Тим Пауэрс - НА СТРАННЫХ ВОЛНАХ Страница 17

И завтра, думал он, приближаясь к судну, завтра «Кармайкла» спустят на воду, затем мы поднимем паруса и отправимся в путь. И моя жизнь пирата вступит в новую фазу.

Шэнди заметил, что под крутым боком корабля кто-то сидит. Присмотревшись, он разглядел, что это полусумасшедший старик, которого все пираты неизменно называли «комендант». Быть может, потому, что никто толком не знал, как его зовут – хотя Шэнди приходилось слышать, как его величали Сауни, Гонси или Понси.

И эта сцена перед Шэнди – старик, сидящий под корабельным бушпритом, – что-то ему смутно напоминала – то ли картину, то ли какую-то историю. И странным образом это полузабытое воспоминание придавало удивительное достоинство Сауни. Оно вдруг помогло Шэнди увидеть в старике не просто полоумного бродягу, а нечто большее, И тут он понял, кого напоминает ему старик: древнего Язона, сидящего под корпусом покинутого «Арго».

– Кто там? – дрожащим голосом позвал старик, заслышав наконец хруст песка под ногами.

– Джек Шэнди, губернатор. Хотел взглянуть на корабль напоследок, перед дорогой.

– Принес мне выпить?

– Э-э… да. – Шэнди отхлебнул вина и передал полупустую бутылку старику.

– Ты завтра отплываешь?

– Верно, – удивленно ответил Шэнди: он бы и не подумал, что старик еще о чем-то способен помнить.

– А, воссоединиться с хунзи канцо и его щенком? Шэнди присмотрелся к старику, гадая, не нашло ли на того очередное просветление.

– Каким щенком?

– Боннетом. Я видел, как ты управляешь марионетками: заставляешь маленьких ребяток плясать под свою дудку, дергая за веревочки.

– А, да. – Шэнди знал о новом пирате Стиде Боннете, который недавно по совершенно непонятным причинам вдруг бросил вполне преуспевающую плантацию на Барбадосе и уже спустя короткое время прославился среди пиратов своей неугомонностью и отвагой, однако Шэнди ни разу не слышал, чтобы этот человек был каким-то образом связан с Черной Бородой, Хотя, впрочем, вряд ли можно было считать Сауни надежным источником информации.

– Вы, как я слышал, на север подадитесь, – продолжал старик, отхлебывая из бутылки. – Во Флориду. – Это название он произнес с сильным испанским акцентом. – Прекрасное название. Страна лихорадки. Знаю я те места. Я там немало положил карибских индейцев в свое время. Да и меня раз подстрелили стрелой. С ними надо держать ухо востро, самые коварные из всех индейцев. Людоеды. Они там женщин и детей из других племен держат в загонах, ну как мы скот.

Шэнди не поверил этому, однако из вежливости присвистнул и покачал головой:

– Проклятие, уж я-то буду держаться от них подальше.

– Да уж, не помешает. По крайней мере пока не доберешься до этого чертова гейзера. Ну а уж потом, если знаешь, как с ним управляться, то тебе уже беспокоиться не о чем.

– Вот это мне по душе, – согласился Шэнди, – чтоб ни о чем не беспокоиться.

Сауни хмыкнул и произнес что-то по-испански, И хотя Шэнди в какой-то мере освоил примитивный язык, на котором говорили пираты-полукровки, произношение старика ему было совершенно непонятно. Оно показалось ему одновременно архаичным и чересчур правильным. Однако речь свою «губернатор» закончил таким непечатным выражением по-английски, способность к каким Шэнди еще только надеялся обрести.

Шэнди засмеялся, распрощался со стариком и направился обратно. Сделав несколько шагов и оказавшись на вершине дюны, он остановился и обернулся. Корабль был развернут к нему, и потому Шэнди сумел разглядеть в темноте шканцы и полуют. Он попытался прикинуть, где был убит Чаворт, где стоял раненый Дэвис и где был он сам, Шэнди, с Бет Харвуд, когда они кормили чаек сухарями. Он обратил внимание, что часть лееров, через которые они оба перегибались, следя за птицей, теперь была вырезана, и на мгновение Шэнди вдруг обеспокоила мысль, что он даже не может вспомнить, не сам ли их снес.

Он попытался вообразить, какие же еще могут развернуться события на этой палубе, и поразился тому, что ясно представил себя их участником. «Ведь это совсем не так! – сказал он себе с нервной улыбкой. – При первой же возможности мы с Бет обязательно сбежим с корабля. И потом судно поплывет к далеким берегам уже без меня, несмотря на весь пот (и кровь – когда стамеска соскальзывала), впитавшийся в доски. Я должен заняться и дядюшкой, по которому плачет виселица».

Шэнди опять повернул к кострам и зашагал в их направлении, сообразив, что находится совсем недалеко от того места, где видел человека с оторванными карманами и перевязанной челюстью. И воспоминания об этом заставили его прибавить шагу, не потому, конечно, что тот человек выглядел угрожающе, а скорее из-за сказанного Дэвисом, когда Шэнди упомянул о встрече.

