Дж. Арас - Терроризм вчера, сегодня и навеки Страница 17

Негосударственные военизированные системы характеризуются тремя базовыми признаками идентификации: 1. Они имеют национальную принадлежность, но при этом не имеют государственного статуса; 2. Они организованы по военной (военизированной) схеме; 3. Их оперативным параметром (Modus Operandi) является применение насилия, угроза, или готовность к его применению, для достижения реальных, или декларируемых, целей и задач. При этом определенная часть этих систем (структур) внешне может действовать в правовых рамках и с формально юридической точки зрения не рассматривается в качестве субъектов терроризма.

Негосударственные военизированные системы по состоянию на начало XXI века находятся в состоянии непрерывной динамики и многовекторной трансформации. Одним из многочисленных подтверждений этого факта стал закон о терроризме (Terrorism Legislation Act), принятый британским парламентом 19.02.01 г., который расширил категорию попадающих под определение действий от «классического террора» на основе политической, идейной, религиозной мотивации до деятельности организованной преступности и не всегда мотивированных акций экологических и хакерских групп.

Негосударственные военизированные системы, или, по меньшей мере, значительная их часть, по-прежнему продолжают осуществлять интенсивную проекцию насилия, комбинируя военные и террористические формы активности с радикальной идеологией и криминальными каналами финансирования. По уровню организации и боевой подготовки многие из них вышли на уровень регулярных армий. Они имеют относительно дешевое, но современное и смертоносное оружие самого широкого диапазона - от легкого стрелкового вооружения и противопехотных мин до истребителей-бомбардировщиков и оперативно-тактических ракетных комплексов включительно. Применяют боевые отравляющие вещества; используют средства космической связи; активно действуют в киберпространстве. Демонстрируют отчетливое стремление обеспечить собственный доступ к расщепляющимся веществам, радиологическим, химическим и биологическим компонентам, критическим технология. Оружие массового поражение в распоряжении парамилитарных структур - это уже не фантастический сюжет из повести Ричарда Престона «The Cobra Event», а жесткая реальность в виде нервно-паралитического газа в Токийском метро и распыленного хлора с аммиаком на улицах Грозного зимой 1999 / 2000 г. Негосударственные военные системы полностью контролируют обширные «серые зоны» - существенные участки территории целого ряда стран, выведенные из-под фактического контроля центральных правительств, и трансформированные в операционные и транзитные узлы военизированных формирований и организованной преступности. Примеры тому - Афганистан, Колумбия, Мьянма, Сомали, Йемен, Чечня, Нагорный Карабах, Абхазия, Панкиси, Приднестровье, и другие страны и территории. Негосударственные военные системы интенсивно проникают в политическую и экономическую систему государств; располагают клонированными структурами прикрытия в виде партий и общественных организаций; имеют собственные парламентские фракции и контролируемые средства массовой информации – от листовок до Всемирной Сети. Осуществляют представительство в международных организациях. Участвуют в мировых экономических процессах. Формируют параллельные (теневые) транснациональные сообщества. Реализуют активное идейно-теоретическое обоснование насилия, продуцируют всемирные символы сопротивления (от Че Гевары и «субкомманданте» Маркоса до Усамы бен Ладена). И, наконец, являются основными субъектами международного терроризма и начавшейся Четвертой мировой войны. О ней – ниже.

Блок 4. Четвертая мировая война: генезис и начало

Введение

Распад СССР и социалистической системы совпал по срокам с другим процессом глобального значения – углубляющимся общим кризисом исламского мира. В этом плане рубеж конца 80-х г.г. прошлого века, без сомнения, может рассматриваться как один из наиболее драматических периодов в современной истории человечества. Совокупный эффект двух параллельных процессов вызвал последствия планетарного масштаба, воздействие которых будет ощущаться на обозримую историческую перспективу.

Кризис исламского мира, обострившийся в 80-х годах, имел самые многочисленные формы и проявления; однако в основе его заложены объективные фундаментальные предпосылки. Исламская цивилизационная ниша, вобравшая в себя особое религиозно-духовное и культурное измерение, основанное на собственной системе ценностей и ином понимании роли человеческой личности, вошла в стадию острейших внутренних противоречий. Бесконечные войны и вооруженные конфликты, оккупированная Палестина, социальная несправедливость и угнетение, увеличивающийся разрыв между правящей верхушкой, узурпировавшей национальные богатства, и нищающей основной массой населения, лишенного элементарных прав – такова изначальная природа конфликта, который разворачивается сейчас на обширных геополитических пространствах от Марокко до Индонезии.

