Сергей Гужвин - Иванов, Петров, Сидоров Страница 18

Ну, что, пора смотреть результаты. А в голове-то, от близких взрывов, гудит.

Алексей перехватил автомат с левого плеча в правую руку и пошёл к машине. Нет, все-таки пистолетная рукоятка этому автомату нужна, а то рука выворачивается.

Последняя граната упала у самой машины и превратила всю левую её сторону в дуршлаг. Водителю сразу не повезло. Его убила ещё первая граната. Он так и остался сидеть за рулём. Мешок с костями.

А вот Гудериан снова подтвердил своё прозвище "Ураган". Он не пострадал от первых двух гранат. Его прикрыл своим телом водитель, и как только машина остановилась, он выпрыгнул, и залёг за машиной. А вот третью гранату он не просчитал, она рванула на дороге, и между колёсами сыпанул веер осколков. Мелкие осколки посекли ноги ниже колен, и руки ниже локтей. Ну, стоял человек на четвереньках, так и прилетело.

По дороге застучали сапоги – подбегали старшина и два солдатика. Алексей глянул на них и отвёл глаза: растерзанные и окровавленные, в обгоревших гимнастёрках и грязных бинтах, пограничники сорок первого года.

— Миронов! — позвал.

— Я, товарищ… — Миронов скользнул взглядом по пустым петлицам камуфляжа и нашелся: — …командир.

— Миронов, в Слониме немцы, а сейчас по этой дороге наши будут ехать. Нужно их остановить и предупредить, а то попадут, как кур в ощип. Понятно? Выполняйте!

— А вы?

— Миронов, то ты в плен меня собрался брать, то решил вопросами замучить…

— А откуда вы меня знаете?

— Я всё знаю! А теперь вперёд, вон, грузовики подъезжают.

Колонна тентованных Зис-5, притормаживала и останавливалась.

Сидоров взял Гудериана за шкирку и потащил в лес. Он хотел растянуть удовольствие.

Но нельзя продлить того, чего нет. Не было удовольствия, не было драйва, адреналин не заставлял сердце гулко биться о грудную клетку. Всё было как-то пресно, спокойно, обыденно. А чего хотелось то?

О! Хотелось, чтобы зазвенело в ушах, чтобы все органы чувств обострились, чтобы все нервы натянулись, как струна, а потом завязались в один большой упругий узел, словом, хотелось снова почувствовать себя в бою… как в молодости.

А получилось… как-то нехорошо: спокойно подошёл к дороге, спокойно кинул три булыжника, а сейчас спокойно волоку человека по земле. А куда, собственно, я его волоку? Надо было пристрелить его там, у машины. В том-то и соль. Застрелить в горячке боя, это одно, а просто подойти и выстрелить… Хоть бы он стрельнул из своего "нагана", что ли, или, что у него там, "вальтер"?

Метров сто Сидоров протащил Гудериана по земле волоком. Привалил его к толстой березе и огляделся. Не очень густой перелесок, тем не менее, скрыл дорогу с урчащими машинами и бегающими солдатами, и если бы не дальняя канонада, можно было почувствовать себя в одиночестве.

Алексей сел напротив Гейнца и начал рассматривать его в упор. А чего, собственно, стесняться или кого?

Ранения у немца оказались легкими, посекло его неглубоко. Кровь сначала щедро смочила рукава и галифе, но сразу, видно, унялась, господин генерал даже не утратил горячечный румянец.

Так вот сидели, друг напротив друга, смотрели друг на друга и молчали. Вернее сказать, враг рассматривал врага.

Гудериан не выглядел испуганным, глаза не бегали, смотрели настороженно и цепко. И только правый угол рта некрасиво кривился, от боли, должно быть.

Сидоров вдруг ясно осознал, что не знает, с чего начать разговор с этим гитлеровцем. Допрашивать его, как военнопленного смысла нет, Алексей лучше его самого, знал все его буржуинские секреты. Торжественно объявить ему, что все его нынешние победы пойдут прахом и война закончится в Берлине? Зачем? Почувствовать превосходство? Унизить врага? Но врага можно унизить победой над ним. Так это когда ещё будет, а пока Красная армия разбегается. Уф-ф! Зачем же он всё это затеял?

— Скажите, Гейнц, — вдруг спросил Сидоров, — почему у вас такая позорная фуражка? У фенрихов получше бывают.

Тут надо бы сказать, что фуражка была по-прежнему на Гудериане, разве что покосилась и сидела набекрень. Причиной того, что она не слетела, была еле заметная тесёмочка, которая крепилась по обе стороны фуражки, и проходила под подбородком.

В этот момент ожил зритель из будущего: — Иди, забери у него пистоль. А то что-то он рукой у кобуры шурудит.

Сидоров вскочил с земли, сделал шаг левой ногой в сторону сидящего Гудериана, а потом правой ногой с размаху ударил его по предплечью правой руки. Удар отмахнул правую руку вверх и влево, Алексей нагнулся и подхватил из расстёгнутой кобуры немца уже почти вытащенный пистолет. Потом вернулся и сел туда же, где и сидел.

