41 - 58 Хроника иной войны - Александр Викторович Горохов Страница 18

Крошечную Малиновку и вовсе удалось очистить от немцев без пушечной стрельбы. Быстро захватив мост через Усницу юго-западнее Северной Поляны и небольшие мосточки через всевозможные канавы и ручейки, бойцы Шарапова взорвали их. После чего ворвались на станцию Торфоподстилочная, где, после непродолжительного боя, отправили в воздух находящийся там склад боеприпасов. Тут «тарарам» получился уже более громкий. Но произошёл он уже, когда плавающие танки были близ позиций дивизионной артиллерии. Так что разбуженные взрывом артиллеристы выбегали из своих палаток, шалашей и землянок как раз под пушки ПТ-76, пулемёты БТР-50 и автоматы мотострелков.

В ночном бою погиб сам Шарапов (сгорел в подбитом танке, в котором сдетонировали боеприпасы), было потеряно три танка из девяти принимавших участие в операции и четыре бронетранспортёра. Ещё один БТР затонул в устье Веронды из-за полученных пробоин. Механик-водитель ещё одного успел вывести машину на отмель и вдоль берега озера довести её до Сергово. Остальные боевые машины благополучно доплыли до Курицко, где и вышли на берег. Общие потери личного состава батальона составили двадцать три убитых, восемнадцать пропавших без вести и шестьдесят один раненый. Но свою задачу десант выполнил: 21-я немецкая пехотная дивизия лишилась всей дивизионной артиллерии и практически всей полковой, 11-я пехотная — большей их части. По оценкам взявшего на себя командование после гибели комбата командира мотострелковой роты, за одну только ночь с 21 на 22 августа гитлеровцы потеряли до 500 человек живой силы, восемь мотоциклов, четыре малокалиберных зенитки, до 25 грузовиков. Не считая взорванного склада боеприпасов и нескольких мостов. Пусть и небольших.

Никаких артобстрелов и атак на позиции Красной Армии на Веронде утром 22 августа не было. А к полудню командир 1-й горнострелковой бригады полковник Грибов получил приказ сдать позиции прибывшей из Новгорода свежесформированной 305-й стрелковой дивизии и совершить марш в Видогощь для оказания помощи обороняющемуся в этом населённом пункте 170-му отдельному курсантскому полку.

* * *

Вот и наступил переломный момент контрудара, на планирование которого начальник штаба Северо-Западного фронта Николай Фёдорович Ватутин потратил столько душевных сил. И ради которого его даже вызывали в Генеральный Штаб, чтобы дать указания по ведению предстоящих боевых действий. Не Директиву прислали, какими силами и в каком направлении наносить удар, а вызвали лично присутствовать на разборе планов операции.

Первоначальный план операции Москва забраковала как нереалистичный.

— Поверьте мне, голубчик, 48-й армии будет вовсе не до наступления, — как обычно, мягко внёс коррективы Борис Михайлович Шапошников. — Поэтому не рассчитывайте на неё в своих планах. Ограничьтесь 11-й, 34-й и 27-й армиями. Причём, на большой успех 27-й не рассчитывайте: по имеющимся у нас сведениям, в районе Холма противник окажет ей настолько сильное сопротивление, что ей сразу же придётся остановить наступление. И в дальнейшем её роль должна свестись к оттягиванию сил противника на себя.

— Но у фронтовой разведки несколько иные данные. На их основании мы считаем, что её удар будет достаточно эффективным, — возразил генерал-лейтенант.

— У вашей фронтовой разведки очень много недочётов в оценке сил противника, — включился в разговор некий помощник маршала, одетый в генеральскую форму, но без каких-либо знаков различия, очень похожий на постаревшего заместителя Шапошникова генерал-майора Василевского. — Например, вам неизвестно точное местонахождение соединений противника на настоящее время.

«Товарищ Васильев», как представил помощника маршал, и к которому в продолжении разговора начальник Генштаба тоже обращался «Александр Михайлович», протянул начальнику штаба фронта сложенную карту.

— Исходите из этих данных, перерабатывая план контрудара. И ещё. По нашим расчётам, на 4–5 день вашего контрудара немцы могут принять решение о переброске против 34-й армии 56-й моторизованный корпус Манштейна. Именно ввод его в сражение станет переломным моментом. Поэтому, выйдя на рубеж река Полисть — Жемчугова, части левого фланга 34-й армии должны немедленно окопаться и подготовиться в обороне по правому берегу Полисти. И немедленно прекратить наступательные действия этой армии, едва поступят доклады о вводе в действие сил Манштейна.

