Андрей Посняков - Удар судьбы Страница 18

Один даже пнул нагнувшегося Лешку в зад. Не больно — обидно! И оба засмеялись, гнусно эдак, мерзко… Ах, вы так?! Не выдержав, юноша бросился на обидчиков, вернее, на обидчика, того, кто оказался ближе. Подскочил, с размаху ударив кулаком в челюсть! Хоть и не умел боксировать, а все ж удар вышел хороший — обидчик с воем полетел на землю. Правда, тут же вскочил и, что-то зло гыркотнув, ринулся на Лешку. Не один, конечно же, не один, а в паре со своим гнусным приятелем! Лешка четко соображал — ему нужно сейчас держаться подальше, на расстоянии удара, не дать ухватить себя, если кто-то из нападавших ухватит, второй тут же этим воспользуется. Оп! Лешка ударил ногой неосторожно подскочившего парня, не того, что начал драку, второго. Целил в пах, но попал под колено — тем не менее вражина зло заскулил.

— Ну? — Лешка запрыгал, став в боксерскую стойку. Боксировать он, конечно, не умел, но видел бои по телевизору. — Подходите, подходите, твари!

Сделав несколько выпадов, он взбил кулаками воздух. Странно, но эти манипуляции юноши весьма охладили пыл «тварей». Те переглянулись, гыркотнули по-своему, и… Ну, конечно же, можно было предвидеть! Испугавшись честной драки — хотя какая же честная двое на одного? — схватились за камни. Ну, сволочуги — они сволочуги и есть!

Лешка тоже, отпрыгнув, нагнулся, взяв в руки сразу два камня. И если соперники сдуру похватали довольно увесистые булыжники — далеко не метнешь, надорвешься! — то Лешка как раз выбрал камешки полегче, поудобнее. Выставив вперед левую ногу, ухмыльнулся недобро — учебную-то гранату он в училище на «пятерку» метал!

— А ну, положьте булыжники! — Юноша с угрозой подкинул на ладони один из камней. — Иначе и пикнуть не успеете — разобью лбы!

Надо сказать, выглядел он довольно убедительно, по крайней мере, сволочуги, хоть, кажется, и не понимали русского, но тем не менее поспешили исполнить столь настойчиво высказанную просьбу.

Наклонились, положили камни и, льстиво улыбнувшись, вытянули вперед руки ладонями вверх. Да, еще и глаза скосили, ну ясно — на надсмотрщика. Вовремя тот появился, ничего не скажешь!

Перед самой темнотой бритоголовый внимательно осмотрел притащенную с отрогов кучу и недовольно скривился. Один из парней что-то сказал ему, указывая на Лешку. Надсмотрщик кивнул и, подойдя к юноше, с размаху отвесил ему такую увесистую плюху, что Лешка кубарем полетел наземь. А два урода смеялись, сволочи! Впрочем, досталось и им, но куда в меньшей степени.

Пошатываясь от усталости, Лешка зашел в хижину и молча повалился на старую солому. Злая обида жгла грудь, не хотелось ни есть, ни что-либо делать.

— На, похлебай, — уселся рядом Владос. — Поешь, говорю, иначе завтра не сможешь работать.

— И что тогда?

— Тогда либо забьют камнями в назиданье другим, либо сбросят в пропасть. Хозяин не любит, когда его рабы бездельничают.

— А кто он, этот хозяин? — Лешка и сам не заметил, как втянулся в беседу. И в самом деле, любопытно стало, да и что отмалчиваться, коли подвернулась хоть какая-то возможность прояснить ситуацию?

— Ичибей Калы — самый богатый человек в округе, — с нарочитой — как показалось Лешке — гордостью произнес Владос. — Семь сыновей — все, как огонь, джигиты — двое погибли в земле урусутов, пятеро вновь ушли в набег.

— Понятно, — Алексей скрипнул зубами. — И не надоест им воевать?

Невидимый в темноте Владос явственно усмехнулся:

— Сердце воина — схватка, дом — седло, а жена — поверженная пленница. Джигитам хорошо — они не знают и не хотят другой жизни. Рабы — это богатство и хорошая, достойная жизнь. А где взять рабов — конечно, на войне, в набегах на земли поляков, литовцев, руссов. Хороший джигит — удачливый джигит.

— Мне кажется, — заметил Лешка, — богатства можно достичь и иначе. Не за чей-то счет.

— Я согласен с тобой, можно, — Владос тихонько засмеялся. — Как у нас, в Константинополе.

— Где?

— Боже! Такое впечатление — ты первый раз услышал!

— Да нет, — тут же соврал Лешка. — Много хорошего слыхал, конечно.

— Хорошего? — собеседник хмыкнул. — Странно. Обычно никто сейчас не хвалит нашу дряхлую империю. Даже мы сами.

— А как… Как ты оказался здесь?

— Видишь ли, мой отец, умирая, оставил мне шесть керамических мастерских…

— Ничего себе! Так это же здорово!

