Константин Калбанов - Рыцарь - Степь Страница 19

— Я думаю в этом нет ничего не возможного и эта долина отойдет тебе. Баронство Буагильбер. Звучит хорошо. Епископ Саутгемптонский поддержит это, как мне кажется. Комендант крепости Виктория не смог обеспечить безопасность поселения, посмотрим получится ли у тебя, сэр Бард.

— Но ведь земли поселенцам были выделены именно в окрестностях Виктории, — недоумевая высказался комендант.

— Не думаю, что маркграфу есть большая разница, где именно будет располагаться село, главное чтобы оно было. Я думаю, сэр Бриан не станет возражать, если часть его земель перейдет в собственность его вассалам. Нет. Вот и прекрасно. Так вот село будет располагаться в пределах прямой видимости. Дальше объяснять нужно.

— Бриан получает баронство, а крепость фактически не теряет ни одного воина, так как в случае необходимости мы сможем прикрыть их, а они при необходимости либо прячутся в крепости, присоединяясь к нам, либо имеют возможность ударить неприятелю в спину.

Охренеть. Ну падре. Ну жук. Кто бы подумал, что он так умен. А как говорит и рассуждает. Впрочем, дурак не стал бы десятником, но вот то как он говорил. Нет, ну молодец.

В общем договаривающиеся стороны пришли к консенсусу, что не могло не радовать Андрея, так как его предложение прошло на ура.

Не успел он отойти от крыльца и на десяток шагов, как его окликнул Бриан де Буагильбер. Новак остановился и подождал рыцаря.

— Сэр Андрэ, что это было? — Хотя рыцарь и не растерялся, тут же ухватившись за представляющуюся возможность обрести свой дом, но вопросы у него оставались и они требовали ответа. Не те нравы царили в этом мире, чтобы вот так с легкостью принять бескорыстную помощь. Впрочем такого днем с огнем не найдешь и в просвещенном двадцать первом веке, все, всегда и во всем ищут свою выгоду, если же это не так, то как говорится: «Бойся данайцев, дары приносящих», а еще говорят «благими намерениями, выстлана дорога в ад».

— Вы о том, что произошло у коменданта?

— Нет, я о воскресной мессе.

— Бриан, дружище, как твое плечо?

— …

— Знаю, до сих пор болит. А вот я ничего. Дышу и вполне здоров. Ты подарил мне жизнь, я тебе возможность изменить свою. По-моему все правильно. Извини, мне нужно идти.

Направляясь в свою казарму, Андрей обратил внимание на то, что падре находится там же. Вернее он был рядом, возле освобожденных людей и о чем то оживленно беседовал со старостой Робертом. Они были настолько увлечены беседой, что не обратили на него ни какого внимания.

— …на кой нам та свобода. Чем мы будем кормить детей. Я слышал, что сэр Андрэ хороший хозяин и о людях заботится, так может все не так плохо.

— Да ты не понял, Роб. Он возвращает вам все ваше имущество. Все. Вы должны будете только дать вассальную клятву сэру Бриану.

— А почему ему то. И вообще как такое…

Слушать дальше он не мог, так как на него могли обратить внимание, а оказаться застигнутым в тот момент, когда он подслушивал чужой разговор, он не хотел. Поэтому прошел дальше. Но вот то, что инквизитор и староста были знакомы, причем знакомы близко, потому что обращение Роб, говорило именно об этом, для Андрея было новостью. За все время следования в крепость, падре ни как не выказал того что близок хотя бы кому то из крестьян. Почему?

Остановив проходившего мимо Якова, Андрей попросил гиганта пригласить к нему падре Томаса, если у того найдется свободная минута, для приватной беседы. Конечно высказано было все в форме уважительной просьбы, но Андрей не сомневался, что падре вскоре будет у него. Казалось бы гора мышц и лицо не испорченное печатью интеллекта, но вот обладал каменотес Яков даром находить общий язык практически с любым человеком. Как он при этом мог не найти общего языка со своей бывшей супругой, впрочем там причина другая, там баба просто, как говорится, сошла с нарезки.

Вскоре в его комнату без стука ввалился инквизитор. Хотя он и вел себя как всегда наполовину кротко, наполовину уверенно, как человек которому открыты все двери, но в этот раз Андрей приметил какую то неловкость. Перед тем как за падре закрылась дверь, Андрей заметил по ту сторону Якова, который слегка кивнул своему господину. Все, можно разговаривать смело, никто не приблизится к двери, без дозволения Андрея.

Ну вот что за человек, все понимает с полуслова, с полувзгляда и при этом предан как пес, правда предан не ему, а его супруге, ну да и ему перепадает ибо наказала госпожа беречь мужа, как зеницу ока, он и бережет, в прошлом бою опять прикрыл со спины, оно может доспех и спас бы, а может и нет, Яков не стал пускать дело на самотек и чуть не надвое раскроил того орка.

