Ванька 3 (СИ) - Сергей Анатольевич Куковякин Страница 19

— Ваня, всё нормально будет. Осмотрись, что тут и как… — от всего увиденного, я уже сам с собой разговаривать начал. Плохо это, конечно, но — уж как есть…

Глава 33

Глава 33 Чистота — залог здоровья

Удобное какое кресло…

Стоп. Кресло.

Дома в «Клубе кинопутешествий» как-то сюжет про историю Японии показывали. Там что-то никаких кресел не было. Люди, если я ничего не путаю, на полу сидели… Откуда же оно тут у меня появилось? Специально для русского военнопленного его сплели? Надо у Агафона Агафоновича спросить…

Тут я чуть вслух не выматерился. О какой-то ерунде, о кресле думаю. Ну, стоит и стоит, есть-пить не просит. Что я к этому креслу привязался…

Тут голову ломать надо о том, как я дальше жить здесь буду, а я о кресле…

Так. Сегодня вечером меня в гости пригласили. Помыться бы с дороги не мешало. Вон я какой грязнущий. Как дед говорит — заослился. Ну, в смысле — как от осла от меня пахнет.

Ну, и если верить санитарному просвещению, чистота — залог здоровья.

Дорогой нас, понятное дело, в баню не водили. Так и до вшей дожиться можно. Или до чесотки какой. Сейчас перво-наперво надо сходить разведать, где тут моются. Тем более, сейчас у меня есть во что переодеться.

После местного медосмотра мне, как и всем, сверточек выдали. Я его развернул, а там — общевойсковая японская солдатская форма. Насмотрелся я на неё на конвоирах, а вот теперь и самому придётся в такой ходить. Моя-то одёжка, доброй сестрой милосердия выданная, сейчас в весьма плачевном состоянии. Правильно, сколько я её носил не снимая. Да и была она уже не новая. Впрочем, выбрасывать её тоже пока не буду. Постираю, зашью. Она больше грязная, чем рваная. Пригодится мне она ещё.

Вышел я из своего домика. Осмотрелся. Примету бы какую найти, а то потом как я его разыщу. Они вон, домики — все одинаковые. Хоть бы номера на них японцы написали…

Что-то сразу ничего не находилось. Не было такого прямо глазу приметного.

Не беда. Веревочку-то, которой японская форма была связана, я не выбросил. Вот и повязал я её на дверную ручку своего нового жилища. По ней свой домик и искать буду.

Язык, он до Киева доведёт. Спросил первого встреченного мною такого же, как и я военнопленного о том, где тут помыться можно.

— Прямо, прямо, а потом через три домика налево…

Рукой он мне, куда идти надо показал.

Оказывается, я совсем в другую сторону шёл.

Так, вот где они тут моются…

Под навесом я увидел две большие деревянные бочки. Высота у них была не велика, мне примерно по грудь будет. Это если учесть, что они не прямо на земле стояли, а на некотором постаменте что ли. Вблизи это оказался никакой не постамент, а дровяная печь. Тут же лавочки ещё какие-то стояли, а на них тазики с водой.

Из бочек несколько голов торчали.

Ну, и как тут и что?

А, нечего заморачиваться, буду делать, как другие…

Другие из тазиков ополаскивались, а уже потом в бочки лезли. Правильно, грязь свою с тела сначала убрать нужно, а потом и в общую бочку забираться. Хотя и это мне показалось не правильным — сразу в одной воде нескольким людям мыться. Интересно, меняют ли они тут воду-то? Или всё одной моются?

Оказалось — меняют. Как раз из одной бочки все вылезли и из её стали воду вычерпывать. Вот, повезло мне — в чистенькой водичкой помоюсь. Пока из тазиков споласкиваюсь, она немного и нагреется.

Я разделся и подошёл к лавочке с тазиками. А, холодно! Так и простыть не долго!

Мыла не оказалось. Мочалки — тоже.

Я пять тазиков извёл, пока хоть более-менее с меня чистая вода стекать начала. Да и воды-то в каждом тазу было с гулькин нос. На глаз — не больше десяти литров, а то и меньше.

Из-за такого расхода воды солдатик, что печку под бочками топил, на меня коситься начал, но ничего не сказал. Не посмел, видел мои погоны подпоручика.

Споласкивался я не долго, но будем надеяться, что вода в бочке с чистой водой чуть-чуть уже согрелась. Я срам рукой прикрывая к ней и направился.

