Герильеро - Д. Н. Замполит Страница 17

А потом дверь приоткрылась и черные глаза внимательно осмотрели Васю, отчего он покрылся мурашками.

– Этот? Книгу? Знаете что, Фернандо, отдайте их мне. В школе как раз нужно отремонтировать класс, я думаю, они справятся.

– Но, сеньорита Исабель, они задержаные, я не могу без конвоя…

– Под мою ответственность?

Их вывели во двор перед одноэтажным зданием, крытым терракотовой черепицей. От прочих домиков в городке участок отличался лишь стеной с размашистой надписью Policia Boliviana и геральдическим кондором, изображенным шкодливой рукой местного художника-самоучки. О том, что это кондор, а не курица, догадываться приходилось по винтовке в когтях и белому венчику, намалеванному вокруг шеи пернатой твари.

Сото затолкал их в клетку, наваренную поверх полуторного джипа, на бортах которого еще можно было угадать белые звезды армии США. Лейтенант галантно усадил сеньориту в свой бежевый “Мерседес” и кавалькада тронулась.

За несколько минут неспешной поездки по городку, в котором жило от силы тысяч пять человек, Вася опять подивился неописуемой бедности, среди которой “Мерседес” лейтенанта смотреля не просто вызывающе, а прямо-таки хамски. Асфальта за пределами ста метров главной улицы не было в принципе, обшарпанные и латаные-перелатаные стены домиков, слепленных как бы не из кизяка, рассохшиеся двери со щелями, в которые легко можно просунуть руку… Нет, Боливия XXI века тоже богатством не блистала, но здесь бедность была прямо-таки запредельной, вопиющей.

Сото запер их в подсобке школы и укатил, а лейтенант еще минут пятнадцать говорил с девушкой, но не добился своего и высказал свое раздражение арестантам:

– Слушать сеньориту, как самого господа бога. Если кто-то попытается удрать – я его найду и выверну наизнанку. Поняли, кабронес?

Ремонта в Escuela Santa Rosa de Lima хватало: и кладку подправить, и рамы в окнах, и починить полуразвалившиеся столы и стулья… Занимались этим Искай и Катари, все время стараясь перехватить тяжелую работу у Васи, так что он больше белил старые стены такой же старой кистью.

Там с ним и заговорила Исабель, единственная учительница и заодно директор школы.

– Почему они забирают у тебя всю работу?

– Они считают меня касиком.

– Вот как? – черные брови поднялись вверх. – А мне они сказали, что ты потерял память.

– Не совсем, многое помню и умею, но вот какой сейчас год – не знаю.

– Апрель 1966 года.

– А что происходит в стране?

Из дальнейшего Вася узнал, что полтора года назад военная хунта совершила переворот, а сейчас управляет дуумвират из генералов Баррьентоса и Овандо. Имена генералов никаких эмоций не вызвали, за сто пятьдесят лет независимости в Боливии случилось без малого двести штук переворотов, своего рода рекорд, но помнить кого-нибудь из этого калейдоскопа – уж извините! Да и вообще, историю Латинской Америки им преподавали довольно обще, без упоминания проходных фигур. Вот какие нибудь Итурбиде, Сандино, Перон или там Уго Чавес[21] – это да, а Баррьентес… А! он упоминался в дневниках Гевары! Да, Че убили при нем, и вроде после в Гавану сбежал министр внутренних дел и привез с собой дневники Че. Но это, как говорится, неточно.

У соседей обстановочка тоже стабильностью не блистала – помянутый Перон после свержения отсиживался в Испании, наблюдая, как в Аргентине происходят переворот за переворотом, а страну сотрясает вооруженное противостояние левых и правых.

В Чили было относительно спокойно, но тут Вася помнил, что впереди “Народное единство”, президент Альенде и путч генерала Пиночета. В Перу тоже традиционно чередовались военные хунты и демократические правительства, но там через пару лет произойдет левый переворот – об этом студент узнал, изучая как-то раз карту распространения автомата Калашникова по миру и наткнувшись на перуанскую “аномалию”. Бразилия два года как лишилась законно избранного президента и ныне существовала под пятой военной диктатуры. Единственным островком стабильности казался Парагвай – в нем как пришел двенадцать лет назад к власти генерал Стресснер, так и не собирался уходить. Почти во всех странах, кроме Чили, режимы человеколюбием не отличались, в диапазоне от мягкого авторитаризма до практически фашизма в том самом Парагвае. Причем и самых настоящих фашистов тут тоже водилось в количестве – после Второй Мировой войны многие нацики сдернули именно в Латинскую Америку, под крыло военно-авторитарных режимов. Эйхмана[22] израильтяне, кажется, в Аргентине поймали…

Выслушав все это и задав десяток вопросов, Вася понял, что геополитически Че Гевара выбрал интересное место – если зажечь Боливию, то полыхнет во все стороны. И американцам мало не покажется, США здесь не любят, активы янки регулярно подвергали национализациям даже правые диктаторы.

На встречные вопросы Исабель Вася осторожно “вспомнил” Карибский кризис, полет Гагарина, появление десятков независимых государств в Африке и войну во Вьетнаме.

– Странно, что ты знаешь такие вещи… Впрочем, не менее странно, что отец Луис дал тебе такую книгу. Ты ведь хорошо умеешь читать, правильно?

– Да, довольно быстро. Наверное, мне бы помогла подшивка газет за год-два, но у меня просто нет столько времени.

– Ничего, пока вы здесь, я буду тебе рассказывать.

Вася переговорил со спутниками и они решили по крайней мере доделать работу. Во всяком случае, их кормили и учительница даже обещала небольшую оплату, так что можно было не торопиться. Каждый день с утра приезжал Сото, чтобы выпустить, по вечерам – лейтенант, чтобы наоборот, запереть их в подсобке. Полдня они работали снаружи, а вторые полдня, когда дети уходили из школы – внутри. При каждом приезде лейтенант настойчиво уговаривал Исабель и каждый раз уезжал в раздражении. Каждый раз после такого тонкая фигура Исабель излучала расстройство, а на ее черных глазах блестели слезы.

Утешал ее Вася песнями – в школе на стене висела старенькая гитара и в первый же день трио перетащило ее в подсобку. Там, за запертой дверью студент вспоминал разученное когда-то в школе, а Катари все вздыхал, что его флейта осталась в участке вместе с книгой падре Луиса и аккомпанировал свистом. Глиняный горшок, в котором приносили на ужин рис или вареные бобы, а также дырявое ведро Искай назначил барабанами. Получился вполне приличный ансамбль, не хватало только маленькой гитары-чаранго, но на ней и так некому играть. На второй день ансамбль уже вполне сносно исполнил A Dios le pido, а на третий – “Песню марриачи”, да так, что Исабель потребовала спеть первую для