Сергей Шкенев - Красный властелин Страница 18

Михась покрутил головой, разминая затёкшую шею, и заодно осмотрелся. Слева, почти на пределе видимости, на фоне вечных снегов выделялись две медленно ползущие точки. Свои? Наверняка, потому что на пиктийских тварей артефакт бы отреагировал. Хорошая, кстати, штука. Надо будет попробовать после приземления забрать стрелку с собой. Точно! Оставлять жалко, а как предупреждающий об опасности амулет вполне сгодится. Заодно послужит оружием последнего «прощального привета». Решено, забираем!

А пока стоит рискнуть и связаться с товарищами. Они молчат, но это же не повод оставаться одному на захваченной колдунами территории? Втроём всяко сподручнее.

— Я «пятёрка-первый», я «пятёрка-первый»! Кто там крадётся? Ребята, слышите? Я «пятёрка-первый»!

— Михась, ты? — донеслось из переговорника.

— Нет, это младший воевода Логгин Ватутинка в парадной накидке собственной персоной!

В ответ жизнерадостное ржание — об особом внимании преподавателя к успехам рядового Кочика вряд ли кто позабудет.

— Жив, лётчик-залётчик?

— Я?

— И ты тоже! Здесь «четвёрка-второй» и «четвёрка-третий».

Четвёртое звено было послано на бомбардировку верфей, расположенных ниже Ситэ по течению Эмды. Возвращаются вдвоём… плохо.

— Как отработали?

— Порядок, никто не жалуется. Ты один?

— Да, — Михась сглотнул появившийся в горле комок. — Попали под две тройки драконов. А у вас?

— Надеемся, что без потерь. Пиктийцев не видели, но Марк с Янеком куда-то пропали сразу после атаки.

— Понятно. Когда садиться будем? Я долго не выдержу.

— Да хоть сейчас, только площадку подходящую нужно найти. Как раз и ребят подождём.

Они не знали, что ждать больше некого. Совсем некого.

Пламя взрыва лизнуло крыло слишком низко опустившегося планера. Негорючая ткань обшивки на самом деле не загорелась, она плавилась. И не только она… С рёвом вспыхнули алхимические ускорители, самопроизвольно включившиеся от жара одновременно… Легкокрылый аппарат с серебристой единичкой на хвосте с огромной скоростью влетел в бушующее море огня… Лётчик этого уже не чувствовал.

Мёртвую белизну ледника можно было бы назвать безупречной, но всё портила гигантская воронка и разбросанные вокруг неё дымящиеся обломки. Ледник равнодушен — какое ему дело до упавшей несуразной птицы? Он вечен. Ему всё равно.

Михась только хотел ответить четвёрке-второму, как его там… вроде бы Никита, что нужно пролететь чуть дальше и сесть поближе к лесу, как стрелка указателя засветилась и решительно повернулась остриём вниз. Она с ума сошла, откуда здесь цели? Да и бомбить всё равно нечем.

— Пятёрка-первый, а у меня тут… — голос в переговорнике удивлённо-испуганный. — Пиктийцы?

— Вроде нет, — Михась лихорадочно вспоминал занятия, на которых изучали поведение и цвета артефакта в зависимости от ситуации. — У меня зелёным горит. Садимся?

— Давай.

— Только я первым, а вы не торопитесь.

— Добро. Миха, покружим ещё.

Ну и где тут садиться? Кругом камни, всё изрезано бегущими с гор ручьями… А там что за кустики? Ага, вот это хорошо, как раз за ними ровная площадка, а кусты потом погасят скорость. Только зайти с другой стороны, и можно приземляться. Планер жалко — побьется, и крылья оторвёт к кагульей матери. Ладно, всё равно его на себе не утащишь, и придётся бросать. Ну что, привет земля?

Аппарат чиркнул брюхом по камням — площадка оказалась не такой идеальной, как выглядела сверху, подпрыгнул, снова плюхнулся со страшным треском, выбросив сноп искр и, прочертив глубокую борозду, воткнулся в заросли. Михася бросило вперёд и, если бы не привязные ремни, точно бы выкинуло из кабины. Нет, не зря младший воевода Логгин Ватутинка вдалбливал меры по безопасности в бестолковые головы — очень даже пригодились. Если с благословения Триады доведётся остаться в живых, обязательно нужно будет отблагодарить преподавателя бутылкой самой крепкой ракии. Да что бутылкой, и бочонка мало!

А внизу хорошо! Травой пахнет, цветами… и дымок от близкого костра перемешивается с восхитительным ароматом жаренного на углях мяса. И, судя по запаху, его чуть сбрызнули сухим фиарнольским вином. Красота! Вот только какая-то холодная железяка упирается прямо в левое ухо…

— Ну, здравствуй, птичка перелётная!