Карта, предоставленная «Васильевым», о существовании которого Ватутин никогда не слышал даже во время работы в Генеральном Штабе, оказалась настоящим кладом, и первые дни контрудара в направлении Старой Руссы развивались великолепно. Даже несмотря на то, что 48-ю армию пришлось исключить из планов: как показали события предыдущих дней, ей действительно было не до наступления, немцы давили на её позиции настолько сильно, что пришлось отвести её к укрепрайону по рубежу реки Веронда. Пусть 11-й армии, как и 27-й, и пришлось остановить наступление практически сразу, но 34-я двигалась очень бодро. Иногда — даже не встречая сопротивления со стороны крайне разрежённых боевых порядков противника. Помня наказ Шапошникова «при наступлении не зарываться вперёд — ежесуточный темп продвижения иметь четыре-пять километров в сутки, обращая внимание на разведку и обеспечение своих флангов и тыла и на закрепление за собой пройденного пространства», приходилось даже сдерживать Кузьму Максимовича Качанов. Хотя на третий день удара, 14 августа, его войска уже одолели сорок вёрст и перерезали железную дорогу Дно — Старая Русса. По сути, 10-й армейский корпус генерала Христиана Хансена оказался в полуокружении, зажатый на узкой полоске между наступающей 34-й армией и озером Ильмень.

Как и «предсказывали» в Генштабе, 11-я армия Василия Ивановича Морозова не только так и не дошла до занятой немцами Старой Руссы, но и понесла большие потери на подступах к городу, и едва справлялась с неослабевающим натиском 290-й дивизии противника. А два полка немецкой 126-й пехотной дивизии отчаянным сопротивлением смогли задержать продвижение 257-й и 262-й дивизий армии Качанова на северо-запад. Именно на этих вражеских дивизиях и сосредоточился Кузьма Максимович 15–16 августа, пытаясь снова прорваться через отбитый немцами участок железной дороги. Но… Но управление войсками армии оставляло желать лучшего. Даже в ситуации, когда авиаподдержка противника очень сильно ослабла из-за действий 1-го ударного авиаполка реактивных истребителей, дислоцированного на аэродроме в Крестцах.

17 августа из 257-й стрелковой дивизии пришёл рапорт об освобождении станции Тулебля, а 245-я отчиталась о взятии станции Волот. Таким образом Старая Русса оказалась в мешке, и, казалось бы, ещё одно усилие, и можно будет «перевязать горловину» этого мешка. Но из Москвы пришёл приказ прекратить наступление 245-й и 262-й стрелковых, 257-й сдать станцию противнику и отступить на 5–7 километров юго-восточнее, а 259-й стрелковой дивизии и вовсе отойти на правый берег Полисти. И приготовиться к отражению удара корпуса Манштейна.

Как и обещал Генеральный Штаб, для отражения действий двух моторизованных дивизий (одна из них — дивизия СС «Мёртвая голова») и остатков серьёзно потрёпанной в недавнем контрударе под Сольцами 8-й танковой дивизии прислали подкрепление. Не очень крупное по численности, но вполне способное создать немцам серьёзные неприятности. Сводный батальон из трёх рот плавающих танков, вооружённых 76-мм пушками, с усилением в виде миномётной роты 120-мм «самоваров», два дивизиона универсальных экспериментальных (как сообщили Ватутину) «трёхдюймовок» Зис-3 на автомобильной тяге (грузовики Зис-5), и рота пехотного прикрытия артиллерии, вооружённая автоматическими карабинами, тоже экспериментальными.

Это подкрепление (были ещё и два стрелковых полка, переброшенные из-за Волги, но никаких ограничений по их использованию Москва не высказывала) генерал Качанов должен был использовать в качестве мобильного резерва и беречь как зеницу ока. А Ватутина «накачали» требованиями контролировать действия Кузьмы Максимовича по сохранности новейших образцов техники. И, разумеется, недопустимости попадания их в руки врага.

— Головой за это отвечаете, товарищ «Гроссмейстер», — предупредил заместитель Шапошникова генерал-майор Василевский. — Отбейте удар Манштейна, непременно отбейте. По крайней мере, за Ловать вы его не должны пропустить. Изучите его повадки: вам с ним ещё не единожды за время войны придётся столкнуться.

— Хорошо, Александр Михайлович, постараюсь, — подтвердил, что понял указания заместителя начальника Генерального Штаба, генерал-лейтенант. — Только почему вы назвали меня гроссмейстером? Я в шахматы играю очень даже посредственно, на подобный титул совершенно не претендую.

— Узнаете со временем, — усмехнулся в трубку Василевский.

А Николай Фёдорович «уселся на телефон» «спускать вниз» указания Генштаба.

Следует отметить, что очень вовремя, поскольку командарм-34, получивший известие