— И в придачу к ним — немереное количество долгов. Вот за них-то и ушли мастерские. Я, конечно, пытался занять деньги и у евреев, и у генуэзцев… Но — проценты, проценты — для них я какой-то впавший в нищету грек… К тому же у меня не было поручителей.

— Знакомая история, — Лешка слушал с большим интересом. Вот, оказывается, в Константинополе-то — почти как в России, в той, его России… — И что ты?

— А что я? — усмехнулся грек. — Нанялся на корабль к одному торговцу. Не матросом, упаси Господь — управляющим грузами.

— Ага, по-нашему — логистиком.

— Надо же! — хохотнул Владос. — Вот не знал, что и в русских княжествах до этого же дошли. Ты из каких земель?

— Из-под Мценска…

— Не слыхал, — подумав, признался собеседник. — Новгород слыхал, Москву, Киев… Впрочем, Киев — это уже в Литве.

— Да кто тебя сказал, что Киев — в Литве? — возмутился Лешка. — Отродясь такого не слыхивал!

— В какой же дыре ты жил, что не знаешь общеизвестного? Ну-ну, не обижайся… Приятно поговорить с тобой… Здесь вообще не с кем…

— Ладно, проехали… Так ты, говоришь, нанялся на корабль?

— Ну да, на «Гордость Никеи», так он назывался. Большая такая скафа с четырьмя мачтами, обширными трюмами и каютами для пассажиров. Ходили на Крит, в Александрию, в Кафу… Как-то раз попали в бурю — пришлось войти в Смирну… Там и попались туркам. Те продали перекупщикам — и вот, Владос Костадинос — здесь, в рабстве у гнусного скряги Ичи-бея! В краю, столь далеком от цивилизации, что… гм… не знаю, как и выразить…

— Что хоть три года скачи, ни до какого государства не доскачешь, — охотно подсказал Лешка. — А еще можно так: если и есть у Вселенной хоть какой-нибудь центр, то… блин, дальше забыл. Да ты что, сам не помнишь? Это про планету Татуин. «Звездные войны» смотрел?

— Звездные войны? — удивленно переспросил грек. — Красивое название. Нет, не видел. Это что, новая драма?

— Драма? — Лешка закашлялся. — Ну, можно сказать и так.

— А в каком театре шла?

— В самом продвинутом!

— А, в том, что на форуме Быка! Постой… — Владос осекся. — Откуда знаешь? Ты же ведь не был в Константинополе!

— Слыхал, — отоврался Лешка. — Ты про местные порядки обещал рассказать.

— Ага. Слушай. Итак — здесь, как ты уже успел заметить, все рабы вкалывают… ну, за небольшим исключением. Работа тяжелая, трудная, тупая… Не хочу тебя расстраивать, но здесь всегда так. Теперь о людях.

Ну, хозяина ты уже знаешь, о сыновьях его я тоже уже говорил, есть еще его жены, дочери и мальчишка Алныз — ты его тоже видел, — но все они вряд ли до тебя снизойдут. Кроме того, имеются еще скотники — рабы-грузины, сторож — армянин Легост, русских, кроме тебя, нет… как и ромеев…

— Кого?

— Ой, Али… Не слишком ли ты… как это? Тупишь! Есть такое слово?

— Да есть, — Лешка шмыгнул носом. — Только оно обидное.

— Хорошо, не буду больше его к тебе применять.

— А этот, бритый?

— Кызгырлы? Он тоже невольник, но злобен и предан хозяину, словно пес. Правда, Кызгырлы честен и даже способен иногда проявить благородство. И все же, опасайся его. Впрочем, не только его — всех, здесь каждый готов въехать в рай на горбу ближнего.

— Да я уже заметил. Эти двое горбоносых парней, что таскали камни, они…

— Каим и Гаша. Они не очень хорошие люди, Алексий… Я бы даже сказал — подлые. Скоро они заявятся, и мы не сможем больше разговаривать.

— Они тоже понимают по-русски? — удивился Лешка.

— Нет. Но обязательно доложат хозяину о том, что мы с тобой имеем привычку много разговаривать. Это очень – очень плохая привычка, по мнению нашего скряги.

— Так наш хозяин скуп?

— Не то слово. За медяху удавится. Ты заметил, как он нас кормит? Поистине в Константинополе последняя собака лучше питается.

— Да-а, — согласился юноша. — Этак недолго и ноги протянуть. А ты, Владос… Ты где работаешь? Скотник?

— О, нет, — грек расхохотался. — Я, видишь ли, хороший керамист… э-э… как это по-русски? Горшечник! Еще в детстве научился, пока у отца были мастерские. Кстати, там работало много русских, с тех пор я и знаю язык.

— Вы держали рабов?

— Хо, рабов! Как же! Наемный рабочий — так вернее сказать. Они очень неплохо зарабатывали, бывало, и по несколько солидов в месяц, правда, не все, только самые умелые. Вообще, в Константинополе живет много русских. Ну, отдельных кварталов они не составляют, так, как, к примеру, евреи или генуэзцы, но все же их достаточно много.