Андрей Муравьев - Так хочет бог! Страница 17

Господин поправил себя сам:

– Хотя какой Босма?! Мы ж его приделали в сорок седьмом. Его и жену его, и детей! Это ж его братик единоутробный. Как его там? Засман? Кросман? Вспомнил – Космин!

Лицо рыжего перекосило. Исступление и гнев разрывали кожу на забугрившихся мышцах.

Старик встал и прошелся к сваленным на поляне вещам румын, вывернул из недр потрепанный сверток, достал багровые колбы из толстого стекла.

– Правда, значит, что вы до сих пор себя модифицированными клетками других избранных поддерживаете? Своих то установок посвящения так и не нашли…

Старик сжал пальцы и толстенная медицинская колба хрустнула в его руках, как сухая ветка. Драгоценная субстанция пролилась на землю.

Золтан наклонил голову. Его, как и его товарища, колотило от ярости. И так немалая челюсть слегка выдвинулась вперед, обнажились родовые клыки.

– Остынь, песик! – оливкокожий незнакомец швырнул к ногам осколки. – Остынь!

– Пить кровь врага лучше, чем лизать ему пятки! – прорычал Золтан.

Старик усмехнулся:

– Вот потому то вы сдохнете рано или поздно, что такие тупые! Сдохните! Все сдохните! А мы будем править этой планетой, выживая Перворожденных там, где вы обломали зубы!

Глаза его тоже полыхали ненавистью, застарелой, бьющей в нос, подобно передержанному вину, давно ставшему уксусом.

Старик добавил пару коротких фраз по-испански. В руках одного из громил появились колья.

– Старый, надежный способ.

Золтан прикрыл глаза, бормоча что-то под нос.

Рыжеволосый Космин выдохнул:

– А ты тогда – Кору! Ладонь и меч конклава.

Латиноамериканец усмехнулся и сделал знак головорезам. Тот, который держал колья, шагнул к пленникам.

Внезапно крона деревьев расступилась, пропуская верещащий клубок ощерившейся ярости. Разогнавшийся до предельной скорости кулым ударил точно в голову старика. Ядовитые когти рванули оливковую кожу, пробивая височное сочленение. Острый как шило клюв вошел в затылок. Старик взвыл. Троица громил бросилась ему на помощь.

Одновременно хрустнула вывернутая из сустава кость. Рыжеволосый Космин подпрыгнул, в воздухе, пропуская ставшие длинней руки под собой, и ринулся на врага. Выстрел картечи только цапнул его бедро, зато ответный удар пудового кулака всадил голову неудачливого стрелка в плечи.

Золтан попытался повторить трюк товарища, но не сумел удержать равновесие.

А тот уже схлестнулся со следующим противником. Охранник успел уклониться от удара коленом, но пропустил тычок локтя. Упал на спину, крутанулся и… засучил ногами, хватаясь за всаженный в брюхо собственный кол.

Космин не стоял на месте…

Тихая, непривычно тихая трескотня пулемета… Развороченный пулями собственный живот, казалось, не преграда для впавшего в боевой раж мятежного посвященного. Но это только казалось. Румын рухнул.

Старик, справившись с кулымом, заливаясь кровью, одним гигантским прыжком дотянулся до тела рыжеволосого Космина. Удар – и кол вошел точно под пятое ребро, раскалывая железы быстрой регенерации. Еще один прыжок и последний капилар Храма навис над копающимся в сумках Золтаном. Третий из охранников так и не успел перезарядить пулемет.

Старик ударил. Без предупреждений и слов – последний удар. Кол вошел туда, куда и следовало. Тело мятежника под Кору выгнулось дугой.

Старик поднялся с земли, устало вытирая заливающую глаза необычную, в голубоватым отливом кровь.

Но румын умер не сразу. Извивающееся в агонии тело сумело перевернуться, кулак разжался, открывая взору победителя пульсирующий золотом кругляш.

– Влад сказал, что ты можешь быть здесь… Это тебе… от Босма и Цепеша, – такая же необычная, с голубым отливом кровь хлынула из развороченной груди.

Старик успел зажмурить глаза, когда кругляш вспух огненным смерчем.

…Владимир Петрович Коваленко, переодетый в форму постового сержанта, бросился с поляны, как только началась схватка. Слишком свежи были в памяти воспоминания о способностях румын. Но убежать успел недалеко. Рвущий деревья, сжигающий камни огненный смерч застал его всего в пятидесяти шагах от тех, кому он так бездумно помог.

6.

– Привез? – Костя бросил взгляд за спину Тоболю.

Тот обиженно развел руками:

– Да за кого ты меня принимаешь?! Все, что просил. За кое-чем сам, лично, сгонял в Ярославль. Всего и делов – на полдня.

