Жан-Анри Руа - Битва при Пуатье Страница 17

Сасанидский царь Йездигерд III знал, что на карту поставлено будущее его империи. Рустам, наместник Хорасана (который, как и все восточные провинции, был густонаселенной местностью), набрал там огромную армию и лично возглавил ее, имея своим заместителем превосходного стратега Бахмана; цель его состояла в том, чтобы очистить свою территорию от арабов и вернуть Аль-Хиру. Абу Убайд, несомненно, не мог оценить размера сил, которые стояли перед ним. Опьяненный первым успехом, он совершил серьезную ошибку, переправившись через Евфрат по мосту, составленному из лодок. И начал военные действия против главных сил противника, имея за спиной реку. Вид слонов испугал лошадей, началось беспорядочное бегство, Абу Убайд был убит. Аль-Мусанна сумел переправить обратно остатки армии. Положение арабов в Ираке стало шатким. К счастью для них, Бахман был вызван царем в Ктесифон, прежде чем успел воспользоваться своей победой. Аль-Мусанна чудесным образом оправился от поражения, получив подкрепления от всех арабских племен и даже от христиан, живших на границе. Ему удалось разбить персов при Бувайбе, под Аль-Хирой, чего они никак не ожидали. Более того, он переправился через Евфрат, но на этот раз втайне. Двигаясь вдоль рек, он достиг Ктесифона, столицы государства, грабя и разоряя все на своем пути; однако Рустам преградил ему путь во главе новой армии, и Аль-Мусанна спешно вернулся в Медину, прося подкрепления. Прельстившись сказочной добычей, отправиться на войну пожелало огромное количество кочевников, как мусульман, так и неверных, однако и на этот раз Аль-Мусанне было отказано в командовании ими. Оно досталось Са'ду ибн Абу Ваккасу, одному из соратников Пророка, которому, в отличие от его предшественников, по прибытии в Ирак хватило мудрости принять во внимание мнение бедуинского вождя, в совершенстве владевшего техникой войны с персами.

С учетом силы неприятеля было принято решение применять осторожную тактику и покинуть Аль-Хиру. Через четыре месяца взаимного наблюдения две армии встретились лицом к лицу в Кадисии, расположенной достаточно близко к этому городу. Арабские авторы с удовольствием описывают наводящий ужас вид персидской армии. Рустама окружало пятеро военачальников. Тридцать три слона несли башенки, полные лучников, и знамя Хосрова, сделанное из тигровых шкур, усыпанных драгоценными камнями.[98] Мусульмане декламировали Коран, их сопровождают поэты, нараспев читающие воинственные стихи; одна за другой произошли три битвы; первая, названная днем Армата, не стала решающей; вторая, или день Агхвара, оставила преимущество за арабами; третья, день Амаса, закончилась смертью Рустама и полным разгромом персов[99] из-за подхода к мусульманам подкрепления из Сирии, что предопределило победу и окончательно склонило чаши весов в сторону арабов. Оборона империи рухнула под ударами правоверных. Для них теперь был открыт путь на Ктесифон, где их ждала добыча, еще более фантастическая, чем они могли мечтать. По обычаю, который стал у них обиходным и обнаруживается особенно в Северной Африке, они соорудили два укрепленных лагеря, Басра (современная Басора) и Куфа, к югу от развалин Вавилона. Таким образом, они создали опорные базы, послужившие отправными точками для будущего завоевания. Йездигерд тщетно затевал сражения, пытаясь этому помешать, и дошел до того, что обратился за помощью к китайскому императору (любопытно, что его сын, Фируз, впоследствии стал генералом китайской гвардии). Последняя крупная битва, при Нихавенде, сделала арабов хозяевами Центральной Персии.

Последний из Сасанидов был убит в Хорасане. Вместе с ним исчезла империя, восходящая к Александру, могущество которой долгое время противостояло Византии.

Отныне все усилия Омара были направлены против нее.

Сирия была более легкой добычей, чем Персия. В отличие от нее, ее не защищали крупные реки или высокие горы. Ее население, если не считать жителей городов, говорило на арабском языке. Она больше симпатизировала исламу, жесткий монотеизм которого лучше сочетался с ее монофизитством, чем византийское православие с его догматом о Троице, который в глазах сирийцев выглядел проявлением многобожия.[100] Наконец, евреи, претерпевшие гонения при Ираклии, встретили арабов как освободителей.

В 635 г. мусульмане были уже под стенами Дамаска. Они осадили город, не предпринимая попыток штурма. Через пять месяцев он сдался. Тогда Ираклий набрал наемников и создал армию, превосходившую их по численности. Они отступили и ждали нападения на южном берегу Йармука, впадающего в Иордан. Тридцатитысячная армия под командованием сакеллария Феодора поражала своими размерами, но ей не хватало сплоченности. Прямо в ее лагере мятежники-армяне провозгласили собственного императора. Во время битвы сирийские арабы покинули поле боя. Феодор был убит, мусульманская конница прорвала ряды неприятеля и рассеяла их. За этим последовала новая капитуляция Дамаска, потом Алеппо, а после Антиохии. Еще через два года пал Иерусалим. Омар вошел в него как паломник в плаще бедуина. Но, поклонившись священному городу, он вместе с арабскими вождями создал систему управления Сирией и столкнулся с чумой, которая поразила каждого десятого победителя. Йазид, поставленный наместником Дамаска, умер; на его место был назначен его брат Муавия, которому предстояло заложить в Сирии основу величия Омейядов. Падение Кесарии (640 г.) сделало завоевание окончательным. Один из отрядов поднялся по Евфрату до Мосула и тем самым подготовил вторжение в Армению. В 642 г. ее столица Двин оказалась в руках мусульман.