Любой кризис приводит к жизни активизацию движений радикальных и фундаменталистких движений. Применительно к исламскому миру этот политический закон имел наиболее отчетливое воплощение. Ответом на вызовы Двадцатого века и обманутые надежды явился психологически понятный дрейф арабо-исламских интеллектуалов назад в историю, в «золотой век» ислама. Именно тогда, в период конца 70-х – начала 80-х г.г., была сформулирована и отчетливо заявлена новая идейно-политическая концепция, базирующаяся на возврате к базовым, фундаментальным ценностям раннего ислама, сформулированным в Коране и хадисах (сборниках рассказов о жизни пророка), как абсолютному и универсальному средству решения всех проблем. Политическим компонентом этой концепции стал исламский интегризм – условный транснациональный проект создания единого государства всех мусульман – Халифата; инструментом ее реализации – постулат Джихада, священной войны, извлеченный из средневековья и модернизированный идеологами интегризма применительно к современным условиям.

Практически неизбежными вытекающими последствиями явились политизация религии, мессианство, претензия на абсолютную истину, стремление со стороны новоявленных лидеров и организационных структур развернувшегося исламского «возрожденчества» подчинить своим интересам надежды и чаяния миллионов простых людей. И особое значение в этом процессе приобрела идентификация противника, как основного виновника и источника всех проблем мусульманского мира (уммы). В качестве внешнего противника были обозначены «новые крестоносцы» - США, Израиль, Западная цивилизация в целом, и контролируемые ими «продажные» режимы. Внутренним противником как таковым рассматривались носители светских идей, сторонники секуляризации и освобождения общественного и индивидуального сознания от влияния религии. Такое видение противника, против которого и должен быть направлен удар, было единым для всех спектров ширящегося исламистского движения – и для «неоваххабитских» суннитских группировок, и для шиитских организаций и структур, инициированных исламской революцией 1979 года в Иране.

В практическом плане процесс «исламского ренессанса» способствовал появлению, структурированию и развертыванию качественно новых организационных единиц – военизированных религиозно-политических группировок. Будучи различными - как транснациональными, так и локальными по своему организационному построению, все они являлись явными носителями радикальной религиозной идеологии и вытекающих из нее силовых тенденций. Среди них – Движение братьев-мусульман, Исламская партия освобождения, Исламский Джихад, и многие другие. Большинство этих организаций практически сразу после их создания перешли к силовому пути реализации декларируемых целей и задач.

6 октября 1981 г. во время военного парада в Каире группа его участников - военнослужащих египетской армии, в упор расстреляла из автоматического оружия своего верховного главнокомандующего – президента Египта Анвара Садата. Он был убит за то, за что получил Нобелевскую премию мира двумя годами ранее – мирный договор с Израилем. Теракт был спланирован и осуществлен египетским отделением транснациональной организации Движение братьев-мусульман, и вошел в историю как исходный рубеж для развертывания террористических действий как апробированного средства реализации идейно-политических целей исламистского движения. Руководитель группы исполнителей лейтенант Халед аль-Исламбули также вошел в историю – его именем назывались отряды арабских боевиков, воевавших в Афганистане против советских войск, и позднее – против американцев.

Афганистан периода 80-х г.г. заслуживает особого упоминания. Десятки тысяч молодых людей со всех концов арабо-исламского мира, бегущие от беспросветности и нищеты у себя на родине, в течение целого десятилетия съезжались в Пакистан, чтобы затем горными перевалами перейти на соседнюю афганскую территорию, и принять участие в джихаде против советских войск и армии марксистского режима. Тем более, что вся организационная и финансовая сторона джихада обеспечивалась усилиями американских, пакистанских и саудовских спецслужб. Первая афганская война стала прекрасной боевой школой для тех, кто выжил на ней. Не менее 20.000 уцелевших ветеранов, получивших позднее расхожее наименование «арабские афганцы», явились основным призывным контингентом для новых военизированных религиозно-политических организаций. Их кровавый след будет четко заметен в вооруженных конфликтах и терактах 90-х г.г. – на Балканах, в Кашмире, российском Северном Кавказе, Центральной Азии, и десятках других горячих точек. А главной целью боевиков «исламского легиона», по закону политической кармы, станут их бывшие спонсоры – Соединенные Штаты Америки.