Звезда заводской многотиражки 4 - Саша Фишер Страница 17

Я вскочил и рванулся к двери туалета. Да твою мать, неужели эта дрянь что-то сделала с моей бабушкой? Аня сказала старлею что-то кокетливое и засмеялась.

Рванул дверь. Вбежал внутрь. Сумрачное помещение с сероватыми кафельными стенами. Три раковины, кран над одной из них замотан мокрым вафельным полотенцем. Зеркало в разводах. Прикрыта дверь в «туалетное» отделение.

Я подскочил к ней, схватился за мокрую ручку.

Правая нога заскользила, будто пол был тщательно натерт мылом. Пальцы соскользнули с ручки, я замахал руками, стараясь удержать равновесие, чтобы не грянуться со всей дури башкой об раковину.

Глава восьмая. Так всегда бывает, когда отвлекаешься

Фух. Чуть-чуть бы правее, и я бы…Да ладно, можно подумать, я никогда раньше не падал, поскользнувшись.

Хотя как раз в такие моменты и понимаешь адреналиновых наркоманов – такой взрыв радости, что обошлось всего-то ударенным локтем, хотя при другом раскладе я бы сейчас лежал на полу больничного туалета с расколотым как перезревший арбуз черепом. Воображение в такие моменты очень живое, да! Вариант, что у меня просто была бы шишка и небольшой сотряс, в голову не приходит.

– Эй! – раздался голос бабушки. – Кто здесь?!

И меня накрыло второй волной облегчения.

Я осторожно преодолел скользкий участок и вошел в «туалетное» помещение. Тоже стандартное – скучный кафель от пола до потолка, окно с закрашенным стеклом, и несколько дверей в кабинки. В ручку одной из которых просунута швабра.

– Наталья Ивановна, это вы? – на всякий случай спросил я и принялся ворочать деревянное устройство для мытья пола. – Почему вы не звали на помощь?

– Да как же не звала-то? – возмутилась она и подергала дверь изнутри. – Охрипла даже орать! Но эта сучка наверное дверь внутреннюю закрыла, и никто меня не услышал.

Чертова швабра… Да как Аня умудрилась так ее просунуть, что хрен вытащишь? Легче вместе с ручкой оторвать…

Так, Жан Михалыч, спокойно! Без нервов. Не спешить, не суетиться. Жизни Натальи Ивановны уже ничего не угрожает…

Дверь наконец открылась. Моя бабушка вылетела из кабинки, оттерев меня плечом и рванула к выходу со словами.

– А ну-ка где там эта дрянь!

– Осторожно! – попытался предостеречь Наталью Ивановну я, но она проскочила скользкий участок, даже не заметив. Со стороны окна было видно, что пол и в самом деле поблескивает. И кое-где в стыках плиток застряли белые комочки. Ну точно, если взять с раковины кусок мыла и натереть им пол, это будет как раз как-то так и выглядеть.

Я рванул вслед за бабушкой, которая уже выскочила в коридор. Ее каблуки грохотали так, будто она вознамерилась проломить пол несчастной больницы.

– Куда она делась? – Наталья Ивановна остановилась возле поста медсестры.

Не было ни милиции, ни Ани. Пузан в майке-алкоголичке сидел перед дверью процедурной. Рядом с дедом в полосатой пижаме. Бабуля-божий одуванчик ковыляла по коридору, передвигая впереди себя табуретку.

– Куда они ушли? – спросил я, догоняя Наталью Ивановну.

– Кто? – медсестра уставилась на меня.

– Милиция, – уточнил я. – И девушка.

– Вы что, не видите, что я на посту? – раздраженно спросила она. – За дверь вышли, дальше я не следила. Может, вниз пошли, а может на крышу.

– А что с Прохором Ивановичем? – спросил я. – Можно к нему?

– Посещения с семнадцати ноль-ноль, – отчеканила медсестра. – Молодой человек, а почему вы вообще в отделении? Вы новый санитар?

Понятия не имею, что сказала или сделала Аня, что милиция так быстро свернула свои дела. Хотя… Сделать-то можно многое. Можно сослаться на важное знакомство, например. Или дать взятку. Или…

На этом мысль оборвалась. Я натянул пальто и повернулся к бабушке.

– Наталья Ивановна, вы уж извините, – я развел руками. – Я вообще не хотел вас втягивать во что-то подобное…

– Вот ты лучше помолчи! – категорично отрезала бабушка. – Извиняется он еще! Я может и вздорная женщина, но добро помнить умею. Жанчик мне про тебя все рассказал. Что если бы не ты, то я бы так и пускала слюни в закорской психушке. И перстень мой вернул. Так что нечего тут извиняться!

Говорила бабушка возмущенным тоном, но глаза ее были теплыми. Благодарными.

И так хорошо стало на душе, что я расплылся в улыбке. Поддался порыву и быстро обнял Наталью Ивановну. Ноздри защекотал памятный с детства запах. Смесь какого-то шампуня, духов и чего-то еще. Чего-то домашнего, уютного. Будто запах старого шерстяного пледа или…

– Ну-ну, – бабушка похлопала меня по спине. – Давай уже, шагай! А то мне и так влетит, что меня на рабочем месте нет уже сколько…

– Хорошо отдохнул? – холодно спросил меня ЭсЭс, как только я вошел утром в редакцию. – Сил набрался?

– Доброе утро, Сергей Семенович, – широко улыбнулся я. – Спасибо, отдохнул отлично. Справку в отдел кадров уже занес.

– Вот ваш список заданий на эту неделю, – сказал он, подвинув к краю стола листочек с напечатанным на машинке списком. – Потрудитесь ознакомиться и поставить подпись. Эдуард, вы сделали пометку в журнале учета рабочего времени?

– Да, Сергей Семенович, – отозвался со своего места Эдик.

Черт, каждый раз, когда кто-то из знакомых разительно меняет внешность, я стараюсь поменьше на этого человека смотреть. Как-то привык я к Эдику в ярких рубашках и с патлами. И этого нового Эдика, с полубоксом и в сером костюме воспринимать отказывался. А если в его сторону не смотреть, а только слушать его голос, можно и дальше думать, что он остался таким же, как раньше.

Я сел на свое место и пробежался глазами по списку. Ну да, конечно. Решение съезда партии, наказы рабочим, фельетон о соблюдении правил техники безопасности на рабочем месте. И рядом с каждым пунктом – инициалы.

– А где моя рубрика? – спросил я.

– Ах да… – змеиный взгляд ЭсЭса уставился на меня. – Следующий номер целиком и полностью посвящен дисциплине и порядку. А в дальнейшем… Я осведомился о вашем деле. Не сказал бы, что парторг от нее в восторге. Так что мы еще посмотрим…

Я набрал в грудь воздуха, чтобы возразить. Но выдохнул.

Так. Он сволочь, это понятно. Очень хочется как-то вывести его из равновесия, заставить орать, брызгать слюной и все такое. Но нужно мне совсем не это. Нужно, чтобы этого урода выперли из газеты по какой-нибудь причине. По любой. Так что никаких пререканий.

С невозмутимым видом я поднялся и снял с полки толстую подшивку «Новокиневского шинника» за прошлый год. Открыл на середине, вытянул из пачки лист писчей бумаги и с деловитым видом склонился над всем этим добром.

Открылась дверь, вошла Даша.

– Доброе утро, – тусклым голосом