Сергей Кузнецов - Метро 2033. Мраморный рай Страница 17

Виктор Турманец хмуро смотрел в черноту тоннеля и то и дело проводил кончиками пальцев по рубцу, проходящему с левой скулы через переносицу на лоб. Рубец этот всегда ныл, когда он нервничал и злился. Сейчас он злился. До конца его смены на дальнем посту, ограждающем Боровицкую от черноты, ведущей к заброшенной Полянке, оставался всего час. Он уже предвкушал, как смениться, пойдет домой. Умоется. Поест и завалиться спать, после чего отправиться в центр Полиса к своим дружкам и сядет с ними за излюбленный преферанс, играя на папиросы. Но нет. Надо было появиться этой треклятой лавине вонючих крыс и сорвать ему все планы. В тоннеле еще стоял удушливый и теплый смрад с дымом, от недавних ударов огнеметов, что спалили не одну сотню грызунов, которые внезапно появились из тоннеля. Сигнал крысиной угрозы в Полисе еще не отменили, хотя поток крыс уже иссяк. Но ведь что-то их спугнуло там, откуда они пришли такой толпой. Виктору уже хотелось, чтобы это нечто поскорее вышло на его пост. Тогда они спалят огнем и его. И вот тогда он, наконец, сменится и пойдет домой. А то ведь сверхурочные в таких случаях не предусмотрены. А еще бесила бабка Агафья, которая уже раза четыре приходила ругаться. Дескать, накоптили огнеметами так, что копоть дошла до развешенного поперек Боровицкой белья и его снова придется стирать. А это лишняя трата драгоценной воды. На четвертый раз Виктор послал ее десятиэтажным матом. Сейчас он, конечно, жалел, что обругал старую женщину. Но не исключал, что если она появиться тут еще раз, то он отправит ее обратно не менее «изящно». Он принялся нервно расхаживать поперек поста, поглядывая в темноту и морщась от мерзкого запаха паленых крыс. Достал из нагрудного кармана крутки пачку папирос. Заглянул внутрь. Одна осталась. Вздохнул. Дернул рукой, чтобы папироса вылетела из опустевшей пачки. Поймал ее ртом и прикурил от бочки, в которой горел костер. Табачный дым хоть как-то для него отобьет эту вонь. Снова зашагал. Сейчас ведь еще торговцы припрутся и будут проситься в тоннель, крыс дохлых собрать. Еще бы. Такой товар. И уже поджаренные. Придется объяснять им, что угроза еще не снята. Что идти они должны обратно. А те будут умолять. Предлагать за это мзду. И снова мат на весь тоннель.

— Кто там! — заорал вдруг один из молодых бойцов, что в напряжении всматривался во тьму тоннеля обоими глазами и стволом пулемета.

— Ты это кому, салага? — мрачно буркнул Турманец, чувствуя некоторую зависть к тем, кто родился уже в метро и видел в темноте лучше, чем он, в прошлом опытный и бывалый ОМОНовец. Хотя чему тут завидовать? Ну, видят лучше. А в остальном? Дохляки и рахиты.

— Да там идет кто-то. — Ответил молодой. — Эй! Кто там?!

— Сто грамм, — послышался недовольный голос из темноты.

— Чо?

— Через плечо.

— Что? Кто?

— Дед Пихто. Кого вы вообще ждали? — Наконец показались два силуэта, пойманные призрачным светом от вырывающихся из бочки языков пламени. — О, да у вас тут вечеринка с барбекю? — Тот, что пониже, разглядывал ковер из мертвых крыс.

Его спутник поднял одну тушку, понюхал и попытался откусить заднюю лапку, но первый хлопнул его по рукам и крыса упала.

— Ты опять за свое?

Виктор, прищурился, вглядываясь в этих внезапных гостей. И тут же узнал одного из них.

— Бумажник, это ты так насмердел в тоннеле, что крысы все от вони сюда прибежали?

— Я тоже рад тебя видеть, Витек. — Хмыкнул Маломальский. — Что у вас тут такое?

— А что, не видно? Там кстати, в тоннеле, крыс нет?

— Вот крыс там как раз таки нет. — Покачал головой Сергей. — Слушай, тут до нас человек не появлялся?

— Вот человек как раз таки нет, — передразнил его Виктор.

— Точно?

— Да точно. Давно из этого тоннеля людей не было.

— Давно, это сколько?

— Неделю, наверное. Места там нелюдные. Тебе да не знать.

Странник задергал Сергея за рукав и стал тыкать пальцев вверх.

— Я говорить. Мозз там.

— Да погоди ты, — досадно поморщился Сергей.

— Что за дела у вас? — Поинтересовался Турманец.

— Да хреновые дела. Походу, один придурок открыл гермоворота на станции Полянка и рванул наверх. А оттуда два хренозавра спустились и теперь бесятся там на станции. Наверное, потому крысы с испугу сюда ломанулись.

