Тревожная командировка 2 - Сергей Устюгов Страница 17

Все это время я готовил еду, топил печь и даже рыбачил. Но назвать это рыбалкой было нельзя. Дед даже морщился, когда я уходил на реку. Он говорил, что это не по-людски, так добывать рыбу. Но не запрещал мне делать это. Я просто не мог по-другому рыбачить. Мне хотелось узнать состав порошка, который усыплял рыбу в реке, но дед не говорил. Он сказал, что такое людям давать нельзя, выведут всю рыбу. Что люди хищники на самом деле.

Однажды дед выполз на улицу. Сел на бревно, которое я приспособил для лавки.

Сразу к нему подлетел поползень. Сел на плечо и что-то защебетал. Дед заговорил с ним. И скоро они уже о чем-то беседовали, словно птица сообщала лесные новости. А кто знает, может быть так и было на самом деле.

Я сделал в стороне от избушки что-то наподобие спортплощадки. Ее не было видно за деревьями. Сделал своеобразный турник. Толстая ветвь сосны хорошо подходила для этого. Старое дерево, сухару, которую дед не дал в свое время спилить, я приспособил для отработки ударов руками и ногами.

Как говорил мой тренер — бей мягким по твердому, а твердым по мягкому. Это значит кулаком надо бить в живот, можно в грудь, но ни в коем случае не по лицу, не по голове. Ладонью можно бить по голове, также по туловищу, да и блоки можно ставить ладонью.

Когда я бил по дереву, оно отзывалось и даже гудело. Мне казалось, оно разговаривает со мной. Да и я отвечал ему. Скоро я вытоптал землю вокруг дерева. На спортплощадке у меня были две палки. Одна примерно с руку длиной и толщиной сантиметра четыре, и другая длиной мне по грудь. С ними я отрабатывал разные удары. Правда по деревьям не бил, не хотел привлекать внимание деда.

Постепенно я входил в свою форму. Тело отзывалось на нагрузку, оно снова стало слушаться меня. Я начал разучивать новые связки ударов и блоков. Вводил захваты, тянущие, дергающие движения. Как говорил мой тренер, можно всю жизнь заниматься и все равно всего не изучишь.

Выпал снег и лес изменился. Стало тихо. Ветра почти не было. Слышно было, как упадет где-то ветка, закричит птица, и снова тишина.

Старик заказал парню, который пришел из деревни, новые лыжи. Он сказал ему, что старые сломались. Через неделю парень принес лыжи, и я примерил их. Дело в том, что старик заказал лыжи мне. Он сказал, что свои лыжи мне не даст, они заговоренные.

Я долго осваивал лыжи. Они ничем не походили на современные беговые. Лыжи были чуть выше моих плеч. Поверхность, которая должна скользить по снегу была подбита мехом, чтобы лыжи не сдавали назад. Крепления сделаны из ремней, похожих на вожжи.

Неудобные тяжелые, еще и приноровиться нужно, чтобы не заваливаться набок. Но с каждым разом я уходил все дальше и дальше в лес. Приходилось проверять ловушки, петли. Иногда снимать птиц и разделывать их. Я превращался в таежного человека.

Самое дальнее расстояние, которое я проходил на лыжах, это километров пятнадцать-восемнадцать. Конечно, любой охотник прошел бы намного больше, но и такие переходы для меня были рекордами. Все-таки я городской человек, пусть и вынуждено живущий в лесу.

Однажды мне пришла мысль — а что там за болотом. Конечно, все болото я бы не смог пересечь. Оно скорее всего тянулось километров на сорок, а то и пятьдесят. Поэтому я хотел срезать выступ болота. Я примерно представлял очертания, и хотел пересечь своеобразный язык, длиной километра два и шириной с километр. Мне было интересно, а что там за болотом.

В поход я отправился с утра. Покормил деда, подвинул ему книгу, открыл занавеску на окне, взял матерчатую сумку и отправился в лес.

Морозец был небольшой, градусов пятнадцать. До болота я дошел за час. И это хорошо, я еще свежий, не уставший, лыжи еще не кажутся по пятнадцать килограммов.

Мороз и солнце — день чудесный, говорил великий поэт. Настроение тоже чудесное. Я и лес. Я и мир. Нет ни городов, ни деревень, даже людей нет. И такое ощущение, что лес принял меня и сейчас общается со мной, только я его плохо понимаю.

Вот и болото. Я осторожно начал пробираться по нему. Все-таки я опасался провалиться в какую-нибудь яму. Потом вылезти будет очень сложно.

Но все шло просто прекрасно. Как говорил один мужичок на стройке, сегодня мой день.

Вот я и пересек болото. Видны уже сосенки, за ними ели со своими мохнатыми лапами ветвями. Сказочный лес. Тишина, только кое-где упадет снег с ветки и снова слушает лес свою песню.

За болотом был такой же лес, какой был до него. Правда начинался небольшой холм. Прежде чем подниматься на него я решил отдохнуть.

Время десятый час утра. Я вытоптал в снегу круг диаметром примерно три шага. Стал разводить небольшой костер, чтобы попить чаю.

Поставил на горящие ветки маленькую алюминиевую кастрюльку и засыпал в нее снег. Скоро я уже пил чай с травами. Дед не признавал светские чаи и пил только заготовленные с весны и лета травы и листья деревьев. Я тоже привык к этим бодрящим или успокаивающим заваркам.

Внезапно я почувствовал опасность. И не такую, какая бывает обычно от зверя. Нет. Опасность была непонятной, может даже мистической, какой-то потусторонней.

Я медленно начал поворачивать голову и внимательно смотреть. Я понимал, что резких движений делать нельзя. Пришла мысль — медведь? Нет он давно спит, да и ощущения от него я запомнил на всю жизнь.

Я смотрел в костер, и одновременно телом и ушами сканировал пространство вокруг. Все было тихо. Но все равно тревожность нарастала. Это мне напоминало мои детские кошмары во сне. Что-то надвигается, и ты ничего не можешь сделать, ни убежать, ни защититься.

Все! Вот оно! Я медленно повернулся направо. Там стояла двухметровая фигура. Это существо походило и на человека, и на обезьяну. Длинная шерсть покрывала все его тело. Руки висели ниже колен. Глаза были небольшие и круглые. Они смотрели на меня, и я понимал, что это существо изучает меня, как какую-нибудь букашку.

Я не мог пошевелиться. Все мысли замерзли, да и слова застряли в горле. Да и зачем слова. Разве они могут помочь мне. Я опустил глаза, посмотрел на костер