Звезда заводской многотиражки 3 - Саша Фишер Страница 18

Жан взял открытку и посмотрел. Сначала с недоумением. Потом бросил на меня недоверчивый взгляд. Потом глаза его сверкнули неподдельной радостью.

— Только дверь я вам все равно не открою, — строго сказал он.

— И не надо, пацан, — усмехнулся я. — Зайду, когда родители будут дома. Выздоравливай!

— А откуда вы узнали, что я коллекционирую животных? — спросил Жан, когда я уже развернулся, чтобы уйти.

— Догадался, — хмыкнул я. — Когда в твоем возрасте был, я сам такие собирал. Все марки, а я открытки с животными.

Я вышел на улицу. Можно было убедить Жана меня впустить, конечно. Но зачем подставлять ребенка? Кроме того, он болеет, болтать ему вредно…

Получается, что вечер у меня все еще свободен. Время детское, всего-то половина седьмого.

И тут меня как громом поразило. Так старательно изгонял из головы мысли про Прохора, Игоря и все, что с ними связано, что совершенно забыл про Аню. Которая пропала уже несколько дней назад, и неизвестно, нашлась ли. И чтобы узнать это, мне нужно всего лишь зайти в соседний подъезд и подняться на девятый этаж.

Я слушал гудение лифта и чувствовал, как по моей спине пробегает знакомый холодок, а в коленях ощущается некоторая… эээ… желеобразность. Ничего не мог с собой поделать, путь к квартире Аллы Метельевой каждый раз вызывал подобные спецэффекты.

Глава восьмая. Средство от одиночества

Дверь распахнулась почти сразу же, как я надавил на звонок, но когда Алла меня опознала, то тут же попыталась ее закрыть обратно. Ну нет, дорогуша! Ты вовсе не пацан дести лет, которому навыки «слушаться родителей, они не всегда фигню советуют» в жизни еще пригодится. Я успел подставить ногу.

— Чего тебе надо?! — прошипела Алла. Не изменилась она ни капельки, разумеется. Все такое же существо неопределенной половой принадлежности с тумбочкообразной фигурой. — Проваливай давай!

— Позовите Аню, — я удерживал дверь ногой и обеими руками в приоткрытом состоянии, а Алла с другой стороны, навалившись на нее всем телом, пыталась ее закрыть. — Вы же знаете, что я не уйду никуда!

Какое-то время Алла молча пыхтела, сосредоточенно пытаясь вытолкнуть своей ногой мою ногу. Я дверь не толкал, просто удерживал позиции, так сказать. Мне все-таки с ней поговорить нужно, и очень желательно, чтобы в разговоре присутствовал элемент доверия. А если я сейчас шибану ее дверью так, что она отлетит к противоположной стене коридора, а потом на ее лице еще неделю будет цвести фингал всеми цветами радуги, то вряд ли это придаст началу разговора нужную тональность.

Так что Алла пыхтела, я ждал.

И так минуты полторы.

Наконец, она сдалась. Опустила руки, отступила на шаг. Я приоткрыл дверь и протиснулся в прихожую.

— Тапки надень, — буркнула Алла, повернулась ко мне спиной и потопала на кухню.

— Алла, вы понимаете, что как-то страшно непоследовательны, — сказал я, переобуваясь в войлочные домашние тапочки. — Вы же сами мне сказали, что Аня пропала, ее украли и все такое. Мне казалось, что это нормально, если я зайду узнать, что случилось.

— Побеспокоился он, глядите на него, — глаза Аллы зло сверкнули. — Она, считай, неделю назад пропала, а ты только сейчас пришел.

Обеспокоенной она не выглядела. Взяла с плиты эмалированный чайник, заглянула под крышку. Выплеснула остатки кипяченой воды в стеклянный кувшин, выкрутила барашек с синенькой пимпочкой, сунула чайник под струю воды. Поставила, взяла с блюдца рядом с плитой коробок спичек.

— Чай будешь пить? — спросила она, пока я наблюдал за ее размеренными движениями. Кухонный танец, практически. Отрепетированная множеством повторений симфония. Каждый такт выверен и исполнен без единой фальшивой ноты…

— Чай будешь, говорю?! — уже погромче спросила Алла.

— А? — встрепенулся я. — С удовольствием.

Она не выглядела особенно расстроенной или обеспокоенной. Обычно люди, которые волнуются за близких, ведут себя немного иначе. Алла же была… как всегда. Сварливая, неприветливая, выражение лица — будто у нее под носом говном намазано.

— Я правильно понимаю, что Аня так и не вернулась? — уточнил я.

— Не вернулась, — буркнула Алла.

— А вы в милицию обращались уже? — спросил я.

Алла посмотрела на меня с таким видом, что мне даже на секунду стыдно стало. Как я мог задать этот тупейший в мире вопрос вообще?!

— Она как-то дала понять, что с ней все нормально? — спросил я.

— Ничего она не давала, — Алла села на табуретку напротив меня. Вода в чайнике зашумела. — Как ушла в тот раз, так и не появлялась больше.

— Вы как-то удивительно спокойны для человека, у которого близкий человек пропал, — хмыкнул я.

— Знаешь что, умник… — Алла зло прищурилась. — Ты что-то тоже не расшибаешься в лепешку, как я посмотрю. Тебе надо, ты и ищи. А я уже устала от этого вашего мельтешения.

Я промолчал. Она была права, кстати. Я и правда не разбежался спасать свою московскую подругу и соратницу. Я и сейчас-то зашел, потому что случайно рядом оказался по совершенно другому делу.

— Молчишь, да? — Алла подалась вперед. — Да до того как вы с Анькой нагрянули, у меня все было спокойно! А мне и нужно, чтобы было спокойно. И все эти ваши шуры-муры непонятные мне тут вообще ни к чему. Так что исчезла Анька, да и черт с ней.

— А вы не думаете, что ее похитили те же, кто и разгром у вас устроил? — спросил я. — И что это на самом деле ваши дела, а вовсе не ее?

— Что-то до вашего появления никаких таких дел не было, — кривя губы, проговорила Алла. Лицо ее и так не было образцом привлекательности, а с такой вот гримасой и вовсе стало уродливым.

— Ладно, выяснять сейчас, кто и в чем виноват, это какое-то тупое дело, — я вздохнул и махнул рукой. — Но может вы хотя бы приблизительно представляете, кто ее похитил? Или куда она могла пойти?

— Я же уже сказала! — прошипела Алла. — Эти все дела — ваши! Я понятия о них не имела. Я и так хожу под статьей, каждый день рискую, что вместо покупателя придет переодетый милиционер. И отправлюсь я тогда в места не столь отдаленные… А Анька — она не понимала. Вот и лезла все время, куда не просят.

— И все-таки… — мягко сказал я. — Если бы она убегала, то куда бы пошла?

— Да не знаю я! — заорала Алла. — Это же ты с ней с Москвы дружишь! Чего у меня-то спрашиваешь?

— Потому что спросить больше не у кого, — я развел руками. — Мне очень стыдно, что я сразу не прибежал. Да и вообще закрутился и