— Алё, шнеллер Гейнц, я задал вопрос! — Сидоров в ожидании ответа начал рассматривать трофей. "Маузер верке", — прочел надпись на стволе, — "Мод Аш Эс Це", — вот вы какой, товарищ маузер.

— Ну, так что, господин генерал, вы решили утащить с собой в могилу тайну мятой фуражки?

— Ну, что ты прицепился к его фуражке? — сказал Сидоров-1, закругляйся, там, на дороге скоро война начнётся, иди, поучаствуй.

— На фуражку с жесткой тульей неудобно наушники от радиостанции надевать, — вдруг сказал Гудериан, потирая левой рукой ушибленную правую, — действительно, такую тайну глупо сохранять, во что бы то ни стало.

Сидоров, не ожидавший такого простого объяснения, хмыкнул: — Наушники? На фуражку? Оригинально…

В этот момент Сидоров-1 сформулировал ещё один вопрос и Сидоров-2 его озвучил:

— Скажите, генерал, как план "Барбаросса" вообще сочетается с военной классикой? Клаузевиц и Мольтке перевернулись бы в гробах, узрев такой план: три расходящихся удара. А? — Алексей с удовольствием наблюдал, как искажается лицо Гудериана и плывёт его взгляд, — Ну-ну, Гейнц! Вы же прусский генерал, не раскисайте!

Гудериан пришел в себя быстро, он сглотнул и ответил: — Общие вектора движения групп армий значения не имеют. Разгром русской армии произойдет до теоретического разделения войск. Увеличение длины фронта с движением на восток тоже значения не имеет. Германская армия не выдавливает Красную армию в стратегическую глубину, а уничтожает её. Вы немец?

— Что? Нет, я не немец. Ну, хорошо, "Барбаросса" предусматривает выход на рубеж Архангельск-Астрахань. Ну, допустим, вышли вы на этот рубеж, и что? Неужели вы думаете, что война сразу закончится, если вы достигнете Волги?

Гудериан уже не плыл. Размышлял и молчал. Говорить о том, что на этом рубеже немцы надеются встретить японцев, он не хотел. Это уже была военная тайна.

Включился Сидоров-1: — Слушай, давай заберём его сознание, и дома потом распотрошим в спокойной обстановке. Сейчас проявлю наушник.

— Точно! — Сидоров-2 обрадовался. В этот самый момент Алексей внезапно понял, почему он валандается с этим гансом, то есть с Гейнцем. Не застрелил сразу, и сейчас оттягивал неизбежно приближавшуюся развязку. Ему было ужасно интересно узнать взгляд с "той", противной стороны. Что думает тот, кто хочет победить Советский Союз и завоевать Россию? На что надеется? Как себе это представляет? Это же интересно, до… до покалывания в подушечках пальцев!

Наушник для скачивания сознания появился прямо на траве в перламутровом ореоле под ошарашенным взглядом Гудериана.

— Лови момент, пока он завис, надевай на него! — скомандовал Сидоров-1, – надо было ему руки связать, но уже поздно.

Сидоров-2 схватил с травы наушник, и, подскочив к Гудериану, круговым движением надел пластиковую раковину на ухо. Генерал дёрнулся, потянул руки к голове, но в ухо уже скользнул голубой лучик, и быстроходный Гейнц зафиксировался с отсутствующим взглядом.

Сознание скачивалось 12 минут. За это время произошло множество событий.

Во-первых, Сидоров слегка помародёрничал, сняв с ремня Гудериана пистолетную кобуру с запасной обоймой. Ну, понравился пистолетик. Хотел ещё сорвать на память железный крест, но, так и не ответив себе на вопрос "На хрена он мне?", не стал этого делать.

Во-вторых, второй раз за последний час, его пришёл брать в плен Миронов. Пришёл не с двумя бойцами, а с целым отделением и капитаном в придачу.

Предупреждённый Сидоров их уже ждал, удивлённый тем, как этот самый Миронов умудряется выбирать самое неподходящее время. Услышал он их ещё до того, как из-за деревьев появились первые крадущиеся фигуры. Десяток солдат растянулись цепью и, с шумом и треском сучьев валежника под ногами, пытались взять его в полукольцо. В середине шел Миронов с немецким автоматом наперевес, не иначе у водителя Гудериана забрал, и капитан Подопригора с пистолетом ТТ наизготовку. Хорошо, Сидоров-1 успел глянуть документы и подсказал фамилию капитана.

Когда расстояние между ними сократилось до десяти метров, Сидоров поймал взгляд Миронова, погрозил ему кулаком и приложил палец к губам, мол, "Тс-с!". Миронов что-то шепнул капитану, тот остановил бойцов взмахом руки, а Алексей призывно махнул им обоим рукой и опять сделал жест "Тихо!". Когда эти двое приблизились, Сидоров сказал им негромко: — У меня тут связь с Москвой, а вы как слоны ломитесь, — и прищурился насмешливо: — никак врасплох хотели застать?