Невысокая, сухонькая старушка за его спиной удивленно обходила сложенные друг на друга спортивные сумки. Сомохов последний раз проверял свой список.

– Кажется, все… – ученый поклонился маме своего товарища.

Наталья Алексеевна ответила неуверенным кивком.

– А мы, Костенька, прямо отсюда в заграницу твою поедем?

Леса Карелии не походили на терминалы международного аэропорта. Выдернутая из привычного окружения, старушка тушевалась.

– Да, мама. Сейчас проедемся на лошадях немного до озера. Там нас ждет катер. На нем пойдем протоками в море, к яхте, на ней и поплывем.

– А, может, лучше здесь, на Родине?

– Мама, я же говорил, – Малышев вздохнул. – Я женился… Там жить буду. Жена, Саша, уже беременна. А как же внуки без бабушки?

Он улыбнулся и обнял испуганную мать за плечи.

– Все будет хорошо. Тебе там понравиться.

Ему очень хотелось добавить: " А тут ты пропадешь", но бывший фотограф сдержался.

Наталья Алексеевна запричитала о том, что не все вещи собрала, что продукты в подполе испортятся, загранпаспорта у нее нет… На все тирады Малышев только усмехался и качал головой Ничего, мол, прорвемся.

Сомохов закончил проверку, убедился, что в сумках все, что забирали из Москвы.

Грустный Тоболь вернулся к своему авто, вытащил из багажника промасленный сверток.

– Вот. Как и обещал – два АК… У него ничего толкового не было. Говорит, что теперь с этим делом совсем плохо. Так что эти два – еще из моих запасов, – он откинул холстину. – В заводской смазке, номера спилены. Десяток магазинов. Патронов прикупил.

Малышев присвистнул.

– Спасибо. Патронами я сам затарился, а вот это – кстати. А то из всего, что надо, достали только ружей и револьверов, которых мне на лицензию в магазине продали. Ружья, конечно, хороши, но в смысле огневой мощи явно проигрывают автоматике.

Наталья Алексеевна испуганно напряглась при виде оружия, Костя пришлось здорово потрудиться, чтобы успокоить мать.

Игорь помог повесить сверток с оружием на луку оседланного жеребца. Двухлетки арденны, выписанные из германских конюшен, стригли ушами и грызли удила. Мощные, но неповоротливые, лошади были молоды. Сомохов утверждал, что из этих красавцев еще смогут получиться добрые дестриеры. Ну а если и нет, так на племя пойдут.

Костя повернулся к школьному товарищу.

– Ну, что… Давай прощаться, Игореха.

Тот нахмурился:

– Может, все-таки возьмете в долю. Вижу же, что в серьезное дело ввязываетесь.

Малышев развел руки:

– Извини, друг. Тут – никак. Сокровищами там не пахнет – друзей выручить надо, потому и железо волокем.

О том, что это очень специфическое железо, он не упоминал.

Тоболь покачал головой:

– Все-то у вас тайны.

Костя усмехнулся:

– Извини.

Они пожали друг другу руки, обнялись и разошлись. Костя – к навьюченным сумками лошадям, на первом из которых уже сидела охающая и причитающая мать. Тоболь – к двум джипам на проселочной дороге. За одним из автомобилей болтался пустой прицеп для перевозки лошадей. Из другого уже выкарабкивался Толик, личный водитель преуспевающего бизнесмена.

По знаку шефа, Толик пересел в оставленный автомобиль.

Лошади медленно двинулись в сторону леса. Чуть погодя, в другую сторону двинулись авто.

Первым шел чёрный Мурано Тоболя, в хвосте – оставленная CR-Vшка. Гремел пустой прицеп.

Необычным было только то, что при выезде на большак в сторону Питера повернул только джип с коневозкой. Авто Игоря свернуло в другую сторону. Еще через километр, Мурано съехал на узкую гравийку.

7.

– Скоро приедем, Костенька? – Наталья Алексеевна устала от поездки, поспешных сборов и связанных со всем этим переживаний.

– Да, мам.

Сквозь деревья отчетливо просматривалась гладь озера. День клонился к вечеру, заходящее солнце искрилось в волнах, пуская зайчиков и окрашивая окрестности в багровые цвета. Удобная прибрежная дорога, вьющаяся в сотне метров, манила измотанных путников. Но кавалькада упорно держалась леса, опасаясь открытых мест.

– Скоро, мама, уже совсем рядом, – Костя шлепнул комара и поправил начавшую сползать перевязь.

– А мы правильно едем? А то ты про озеро говорил, так вот оно – рядом.

Малышев почесал распухшую от укусов щеку.