Управдом - Андрей Никонов Страница 18

И решив, что заначка не помешает, а кольт — пистолет уж слишком приметный, да и патроны для него достать сложно, в отличие от браунинга, засунул похудевший сверток обратно в дупло. Браунинг он спрятал в сиденье мотоцикла — оно хитрым способом откидывалось, обнажая небольшую полость, туда же положил коробку с патронами, вывез мотоцикл на дорогу и проехал еще несколько километров до разъезда Монино, где вот уже второй год строился аэродром для тяжелых бомбардировщиков.

Здесь через год-два должны были взмыть в воздух винтокрылые красавцы, предмет мечтаний того, прежнего Сергея. И где-то здесь, через сотню с лишним лет, в его, нынешнего, старенький «фольксваген» въехал грузовик. Травин иногда приезжал на это место — вдруг, как пишут в фантастических романах, откроется временное окно, и можно будет снова оказаться в привычном мире, но нет, ничего такого не происходило, ни искр, поднимающихся от земли, ни светящихся кругов и прямоугольников.

Так что он постоял немного, вздохнул и поехал обратно. По пути заскочил в исполкомовский распределитель, забрал свой паек продуктами. Кладовщик сначала отдавать положенное не захотел, заявил, что раз в больнице Травина кормили, то тут ему ничего не положено, тем более что талоны надо заранее отоваривать.

— Это где такое сказано? — Сергей внимательно посмотрел на худющего кладовщика, что-то не похож тот был на нечистого на руку.

— Правила такие, — упрямо гнул тот свое.

— Ты пойми, — когда Травину что-то было нужно, он становился очень настойчивым. — Я пока в больничке валялся, зарплату не получил. Теперь еще три дня жрать нечего будет. Хочешь, к тебе в гости приду, поселюсь? Не выгонишь ведь?

— Вот чудак человек, — кладовщика было не пронять. — Говорю же, талоны только в прошлом месяце были действительны. Не могу я тебе отдать продукты, меня же потом взгреют. Если только завскладом наш, товарищ Хмырев распорядится.

Товарищ Хмырев был на месте и тут же распорядился. Вот его лощеная физиономия наводила на мысли об уходящих налево материальных ценностях, но Травин вдаваться в подробности не стал, молча протянул талоны.

— Конечно, — Хмырев расцвел улыбкой, — наслышаны, товарищ Травин, о ваших трудовых подвигах. Вы ведь с Афанасием Лазаревичем на инспекции ходите? Очень, очень принципиальный работник. Конечно, это непорядок, что талоны за август вы сейчас приносите, но у вас ведь обстоятельства уважительные, так?

— Именно. Лежал в больнице без сознания, — подтвердил Травин. — Пострадал при задержании особо опасных преступников.

— Ну вот. Только фонды прошлого месяца уже почти все распределены, отдадим то, что еще осталось. Как говорится, мы вам навстречу, а вы — нам.

Через полчаса Сергей грузил небольшой мешок с маслом, мукой, сухим молоком, сахаром, солью, крупами, галетами и несколькими банками американских консервов на мотоцикл. Продуктов было раза в полтора меньше, чем положено, а талоны завскладом взял все. Травин рассудил, что что-то лучше, чем ничего, и есть очень хотелось, так что спорить не стал. Но пометку в памяти сделал.

Дом Абрикосовых был открыт — видимо, Афанасий Лазаревич дожидаться Сергея не стал, здраво рассудил, что в нехорошее место никто по своей воле не полезет, и ничего с городским имуществом не сделается за те два-три часа, что дверь будет прикрыта только на кусок деревяшки, просунутый сквозь запорные петли.

То ли ушлый рогожский обыватель не успел пронюхать, что склад халявных стройматериалов временно открыт, то ли действительно репутация у здания была соответствующая, но Травин нашел дом совершенно пустым, более-менее целым, с замком и ключами на столе.

Внутри царили разруха и запустение, многочисленные следы ног с отлетевшими от обуви комочками глины перекрывали обширные пятна крови, которые никто даже не попытался замыть. По их расположению Травин представил, где именно расправлялись с супругами Абрикосовыми и что примерно с ними сделали. Мужчину сначала пытали, впитавшиеся в дерево лужицы крови ближе к входу вели затем к подвальной лестнице, а с женщиной расправились прямо на обеденном столе — одна его часть вся была в черно-бурых запекшихся чешуйках.

Сергей только плечами пожал, в революционной чехарде проливалось крови куда больше, и вроде бы народ должен был привыкнуть к таким, по его мнению, мелочам. А вот то, что всю эту грязь сразу не убрали или хотя бы не замыли, его раздражало, половицы теперь придется если не менять, то скоблить, вытравливать бурый налет хлорной известью — других доступных химикатов тут не было, и красить. Пол был хорош, широкие дубовые доски, плотно пригнанные, практически не скрипели, Травин попрыгал, проверяя, в каком состоянии лаги, но даже под его весом они не шелохнулись, чего нельзя было сказать о лестнице на второй этаж — та вся шаталась, того и гляди развалится.

Весь дом он обошел за полчаса, по сравнению с теми планами, что были в коммунхозотделе, хозяева почти ничего не поменяли, разве что снесли перегородку на первом этаже между кухней и одной из кладовых, да переделали второй этаж, устроив там две просторные спальни. Огромная русская печь, разделявшая подсобные помещения и столовую, почти не облупилась, только нескольких изразцов не хватало. Равно как и мебели — все, что можно было вынести, исчезло. В спальне на первом этаже осталась одна большая металлическая кровать, без матраца и шишечек на спинке, зато с разделенной вдоль панцирной сеткой, жалобно скрипнувшей под весом Сергея.

— На полу посплю, — решил он.

Описи вещей не было, значит, коммунхозовцы сами погрели руки на нэпмановском имуществе, что Сергея совершенно не удивило и не расстроило. Наоборот, теперь все, что он тут каким-то чудом обнаружит, вот как эту кровать, можно было или себе оставить, или обменять на что-нибудь полезное. Например, на тот же матрас.

Судя по увиденному, нэпманы второй этаж практически не использовали, там стояли два разломанных шкафа и буфет с разбитыми стеклянными дверцами, в одной из комнат обнаружился шатающийся стул, и это определило выбор Сергея — в ней он решил оборудовать свое логово, здраво рассудив, что как бы ни таились непрошеные гости, скрипящую лестницу им не миновать.

К первому этажу был пристроен небольшой склад, сейчас — такой же девственно пустой, как и остальной дом, только в одном углу сиротливо приткнулись чудом уцелевшие два куба березовых дров. Сюда Травин загнал свой мотоцикл, подвесил под потолок на ржавой цепи найденную в одном из шкафов рваную серую простыню, запихнул в середину валик сена. В полумраке простыня выглядела устрашающе.

— А нечего шастать куда не звали, — Сергей качнул муляж привидения, цепь жалобно заскрипела.

Под конец он спустился в подвал, проходивший под всем зданием, подивился тому, что