Клан. Разбитые стекла (СИ) - "ShadowCat" Страница 18

— Пр-р-роклятие! — маг переключился с магического зрения на обычное. — Провались бы она в Бездну!

Но “вилка” в Бездну проваливаться не собиралась. Видимая даже обычным зрением, она уже проявлялась даже на территории резиденции, напоминая метастазы. Мужчина устало потер глаза и откинулся на спинку кресла, глядя на огонь в камине. Пламя — его преобладающая стихия — всегда успокаивало Андрея и придавало ему сил. За пару минут маг расслабился и теперь просто наслаждался редкими минутами покоя и той приятной усталостью, которая бывает после тяжелой, но успешной работы. Мужчина щурился на огонь и подумывал, не пропустить ли бокал бренди, когда за спиной послышался скрип половиц и легкие шаги.

Полина замерла в паре шагов, глядя на него немного испуганными распахнутыми глазами. Девушка явно не ожидала такой встречи и выглядела застуканной на месте преступления. Не по сезону легкий шелковый халатик больше подчеркивал, чем скрывал, совершенно не сочетаясь с толстыми шерстяными носками. Судя по размеру, позаимствованными у оборотня. Золотисто-каштановые волосы, рассыпавшиеся по плечикам, слегка поблескивали в отсветах пламени. Сейчас девушка казалась особенно милой, беззащитной и домашней. Андрей мысленно выругался: совсем вылетело из головы, что кроме старой формы, брюк и футболки Химеры у нее и надеть-то нечего.

— Извините, — Полина отступила назад, к двери. — Я не хотела вам мешать.

— Стоять, — дверь за спиной девушки захлопнулась. — Какого демона еще не в постели?

Девушка сглотнула и прижалась спиной к стене. Только сейчас иерарх заметил, что она дрожит.

— Лену… искала, — выдавила Полина, зябко кутаясь в халатик и отводя взгляд. Но мужчина успел заметить в янтарных глазах муть. Тень кошмара.

— Подойди сюда и садись к огню.

Девушка не тронулась с места, лишь еще сильнее вжалась в стенку. Мужчина пробормотал неразборчивое проклятие и сдернул с одного из кресел шерстяное покрывало.

— Хватит подпирать стенку, она не упадет. Вот, закутайся. У меня здесь не лазарет, простудишься — сдам Айболиту.

Полина подняла удивленные глаза, немного помедлила, прежде, чем отлепилась от стены и робко подошла ближе. Андрей молча наблюдал, как она неловко кутается в покрывало, сворачивается в кресле поближе к огню, словно пытаясь стать как можно незаметнее, протягивает к камину озябшие ручонки.

— Если забыла, напомню: мои распоряжения здесь исполняются. Быстро, четко и безоговорочно, нянчиться ни с кем я не намерен. На первый раз, как человечке и штатской, прощаю. В следующий раз просто заверну в это проклятое покрывало. Ясно?

— Ясно, Андрей Аристархович, — еле слышно отозвалась человечка. — А где Лена? Она обычно со мной спит, чтоб я не одна…

— Они с оборотнем в саду. Коньяк пьют, — хмыкнул начальник спецотдела. — Испортить им вечер?

— Не надо! — испугалась Полина. — Я не хотела…портить.

— Могу вызвать мантикор.

— Тогда я точно не засну, — девушка слегка улыбнулась.

— Остается один выход — терпеть мое присутствие, — подвел итог иерарх.

Девушка смутилась и отвернулась к огню. Испуг сменился неловкостью. Как себя вести, о чем разговаривать с начальником особого отдела, она не представляла. И особенно опасалась сказать или сделать что-то такое, что разозлит мага. Даже сейчас от него исходила опасность и мощь, а уверенная поза и хищные скупые движения выдавали скрытую силу, дремлющую до поры, подобно вулкану. Чем-то этот мужчина неуловимо напоминал тех, двоих, что требовали у нее какие-то ключи, а когда поняли, что она действительно ничего не знает, просто отдали на растерзание. Полину снова бросило в дрожь. Чекисту ничего не стоит поступить с ней не лучше. Нянчиться он точно не будет, ему нужна информация, чтобы сложить недостающие детали мозаики. Ради этого ей сохранили жизнь. Пусть даже она об этом не просила.

— Почему вы меня не допрашиваете? — не выдержала девушка.

Серо-стальные глаза с язычками пламени просветили ее, словно рентген.

— Твоя психика нестабильна, — нехотя бросил мужчина. — Ментальное вмешательство может дестабилизировать тебя еще сильнее. Мне не нужно, чтобы ты окончательно спятила, но и выбор у меня невелик. Завтра.

