Вещий князь: Ладожский ярл. Властелин Руси. Зов Чернобога. Щит на вратах - Андрей Анатольевич Посняков Страница 19

Он поведал Ирландцу все: об убийствах и разорении погостов, о непонятных колбегах, о весянском старейшине Келагасте и о многом другом, менее важном.

Ирландец слушал внимательно, не перебивая, лишь иногда уточнял что-то. Потом взглянул на Хельги:

– Ты сам ведь что-то думаешь обо всем этом, ярл?

– Думаю, – согласился тот. – Слушай. Может, чего и добавишь к моим мыслям. Итак, первая загадка – разоренные поселения. Люди убиты все – как именно, ты уже знаешь. Взяты только пища и шкуры, все остальное цело, даже усадьбы не сожжены. Теперь давай вместе думать – кто все это сотворил и зачем? Местных можно отмести сразу – те бы все сожгли… Хотя убить всех для них смысл имеет – чтоб, узнав, не отомстили да не рассказали кому из соседей. Но вот убийства… – Хельги замялся, подыскивая нужные слова.

– Продолжай, ярл, – глухо вымолвил Ирландец. – Ты хочешь сказать, что эти убийства в дальних лесах очень напоминают другие – жертвоприношения в капищах кровавых богов! Отрезанные головы, проткнутые сердца… А желтой пыльцы омелы ты, случайно, там не заметил?

Ярл отрицательно мотнул головой. Омелы там точно не было.

– Думаешь, это Черный друид?

Конхобар неопределенно пожал плечами:

– По крайней мере, очень на него похоже!

– А я мыслю проще, – сверкнул глазами ярл. – Кто-то хочет лишить меня власти! Смотри сам: если я не смогу защитить дальних жителей, какой толк им платить дань? Может, им лучше платить кому другому? Еще одно: я забыл сказать про кровавого орла… да-да, именно так были умерщвлены некоторые… Быть может, кто-то специально сделал так, чтобы подумали на нас, людей фьордов, ведь кровавыми орлами развлекаются только викинги. Мы же здесь – чужие. Я не имею в виду Альдегьюборг… Кто же стоит за всем этим? Люди Вадима Храброго? Но их, как говорят, всех истребил Рюрик. А кого не истребил, те сами пошли служить ему. И, мне кажется, враги знали о моем походе за данью. Кто-то сказал им… Кто? Нет, вряд ли это друид, давно потерявший силу. Он сгинул, похоже, в дремучих древлянских лесах. Нет, здесь другие. Но не менее опасные для нас! И даже более: они местные, а мы – пришельцы. На их стороне обычай, а на нашем – лишь сила с законом.

– Значит, надо привлечь на нашу сторону людей.

– Верно, Ирландец! Но пока будут продолжаться безнаказанные убийства и грабежи в дальних лесах, приписываемые викингам, вряд ли кто нас поддержит. Более того – вряд ли на следующий год мы соберем дань. Можно даже не ездить, не беспокоиться. Или если ехать, то с сильным войском, примучивать так примучивать!

– Можно и так, – согласно кивнул Ирландец. – Но лучше всего…

– Навести порядок в лесах! – яростно заключил ярл. – Уверен, нити к тамошнему беспределу тянутся отсюда, из Ладоги. Здесь и нужно искать, Конхобар! Искать и помнить – времени у нас мало, всего год.

Борич Огнищанин прижился на княжьем дворе. Отмечал его усердие и сам князь Хельги – Олег, как его звали на местный манер. Несмотря на молодость, Хельги выказывал себя умелым правителем, настоящим конунгом-князем, хотя на самом-то деле, конечно, был всего лишь ярлом, наместником князя Рюрика. Огнищанин про то перво-наперво вызнал. Будучи сам неприметным, все примечал Борич: и где какие припасы в детинце и в городе, и как сторожа на стенах сменяются и как – у ворот, и кто где кому закуп, холоп или рядович – уж это-то все через него проходило. Скромен был Огнищанин, нелюдим даже, правда, нелюдимость свою иногда сбрасывал – бывало даже, и угостит кого бражкой. Начальника стражи, тиуна, писцов, купчишку какого-нибудь. Гости купцы толклись в княжеских сенях аж с апреля. Как начал стаивать снег, так и не отбиться от них было – все склоняли ярла идти с войском в южные земли и далее – на Царьград. Им-то, купцам, там прямая пожива от войска, ну и так, безопасность. Всю дань – мед, меха – рухлядь мягкую, железо укладное в крицах – давно уж скупили купцы у ярла, теперь бы самим сбыть ее в дальних землях, не сидеть же тут, заморских гостей дожидаясь. А дальние экспедиции завсегда князья зачинали, дело непростое, многих затрат требующее, одним-то купцам не потянуть такое. Хельги-ярл хорошо понимал это, однако знал и другое – не очень-то крепка была еще его власть на земле ладожской, для того чтобы отлучаться летом. Но все ж надобно решать было проблемы купеческие – они же и собственные: ежели что не так, кому дань сбывать? Самому весь мед лопать, мехами закусывая? Целых два выхода тут видел Хельги: первый – отправить с купцами лишь часть дружины, поставив во главе хоть того же Снорри; и второй – занарядить купцов к Рюрику, в Городище, он тут главный князь, ему и решать. Ни к какой мысли еще не склонился ярл окончательно, все думал, вот и маялись купцы в неведенье.

Дни теперь стояли протальные, теплые, уже потянулись с южных краев перелетные птицы, загомонили на полянах грачи, забили в бубны волхвы в капищах, и юные девушки запели в ельниках веселые весенние песни:

Приди к нам, весна,

Со радостью!

Со милостью!

Со рожью зернистою,

Со овсом кучерявым,

С ячменем усатым…

Так и пели, из ельников по домам возвращаясь. Даже Борич Огнищанин, проходя мимо, заслушался. Покачал головой, повел крючком-носом, поглядев на идущих дев да на парней румяных, засопел завистливо. Эх, ему б такую деву… Он бы… Уже с неделю, как жил Огнищанин в своей усадебке, малой – амбар да избенка – зато своей. Щедр был князь, уж этого не отнимешь, хоть и серебро считать умел, не чета всем прочим варягам. Да за труд изрядный – и вознаграждал щедро, а Борич трудился не покладая рук. Иногда и с утра раннего да самой темной ноченьки. Грамоты разобрав, ложился на лавку – аж трясло всего, и перед глазами кружились черные мушки. Зато и наскреб на усадебку – как раз помер Хотим-однодворец, вот его-то домишко и выпросил себе Огнищанин у князя. Усадебку, да к ней и собаку – Дива, огроменного кобеля волчьей масти, изрядного сторожа! Трудолюбив был Борич, умен, в деле настойчив. Потому и уваженье к себе снискал быстро. Уже не только Найден, но и сам Конхобар Ирландец, ближний Князев боярин, с ним по податному делу советовался, не считал