Дэвис сплюнул и с досадой потряс головой:

– Должно быть, Дюплесси с корабля Тэтча. Последнее время Тэтч стал пренебрегать мелочами. Дюплесси был бокором на его корабле и задолжал многим лоа, а такой долг не списывает даже смерть. Как я понимаю, Тэтч похоронил его без соответствующего ритуала.

– Похоронил? – вытаращил на него глаза Шэнди. Дэвис ухмыльнулся и, презрительно передразнивая аристократический выговор, процитировал заключительную фразу известной шутки:

– Пришлось – он был мертв, знаете ли. – И уже нормальным тоном добавил: – По крайней мере хоть сапоги с него снять не забыл. Привидения подобного рода обожают отираться на кораблях. А если они еще и обуты, то всю ночь не заснуть от бесконечного топота.

Когда Шэнди вернулся к кострам, большинство уже разбрелось по хижинам, а оставшиеся явно всерьез намеревались коротать ночь за бутылкой. Шэнди решил, что выпил достаточно, чтобы уснуть, и направился к своей крохотной хижине, которую он выстроил из плавника и Обрывков парусины под деревьями.

Он поднимался вверх по склону дюны, но замер на месте, когда из ночной тьмы донесся глубокий бас, тихо приказавший ему остановиться. Шэнди пригляделся к скользящим в лунном свете теням листьев пальм и в конце концов различил огромную черную фигуру, по-турецки восседавшую посередине начерченного на песке круга, тщательно очищенного от мусора.

– Не входи в круг, – предупредил человек, не оборачиваясь, и Шэнди с опозданием узнал бокора Дэвиса, Печального Толстяка. Считалось, что он глух, и потому Шэнди только кивнул, опять же с опозданием сообразив, что это еще более бессмысленно, чем говорить с бокором, раз тот сидит к нему спиной. Шэнди сделал шаг назад, Печальный Толстяк не оборачивался. Он тыкал в воздух деревянным ножом, который всегда носил с собой; казалось, нож встречает сопротивление.

– Raasclaat, – выругался он тихо, а затем прогудел: – Не могу утихомирить этих толстых ублюдков. Спорю с ними с самого вечера.

– Э-э… – неуверенно протянул Шэнди, озираясь по сторонам и вспоминая, есть ли другой путь по склону к хижине, поскольку Печальный Толстяк перекрыл эту тропинку. – Почему бы мне…

Бокор резко выкинул руку с деревянным ножом вверх, устремив лезвие в небо.

Шэнди невольно поднял глаза и в темноте меж крон двух пальм вдруг увидел прочерк падающей звезды, как линию, проведенную светящимся мелом на грифельной доске. Несколькими секундами позже ветер на мгновение стих, а затем снова подул, но теперь уже явно сильнее.

Печальный Толстяк опустил руки и неожиданно легко для своей грузной фигуры поднялся на ноги. Он одарил Шэнди ободряющей улыбкой и посторонился.

– Иди, – пробасил он. – Теперь это только черта на песке.

– Спасибо. – Шэнди проскользнул мимо гиганта, пересек круг и пошел дальше. Он слышал, как Печальный Толстяк тяжелой поступью удаляется к морю, слышал, как, хмыкнув, тот пробурчал себе под нос: «C'etait impossible de savoir ci c'etait le froid ou la faim». Бокор снова хмыкнул, но Шэнди больше ничего не слышал.

Шэнди несколько минут смотрел ему вслед, словно колеблясь: не последовать ли за ним. Наконец, бросив опасливый взгляд на звезды, он направился к своей хижине, радуясь, что построил ее под чистым навесом ветвей.

– Эй, держи, Джек! – сказал Скэнк, сунул в руки Шэнди деревянную кружку с ромом и снова присоединился к матросам, натягивавшим канат. – Еще один глоток, и я свалюсь за борт! – крикнул он весело.

– Спасибо! – откликнулся Шэнди. Похоже, его новые товарищи привыкли быть постоянно навеселе. Он оглянулся. За кормой уходил вдаль зелено-лиловый остров: неровная полоска выделялась на синем фоне океана, Ему вдруг пришло в голову, что ему будет не хватать Нью-Провиденс.

Скэнк вернулся на ют, облокотился на каронаду.

– Угу, – сказал он, словно соглашаясь с чем-то, что сказал Шэнди. – Может, нам этого острова больше и не увидеть. На следующий год, пожалуй, загнать добычу будет куда сложнее. Теперь ведь нет обычного, всем известного места, куда купцы могли бы присылать своих агентов. Шэнди пригубил ром.

– Коммерсанты заключают сделки с пиратами?

– Ну да, а с чего, ты думаешь, они иначе разбогатели бы? И остались богатыми? Они, конечно, не являются сюда лично, а присылают управляющих да поверенных для закупок. А при особенно больших сделках мы даже сами доставляем товар, куда скажут. Сколько раз я безлунной ночью, обернув уключины тряпками, водил груженые лодки в какую-нибудь потайную бухточку на Ямайке, Гаити или Барбадосе, Ведь это всем выгодно: мы продаем задешево, потому что сами ничего не платим.