Полина плотнее закуталась в покрывало. По телу пробежала противная мелкая дрожь.

— Это настолько опасно?

— Для нас это обычные вещи. Как это выйдет у нас с тобой — понятия не имею. Обычно я людьми не занимаюсь, а если занимаюсь — то не теми, чьи мозги стоило бы жалеть.

Девушка замолчала. Маг говорил честно, не пытаясь ничего сгладить или приукрасить. Но от этого было не легче. Оба понимали, что нет смысла откладывать неизбежное.

— Давайте покончим с этим. Сейчас. Пусть это будет гвоздями в крышки их гробов.

Полина слышала свой голос, внезапно ставший чужим, и понимала — пути назад не будет.

— Этого пути и так не было, — услышала она, прежде, чем сознание разорвало надвое.

Перед глазами Полины независимо от ее желания замелькали слайды, словно кто-то с огромной скоростью перематывал киноленту. Память словно взорвалась, фонтанируя такими деталями и подробностями, помнить которые человек просто не мог. Она всего лишь наивно считала, что не мог. Оказывается, глубины памяти хранят столько всего, что сложно даже представить. Память, подобно кропотливому и дотошному клерку, записывает и бережно хранит каждую мелочь. И то, что вспомнит человек, порой зависит вовсе не от него.

Она все видела, понимала, чувствовала, но не могла ни на что повлиять — ее воля перед волей чекиста оказалась подобна листочку перед ураганом. Сейчас он безраздельно владел ее разумом, а сама девушка могла лишь беспомощно наблюдать за тем, как рушится и разбивается ее жизнь. Снова. Все воспоминания, мысли, чувства девушки, спрессованные в плотный поток, лавиной затопили сознание. Чужое, чуждое присутствие заполнило каждый укромный уголок души, высветило каждую крупинку памяти, подобно тому, как рентген насквозь просвечивает тело. Киномеханик безжалостно гнал чудовищную пленку от конца к началу, назад, в прошлое. Подвал, жестокое избиение, попытка побега, насилие, подводная база, допросы, подземная база, опять допросы, считки — так похожие на сегодняшнюю, с последующим стиранием памяти. “Хреново стирали, поверхностно, грубо. Связи нарушили, придется проникнуть глубже”, - вынесло вердикт чужое нечеловеческое сознание. Сознание монстра из КГБ. Полина отшатнулась, но ее словно сковали изнутри невидимые цепи.

“Тише, не дергайся. Я очень аккуратно”, - мягко сказал монстр, напомнив Полине зубного врача, собирающегося сделать укол.

Пленка продолжала отматываться в прошлое. Если на самых травмирующих моментах Ивашин частично блокировал восприятие девушки, то теперь слайды обретали запахи, звук, объем и краски. Плен, предательство любимого… она думала, что любимого. За ее жизнь он получил мотоцикл и охотничье ружье. Невиданное богатство для простого парня из захолустного подмосковного городка. “Не за твою жизнь, а за архивы твоего рода, что хранила твоя бабка, — припечатало сознание иерарха. — И за то, чтобы ни их, ни тебя никто не искал”. Эти слова полоснули девушку невыносимой болью, вновь вскрывая еще свежую рану. Самое невыносимое — то, что это оказалось правдой. Той правдой, о которой она старалась просто не думать, делать вид, что это не так. Теперь иллюзии, психологические защиты и барьеры рассыпались прахом, оставляя лишь обнаженную правду. Чистую информацию, которую жадно поглощал хозяйствующий внутри чужой разум, скрупулезно фиксируя все касающееся тех самых роковых архивов. Понятно, почему от этого сходят с ума. Удивительно, что она до сих пор еще в здравом уме и трезвой памяти. Насколько это вообще возможно в такой ситуации.

Полина слышала, что перед смертью у человека вся жизнь проносится перед глазами. Но при смерти было легче, чем сейчас, кроме черного тоннеля со светом в конце в смерти не было ничего. В ней не было ни страха, ни боли, ни отвращения, ни горечи, ни тоски — ничего. Лишь пустой тоннель с черными стенами. Сейчас же на девушку давил чистейший концентрат ее собственной отгоревшей жизни. Она пыталась спрятаться, закрыться, отгородиться от этого кошмара, но ее мотало и крутило, словно щепку в водовороте. Полина, не выдержав, начала соскальзывать в обморок, перед глазами протянулась мутная пелена, напоминающая закопченное, засиженное мухами стекло.