Можно ли объяснить завоевание Египта счастливым стечением обстоятельств, как и в предыдущих случаях? Некоторые утверждают, что экспедиция, возглавляемая Амром, стала следствием событий в Сирии. Будучи недоволен возвышением Муавии, он покинул лагерь в Кесарии вместе со своим войском, чтобы самовольно, без приказа халифа пересечь границу Египта. Более правдоподобным выглядит предположение, высказанное Амелино,[101] что успех арабских войск в битве при Йармуке убедил прежде колебавшегося халифа. Тогда он дозволил Амру выступить в Египет с армией в три тысячи пятьсот или четыре тысячи воинов. Но самому Амру это предложение показалось столь невероятным, что он, очевидно, опасаясь отмены этого приказа, не переходил границы, остановившись в Эль-Арише, и не получил от халифа последних распоряжений. Малочисленное, по сравнению с занимавшей страну византийской армией, войско, которое было поставлено под его командование, так же как и последовавший успех, заставляют задуматься. Не желая приуменьшать значение арабских побед, следует все же как можно точнее установить соответствующие цифры. Занявшись скрупулезным разбором греко-египетских папирусов, о которых мы уже упоминали, Жан Масперо подсчитал, что количество солдат, находившихся в Египте накануне завоевания, не должно было превышать двадцати пяти – тридцати тысяч, поделенных между удаленными друг от друга гарнизонами, что не позволяло им оказывать друг другу помощь.

Если верить арабским авторам, подкрепления, полученные Амром, довели численность его армии до сорока тысяч, а более вероятно, до двенадцати тысяч пятисот человек. Это различие в численности было менее значительным, чем то, что имело место в момент решающих и победоносных сражений в Ираке и Сирии.

Кроме того, египетскому диоцезу, управляемому патриархом Киром, также не хватало единства. Ираклий позаботился о том, чтобы урезать полномочия лидера, который мог стать его соперником. Основной задачей представителей Византии был сбор подати и снабжение Константинополя зерном. Армия исполняла роль полиции, но нападение извне казалось немыслимым. Как и в Сирии, здесь народ разобщали религиозные распри. Копты ненавидели греков и очень мало сочувствовали центральной власти, стремившейся силой восстановить единство веры.

Появление на границе Амра и его воинов обычно относят к концу 639 или началу 640 г. Они воспользовались полной неожиданностью своего нападения и захватили Фараму, находившуюся на месте древнего Пелусия;[102] сколько длилась осада, месяц или даже два, ответственность за это промедление следует возложить не на неприятеля, а на разлив Нила, затруднивший доступ к городу. Затем мусульмане заняли Бильбейс, на краю пустыни. В результате они, так и не замеченные, достигли самого сердца Египта. Когда паводок отрезает деревни от остального мира, новости распространяются медленно, а те, что смогли достичь правительства, убедили его лишь в том, что речь идет о незначительном набеге, которые в то время частенько случались в этом регионе.

Тем не менее, выйдя из Гелиополиса и приблизившись к Вавилону,[103] Амр понял, что столкновение с главными силами византийской армии, поспешившими на помощь столице, неизбежно, и малочисленность его трех тысяч воинов была тем более ощутимой, что для осады этой цитадели требовались куда более значительные силы. Тогда он обратился к халифу Омару, который прислал ему Зубайра с четырьмя или пятью тысячами человек.[104] Византийская армия совершила ошибку, устремившись на открытое поле на равнине Гелиополиса. Это дало возможность пятистам всадникам атаковать ее во фланг, что и определило победу арабов. Мусульманам удалось даже обосноваться в предместье Вавилона. Тогда патриарх Кир решил договориться с победителями и отправился в Константинополь с тем, чтобы Ираклий утвердил заключенный им договор. Последний, разгневавшись, отказался сделать это, обвинил патриарха в измене и осудил его на изгнание. Не выдержав ожидания, Вавилон сдался. Таким образом, Верхний Египет, за исключением крупного порта Александрия, оказался открыт для завоевателей. Будучи уверен в поддержке населения и присоединившихся к нему партизан, в числе которых были мятежные египетские солдаты, Амр без колебаний осадил этот город. Батлер считает,[105] что в распоряжении арабского военачальника находилось от четырнадцати до двадцати тысяч воинов, а гарнизон Александрии насчитывал пятьдесят тысяч человек. Амелино, как и Масперо,[106] цифры кажутся преувеличенными, и он сокращает их до двенадцати тысяч с обеих сторон. Осада затягивалась: после смерти Ираклия Кир получил свободу, снова возглавил правительство Египта, и на него возложили ответственность за проведение переговоров с арабами. Его роль в этом деле вызывает споры и остается достаточно туманной.[107] Он подписал с Амром договор, зафиксировавший передачу города и падение Египта.