Михась резко повернулся на голос и замер с удивлённо открытым ртом — в лицо смотрел раструб огнеплюйки.

— Извините, я…

— О, да он по-нашему говорит! Кто таков?

Лётчик моргнул и обнаружил, что огнеплюйка находится в руках огромного человека в потрёпанной форме роденийской пограничной стражи. Свои?

— Рядовой Кочик! — отрапортовал Михась и попытался вылезти из планера.

— Сидеть!

— Но…

— Откуда, куда, зачем?

— Возвращаюсь с задания.

— С какого, позволь полюбопытствовать? — пограничник нахмурился, хотя перечёркнутое шрамом лицо и без того выглядело угрожающе. — Говорить будем?

— С секретного.

— Даже так? Ничего, у нас даже пиктийские дракониры соловьями поют.

Помощь пришла неожиданно — смутно знакомый голос послышался откуда-то сбоку:

— Оставь его, Борис, это точно свой. А ну вылезай, боец.

— Мягкий ты, Еремей, — укорил пограничник, но огнеплюйку опустил.

— Ага, и очень добрый, — заросший бородой человек подошёл поближе и оглядел Михася. — Кочик, значит?

— Да.

— Прогульщик, дебошир, пьяница и бабник?

— Не-е-е… Профессор, вы?

— Нет, пиктийская императрица! Чего расселся?

— А-а-а…

— И без вопросов! Тебя кто просил прямо на костёр садиться?

Лётчики грустили. Все трое грустили, так как закопченных котелков имелось в наличии ровно три штуки. А чем отмывать, песочком? Так нет в горах песочка, одни камни и немного принесённой ветром пыли, которую редкие травинки да кустики считают землёй. И вцепляются в неё намертво.

— Михась, а это точно профессор? — Никита поставил грязную посуду в воду и тяжело вздохнул. — Не похож. Вот и Фима сомневается.

— Так и есть, — Кочик со злостью тёр котелок пучком травы. — Он у нас в университете лекции по древнебиармийскому шаманизму читал.

— Тоже хочу учёную степень, — мечтательно произнёс молчавший до сих пор Ефим Подобед, третий номер из четвёртого звена. — Выучусь и стану точно таким же живорезом.

Все дружно посмотрели на отмываемую посуду — можно верить, можно не верить, но драконья печёнка в супе является наглядным подтверждением способностей профессора. Жалко только, что не пришлось попробовать её жаренную на углях — Миха умудрился приземлиться точно в костёр, что при недостатке дров стало весьма тяжким проступком. Если похлёбку с помощью магии сварить не проблема, то для жарки сия метода никак не подходит. Портится ценный продукт, приобретая вкус и твёрдость подошвы старого и донельзя заношенного сапога.

Никита оглянулся и зашептал:

— В университете все колдовать умеют?

— Сдурел? — возмутился Михась. — Это у пиктов только, а мы пользуемся энергией Владыки! Говори, да не заговаривайся!

— Но как же…

Кочик развёл руками. Он сам недоумевал, каким образом профессор Баргузин смог установить вокруг партизанского лагеря завесу невидимости, заставить гореть камни, сшибать драконов из обыкновенной станковой огнеплюйки… И сотворить ещё много чего интересного.

— Я так думаю, ребята, что нам всё объяснят.

— Когда?

— Со временем. Мы разве куда-то торопимся?

ГЛАВА 7

У роденийской столицы нет названия, и местные жители говорили о ней попросту — Цитадель, подразумевая, в зависимости от интонации, или сам город, или возвышающуюся над ним крепость. Иностранцы же, незнакомые с тонкостями произношения, часто попадали впросак, и бывали случаи, когда чужеземные купцы колотили в ворота, на полном серьёзе уверяя, что в резиденции Владыки жить не могут без пары-другой телег с солёной рыбой или целого обоза со шкурками большеухих тушканчиков. У охраны даже существовало соревнование — кто таких гостей пошлёт дальше и изощрённее.

Да, это вам не пиктийский захолустный Ситэ, где не знающие солнечного цвета улицы давно превратились в топкие болота, здесь всё иначе. В первую очередь удивление вызывают приподнятые пешеходные дорожки, выложенные тёсаным камнем, а в гладком покрытии проезжей части виднеются забранные частыми решётками прямоугольные отверстия ливнёвок. Полезное, между прочим, изобретение, особенно при частых в этих местах грозах. Удобно, только иногда ругаются столичные модницы, сломавшие тонкие каблуки, но общая полезность окупает мелкие частные неприятности.

Сегодня нет обычного многолюдья, и крытые серой черепицей дома выглядят хмурыми и даже сердитыми, будто обиделись неизвестно на что. На некоторых видны следы пожаров, иные стоят с обрушившимися крышами и выбитыми окнами — да чтоб они сдохли, эти пиктийцы, почти целую неделю подряд атакующие город.