Андрей Максимушкин - Багровые волны Страница 19

На этом бой завершился. Котлов распорядился держать полный ход и сменить курс, от греха подальше. Он оказался прав — уже через час по правому борту были замечены темные точки скоростных катеров. На этот раз пришлось уходить на глубину и стопорить машины. Вскоре акустики засекли шумы быстроходных кораблей, молотивших винтами воду в миле от подлодки. Выждав для уверенности два часа, Котлов распорядился всплывать и идти дальше. До вечера подлодка еще три раза погружалась, обнаружив вражеские корабли. Чем ближе к Проливу, тем больше море напоминало оживленный проспект в центре города.

Когда Д-3 шла на поверхности моря, все радисты, напрочь забыв вахтенное расписание, сидели в радиорубке, крутили радиостанции, пытаясь выловить любые осмысленные сигналы, зацепившиеся за антенны подлодки, на всех доступных диапазонах. Дело того стоило. Эфир буквально гремел, стрелял оглушительными очередями радиограмм, полыхал тревожными сигналами, кричал на всех голосах.

Большинство пойманных передач шло в незнакомых кодах, но и на открытых волнах попадалось немало интересного. Да, в восточной Атлантике, южнее Британии и в районе Фарерского барьера шло жестокое сражение. По тревожным сигналам с горящих и тонущих кораблей, переговорам летчиков, паническим передачам с, напоровшихся на крейсера, английских транспортов можно было сложить общую картину. Горечи и боли добавляли короткие, скупые строчки с идущих на дно Ла-Манша десантных и транспортных судов союзников.

В ночь на 24-е октября наши форсировали Пролив. Как это удалось, никто не понимает, но англичан мы обманули, за одну ночь перебросили на Остров несколько дивизий, укрепились на плацдармах и сейчас наращиваем силы. На утро в Ла-Манше завязалась мясорубка. Маневр с демонстрацией прорыва крейсеров в Атлантику и отвлекающий маневр с десантом на Фареры сыграли свою роль. Основные силы Гранд Флита рванули на север, но и без того в Северном море и проливе кораблей у противника было больше чем достаточно.

Сейчас наши блокируют подходы к плацдармам, удерживают противника на минно-артиллерийских позициях, пытаются перехватывать вражеские корабли на подступах к Проливу. Днем, благодаря авиации баланс сил смещается в нашу пользу, удается проводить конвои с войсками и снаряжением. Пусть и с сильным ближним прикрытием. Ночами же в проливе господствуют вражеские эсминцы и катера. Чудовищная мясорубка не останавливает свой маховик ни на минуту, постоянно подтягиваются свежие силы, корабли, завязавшие сражение на северном участке, спешат к Ла-Маншу.

С каждым новым докладом радистов капитан-лейтенант Котлов все больше и больше уходил в себя. А корабль тем временем шел Северным морем в направлении проклятого всеми богами и марксистским учением пролива между континентом и оплотом мирового империализма. Последняя фраза принадлежала неунывающему замполиту. Товарищ Махнов не разделял пессимизм командира и его помощников. Или делал вид, будто не разделял? Черт его не разберет этого ответственного по политической части и воспитанию личного состава.

Впрочем, приказы из штаба тоже лучились оптимизмом. Командование интересовалось текущими координатами и курсом подлодки Д-3, состоянием моря, требовало немедленно сообщать обо всех замеченных на горизонте кораблях. В свою очередь штабисты поддерживали моральный дух подводников короткими сводками с перечислением потопленных и тяжело поврежденных вражеских кораблей. Список получался внушительным, оставалось только догадываться, в какую цену обошлись эти победы.

При пересечении 55-й параллели, советский корабль встретился с немецкой подлодкой U-24. Легкая зыбь позволила кораблям сблизиться буквально вплотную. Впервые с момента выхода из Тронхейм-фьорда встреча с живыми людьми. Все свободные от вахты моряки высыпали на мостики и палубы подлодок. Море огласилось радостными возгласами.

Виктор Котлов помахал биноклем своему немецкому коллеге, невысокому обросшему светло-русой щетиной мужчине средних лет. Как всегда в таких случаях возникла проблема перевода. Командир Д-3 разбирал только отдельные слова и не мог понять, что ему кричат союзники. Но как только на мостике появились радисты, дело сдвинулось с мертвой точки. Антон Черемизов с радостью взял на себя перевод.