— Что?! — Виктор выпучил глаза, — Твою мать! — Он стал изрыгать проклятия и с яростью швырнул окурок в бочку. — Я теперь точно не сменюсь, если твари с поверхности спустились!

— Ну, извини, мы тут не причем, — демонстративно развел руками Маломальский.

— Какого хрена вы ворота не закрыли?! Почему тварей не грохнули?!

— Ну, ты орел, однако, — усмехнулся Сергей, — Иди, попробуй. Они огромные и я понятия не имею, что это такое.

— Мать вашу, — выдавил сквозь зубы Турманец. — Баклуха! Баклуха!!!

— Я! — отозвался кто-то в полумраке.

— А ну бегом на станцию! Поднимай кошмариев этих, пусть на дрезину грузят стволы и АГС! Сейчас поедем, разберемся! Я, в конце концов, смениться уже хочу к чертовой матери с этого дежурства!

— Кшатриев, — поправил кто-то из бойцов. — Не кошмариев.

— А ну цыц, умник! — рявкнул Виктор.

— Учти, Витек, они огромные. Одна точно по потолку ходить может. Крушит камень как фанеру.

— Да без сопливых разберемся, — нервно отмахнулся Турманец идя в сторону своей станции.

— Командир! Так этих пропускать, нет?! — крикнул ему вдогонку пулеметчик.

— Да ясен пень! Ты что, Бумажника не знаешь?! Он постоянно сюда книги таскает местным баранам.

— Браминам, — поправил его Сергей. — И как тебя вообще тут столько времени терпят?

Глава 7. Разум

— Ивашов, здорова!

— Привет Бум, — ответил грузный человек, который, несмотря на свою военную униформу часто бриться явно не любил. Что впрочем, было нормальным явлением при нынешнем отношении к воде и сложностями с бритвенными принадлежностями. — Я спешу очень, чего сказать хотел?

— Ох, какие все тут занятые. — Усмехнулся сталкер. — А где Мельник?

— Полковника сейчас нет в Полисе. Чего передать хотел важного?

— Да нет. Поздоровкаться хотел. Потрещать о жизни нашей скорбной. Сто лет не виделись.

— Ну, не обессудь. — Ивашов развел руками, и пошел дальше.

— Сто лет? — Странник с изумлением вытаращил на него свои и без того огромные глаза, на которые невероятно яркий, по меркам современного метро, свет Полиса никак не действовал.

— Ну, это образно говоря. — Пожал плечами Сергей. — А ты вспомнил числительное значение слова сто?

— Много?

— Ага, — Маломальский кивнул, — Очень много. Вот, например наше метро сто лет назад только строить начали. Сто два, если быть точнее. Нда-а. — Протянул он, раскинув руки на спинку скамейки, на которой сидел и, уставившись в потолок. — А ведь как начинали. Семь мужиков с лопатами, полуторка и восемь кобыл с телегами. И все.

— Как? — переспросил Странник, который, похоже, ничего не понял.

— Да ладно, забей, — отмахнулся Маломальский.

— Забей?

— Отстань, говорю. — Сергей поправил на лице свои очки со светофильтрами от фотолинз, которые спасали зрение от яркого освещения Полиса. Время, пока оценщики-брамины будут разглядывать принесенные им книги, и оценивать их, сталкер решил переждать в большом зале «на улице», зная какая долгая и нудная, эта процедура по оценке. Он мог не беспокоиться, что брамины решат его обмануть и занизить сумму, исчисляемую количеством патронов. Маломальского здесь ценили и в услугах его нуждались. Тут он был на хорошем счету и его не проведут.

Сначала он долго ходил вдоль светлой и чистой Боровицкой, по которой тянулись казавшиеся бесконечными, вереницы стеллажей с книгами. Сергей довольно улыбался, замечая корешки книг, которые сам сюда некогда принес. В такие моменты он особо чувствовал свою причастность к очень важному и великому делу, а именно спасению и сохранению интеллектуального достояния человечества. Эти книги, были последним мостком между канувшим во всепожирающую плотоядную пасть катастрофы прошлым. И тянущимся, уползающим в свою нору, смертельно раненным зверем, настоящим, в котором остатки людей боролись за выживание, балансируя на тонком и остром лезвии действительности. Сергей очень уважал верховных иерархов Полиса за то, что они как никто другой, наверное, понимали важность грамотности и книг. Поначалу он с тревогой наблюдал, как Странник тянет свои руки к книгам, но к его облегчению, тот проявил удивительную деликатность и осторожность, разглядывая то или иное издание. Он смотрел на книги с благоговением, как на какое-то важное открытие. Словно до этого он жил в мире, где люди копили знания, но понятия не имели, как их сохранить, а тут такой простой и прекрасный способ. Книга.

Однако вскоре усталость после дальнего путешествия и напряженного исхода со станции Полянка взяли свое и Маломальский, увлекая за собой Странника, двинулся к одной из многочисленных скамеек Полиса, где и сидел сейчас.