— Спасибо падре, что согласились со мной поговорить.

— За что же тебе благодарить меня сын мой, выслушать паству это моя прямая обязанность перед Господом нашим. Я слушаю тебя.

— Падре, честно признаться вы меня сегодня поразили.

— Что, сын мой, не ожидал от простого десятника таких речей? Оно и верно, если ты десятник, то хоть десять ряс нацепи на тебя, десятником ты и останешься. Многие воины посвятившие свою жизнь служению Господу, так по сути воинами и остаются, их направляют в боевые отряды инквизиции. Я три года учился в духовной семинарии, прежде чем мне позволили пройти постриг, другим хватает и года, правда только тем, кто не выказал способностей к учебе. Меня же после семинарии еще направили в монастырь святого Бенедикта, где я проходил особый курс инквизиции. Так что нет ничего удивительного, в том, что я могу и простым приходским священником службу провести и быть походным священником, впрочем как раз к этому то меня и готовили с особым тщанием. Удовлетворил я твое любопытство, сын мой?

— Да падре.

— Но ты хотел видеть меня не по этой причине?

— Нет падре.

— Говори, сын мой. И достань-ка вина, знаю, что купец оставил тебе немного прозапас.

Когда вино было разлито и первая жажда утолена, Андрей все же решил перейти к разговору. Ну вот распирало его любопытство, того и гляди лопнет.

— Падре, возможно это и не мое дело, но почему вы не сказали, что близко знакомы со старостой Волчьей Долины.

— …?

— Я случайно услышал часть вашего разговора с Робертом. Вы назвали его Робом, а так называют только старых знакомых, я бы сказал друзей.

— Ну что же. Когда то Роберт носил прозвище Кентавр. Считается, что степные орки самые лучшие наездники, потому что ездить верхом они учатся раньше чем ходить. Роберт был настолько хорош, что мог дать фору этим исчадиям ада, он словно сросся с конем, был одним целым, потому и получил такое прозвище. Он был моим наставником, а потом и другом. Вот и все.

— Но почему вы не сказали сразу?

— Победить в той схватке если и можно было, то только ценой больших жертв. Тем не менее, я настаивал на том, чтобы мы атаковали. А потом выяснилось, что в том полоне Роб и его семья. Обрати я на это внимание и как на меня смотрели бы воины.

— Ничего не понимаю. В тот момент вы не знали о том, кто находится в полоне, да и парни шли в бой сами, только ради того чтобы спасти людей. С чего вы взяли, что вас в чем то заподозрят.

— Душа человеческая и без того потемки, не стоит в нее ронять зерна недоверия. Потом, они были вашей законной добычей, а боевые трофеи священны, церковь не вмешивается в это право воинов.

— Падре, вы сейчас говорите о своем друге. Да вы отошли от мирской жизни, но такое не забывается.

— Ты прав сын мой, такое не забывается, тем более если ты обязан человеку жизнью и не один раз.

— …?

— Не можешь понять. Я и сам не могу. Роба и его семью в смердах я не оставил бы, влияния у меня хватило бы. Но мне еще было интересно узнать, как ты поступишь, сын мой. Ты уже был в подобной ситуации и вышел из нее настолько достойно, что люди безоговорочно полюбили тебя. Теперь таких людей стало больше. Я получил указания по поводу тебя. Мне известно, что тебя обвиняли в ереси, хотя официальных обвинений не было, но под подозрение ты попал. Так что мне поручено присматривать за тобой особо. Но из всего, что я увидел напрашивается только один вывод. Ты не часто славишь Господа нашего, ты не так набожен как хочешь казаться, но все то что ты делаешь, говорит о том, что ты хороший христианин. За свою жизнь я видел многих и далеко не всех можно поставить рядом с тобой. Ты бываешь не искренним, как и любой другой, но только значительно меньше других, ты гораздо более открыт, чем кто либо еще, разве только Яков может переплюнуть тебя этом. Рискуя жизнью ради других ты делаешь это открыто не имея ни какой корысти. Ты немного странный, но ересью от тебя даже не пахнет, я знаю многих священников, которых можно назвать более двуличными чем тебя. Все просто, ты оказался рядом с падре Патриком, отсюда и гонения на тебя.

— Падре Патрик, хороший человек, священник и добрый христианин.

— Не сомневаюсь. Не смотри на меня так, сын мой. Я ведь не просто инквизитор, я еще и человек с большим жизненным опытом, а потому имею свое суждение. Да он не еретик, но то что он делает, может привести к расколу церкви, так как он весьма влиятелен и имеет много учеников и последователей, а вот это не может пойти на пользу людям. Мы со всех сторон окружены врагами и только в единстве наша сила.