После короткого обмена новостями выяснилось, что немцы вышли из Остенде 22 октября. Старший лейтенант Дитрих Борхерт, вот он держится одной рукой за перископ и широко улыбается, говорит, что еще не потопил в этом походе ни одной треклятой посудины, но уже дважды попадал под удары сторожевиков. Только сегодня утром на подлодку сбросили 29 бомб. Тяжелое испытание для маленького кораблика серии II-B, самими немцами прозванной «айнбаум». В переводе на русский — "однодеревка".

Политрук Эммануил Махнов как якорным клюзом почувствовал, что дело пахнет подозрительными, неорганизованными политически благонадежными товарищами контактами и вражеской пропагандой. Моментально вылетел на палубу, словно ему в гузно скипидара плеснули. Котлов неодобрительно покосился на своего приснопамятного заместителя, но в слух ничего говорить не стал. Командир просто легонько пихнул в бок старпома и кивнул подбородком в сторону замполита.

— Вижу — процедил сквозь зубы старший лейтенант Соколов.

Дело ясное, капитан-лейтенант Котлов у начальства на хорошем счету. Если вернемся в порт, да не потопнем до конца войны, Котлову светит назначение на новенький подводный крейсер, а старушка Д-3 достанется в наследство старпому. И замполит вместе с большей частью специалистов и экипажа останется на корабле. В последнее время командование старается людей сверх необходимости с корабля на корабль не перекидывать. А все это означает, что Филиппу Соколову уже сейчас пора думать о своем будущем командовании и решать проблемы с корабельным балластом.

Проблему старпом решил быстро, подошел к Махнову и что-то прошептал тому на ухо. После чего замполита как ветром сдуло, моментально провалился в люк.

— Что ты ему сказал? — полюбопытствовал командир.

— Пустое, — махнул рукой Соколов — сболтнул, будто в дизельном отсеке пахнет брагой.

— Ну, ты даешь!

— Поверил — лицо Филиппа Никифоровича расплылось в самодовольной улыбке.

— Андриян свет Семенович ругаться будет — безмятежно отозвался Котлов.

— А пусть, ревизия мотористам не повредит, глядишь, бочонок смазки из-под фундамента выкопают или еще что давно потерянное и списанное.

Как бы там ни было, но переговорам с союзниками никто больше не мешал. Стоило замполиту исчезнуть, и оба командира подлодок принялись с азартом обсуждать последние новости и события. Вопрос животрепещущий, точные разведданные не раз спасали людям жизнь.

Под конец разговора немцы попросили дать им немного соли. Вчера на закате при бомбежке лодки глубинными бомбами во втором отсеке образовалась течь. Мелочи, ерунда, в общем-то. Повреждения устранили, но оба мешка с солью упали грязную, покрытую пленкой нефти воду. Продукт оказался безнадежно испорчен.

Естественно советские моряки поделились припасами. Доставка соли на борт U-24 представила из себя волнующую эпопею. Оба корабля легли в дрейф. Комендоры встали у орудий, дабы успеть отогнать подлых английских стервятников буде таковые появятся на горизонте и попытаются оставить немецких подводников с пресной похлебкой. Между рубками подлодок перебросили трос и надежно его закрепили.

Затем на сцене появилась вожделенная банка с солью. Николай Машко самолично поднял емкость на мостик, бережно прижимая ее к груди. Здесь герметично запечатанную пятилитровую банку обернули брезентом, поместили в прорезиненный мешок и подвесили к тросу. Далее немецкий боцман осторожно как маленького ребенка перетянул мешок на свой корабль и бережно передал ценный груз в руки командира корабля.

Секунда и флагштоке U-24 взвился флаг. Немецкие подводники вытянулись во фрунт на сколько это позволяло волнение, а старший лейтенант Дитрих Борхерт прокричал в рупор слова благодарности своему русскому коллеге.

Кажется смешно? Но только для того, кто не ходил в море, не знаком с морскими обычаями и кому никогда в жизни не приходилось поливать кашу и картофельное пюре рассолом от солонины. Моряки прекрасно понимали друг друга, взаимовыручка дело святое. Конечно, никто не требовал за соль ничего взамен, но и немцы не могли упасть в грязь лицом и дать повод усомниться в своей порядочности. Обратный рейс мешок проделал с грузом столовой зелени. U-24 недавно вышла в море, и кок еще не успел потратить запас свежих продуктов.

Простившись с немцами, советские моряки продолжили свой путь. Чем ближе корабль подходил к району боевых действий, тем чаще наблюдатели объявляли тревогу. Вахтенные командиры благоразумно командовали срочное погружение при появлении любого корабля или самолета, не пытаясь разобраться, чей корабль.