот те масоны, которые приходили, чтобы выкопать Гростайн и отвезти его в Америку, постоянно ругались. Не думаю, что они спали друг с другом. Может, их связывала вечная платоническая любовь?

— Масоны?!

— Да, еле отбился! — Ру задумался и прибавил: — Единственная настоящая и вечная любовь, которую я видел, была у Спартака и его жены. Но они недолго здесь гостили: залечили раны и отправились в свой век. Мне пришлось купить им антибиотики и лыжи.

— Твоё предложение насчёт коньяка ещё в силе?

Олег не соврал, он действительно трахался не так, как в предыдущие разы: не как призовой жеребец Ру, и не как питерский доцент-ботаник, решивший расстаться с девственностью в тридцать лет.

Его прикосновения были смелыми, но неторопливыми, трепетными, но жгучими. Всё сбылось: и долгие поцелуи до головокружения, и обоюдоострые оральные ласки, и серия затяжных оргазмов, среди которых был тот самый, ни на что не похожий и очень влажный.