— Вам не сюда…

Солдатик-истопник попытался меня остановить.

Как не сюда! Очень даже сюда! Я уже замерз как не знаю кто, пока из тазиков споласкивался. На дворе-то не май месяц…

— Эта бочка для нижних чинов. Для офицеров — вот…

И на вторую бочку, из которой головы торчат, мне показывает.

Ага, сейчас я в чужую грязь полезу… Не, я хочу в чистенькую водичку…

Не стал я солдатика слушать, прошлёпал босыми ногами туда куда шёл.

Температура воды там не порадовала, но хоть чистая…

Внутри бочки, по всему её периметру приступочек в виде скамейки имелся, я на него и сел. Воды там по нижний край рёбер было. Экономят что ли?

Как уже позднее мне известно стало — не экономили. Сколько положено в бочку было налито — вода, по местным правилам область сердца не должна закрывать. Ну, а то, что только под навесиком бочки стояли — это для чистого воздуха. Ну, всё не как у людей!

Да, и насчёт разных бочек для нижних чинов и офицеров, Агафон Агафонович мне уже вечером за чаем пояснил, что в солдатской бочке воду после сорока нижних чинов меняют, а в офицерской — после шести — восьми в ней посидевших. Ну, и вода там чуть тёпленькая должна быть — градусов по Цельсию тридцать пять — максимум чуть больше сорока.

В общем — не мытьё нормальное, а какая-то трихомудия.

Посидел я немного в этой бочке, оделся и в свой домик пошёл. Не, в селе у Федора мы лучше мылись, веничком парились, а тут — одно название, что помылся…

Лучше я к Агафону Агафоновичу быстрее пойду, пораспрашиваю что здесь и как.

Глава 34

Глава 34 Про кресла и прочее

Полным географическим кретинизмом я не страдал, поэтому домик Агафона Агафоновича нашёл. Ну, не с первого раза, но добрался до него без опоздания.

Отправная точка, от которой я на поиски направился, на местности была хорошо заметна — лечебное заведение, в котором нам, вновь прибывшим, медицинский осмотр проводили.

В гости я не первым явился. Более быстрым оказался наш преподаватель по десмургии. Тот, который обучал в школе ротных фельдшеров наложению повязок — от классической шапки Гиппократа до в последние годы появившихся. Десмургия, она тоже на месте не стоит, всё время развивается.

Вместе с ним и супруга присутствовала, которая, как меня уже уведомил Агафон Агафонович, на побывку к своему мужу приехала. Она сейчас кресло занимала, в котором ранее хозяин избушки сидел. Галантные мужчины женщине сидячее место уступили.

— Добрый вечер.

Я поздоровался сразу со всеми находящимися перед домиком Агафона Агафоновича. Мне ответили почти одновременно один женский и два мужских голоса.

Видок был у меня ещё тот — слегка помятая общевойсковая японская форма, а на ней — Знак отличия Военного ордена Святого Георгия четвертой степени. Погоны я нацеплять не стал, это уже ни в какие ворота не лезло.

— Вот, Агафон Агафонович, гости уже все в сборе, а заказ Ваш что-то запаздывает. — преподаватель десмургии картинно развёл руки.

— Да, что-то запаздывают… — Агафон Агафонович поправил свои очки.

Оказалось, разговор о креслах шел. Весь день сегодня меня эти кресла преследуют, мысли и беседы только вокруг их и вертятся.

Выяснилось, что Агафон Агафонович для собственного потребления у Селивана-казака пару недель назад себе плетеное кресло купил. Очень удобным оно оказалось. Сегодня же, когда у него наметились гости, ещё заказ сделал. Причем с доставкой. Гости уже были в наличии, а Селиван что-то запаздывал.

Главная беда в лагере военнопленных — занять себя нечем. К работам пленных не привлекают, с утра до вечера — пустота жизни, отсутствие каких-либо занятий и праздность, праздность, праздность…

Каждый как мог, тем себя и пытался занимать. Селиван-казак вот кресла плёл. Обеспеченные пленные их и покупали.

Дома, в России, попавших в плен военнослужащих никто предателями не считал. Из государственной казны ежемесячно всем находящимся в плену денежки поступали. Солдатам — пол иены, унтер-офицерам — от одной до полутора иен, тут выплата зависела от количества лычек на погоне. Офицерам выдавали ещё больше.