Андрей Земляной - Войны крови: Восхождение Страница 2

Вопреки ожиданиям она, пусть немного, но поддалась. Сашка внимательно, сантиметр за сантиметром осмотрел окно и решетку.

Не ремонтировавшийся с царских времен корпус прогнил насквозь, и стальные прутья, еще способные удержать буйного, но не вполне нормального человека, уже были не способны противостоять человеку пусть и не очень сильному, но изобретательному. Был бы кусок металла… Но единственным металлическим предметом в комнате была кровать, накрепко привинченная к полу и с наглухо заклепанными сочленениями.

Пока мозг торопливо перебирал варианты, Сашка вдруг поймал себя на мысли о том, что ему вовсе не безразлично окружающее. У Александра вдруг появилась цель. Сбежать из психушки. Что он будет делать потом, его как-то не очень беспокоило. Как крайний вариант всегда оставался Додзё. Куда можно было прийти хоть ночью и не бояться быть выгнанным наставником.

Шальная мысль, молнией прострелившая его голову, заставила его нервно ходить взад-вперед по крошечной, обитой мягкими матами комнатенке.

Мысль о побеге из душных и враждебных стен туда, в лето, захватила его целиком. Он не животное и не позволит держать себя в клетке!

Инструмент… Без инструмента, а точнее без маленького куска твердой стали, и думать нечего выкорчевать решетку. Но где его достать?

Саня облазил всю комнату в поисках такого предмета и, естественно, ничего не нашел. Но словно чувствуя близкий запах такого нужного ему металла, повторял попытки раз за разом, пока не обессилел.

Умом он, конечно же, понимал, что никакого железа в комнате для буйных быть не может по определению. Но он еще понимал то, что живет не в Германии, где то, чего быть не может, не может быть никогда. В России даже в камере для смертников рабочие могут оставить, а контролеры не заметить огромного гаечного ключа.

Мысль о куске стали захватила его целиком.

«Нужное вам знание всегда рядом. Необходимо только отделить его от шума, что не дает вам покоя. Настройтесь на это знание. Придайте ему эмоциональную окраску. Только не очень сильную. Придайте ему запах. Ищите запах, ищите эмоцию…»

Слова Наставника вспыхнули в голове словно транспарант. Саша усилием воли успокоил дыхание, затем пульс и медленно погрузился в медитативное состояние. Обычно ему требовалось от пяти до десяти минут, чтобы поймать нужный настрой. Но тут все получилось намного быстрее и словно само.

Нетвердой походкой лунатика парень подошел к двери и провел чуткими, словно у слепого, руками по волнистой обшивке.

Через несколько сантиметров, он нащупал едва заметный бугорок, тянувшийся, словно шов, вдоль складки покрытия стены.

Едва скрепленный хлебным мякишем шов беззвучно разошелся, и в крошечном кармашке из выщипанного поролона, пальцы нащупали прохладный материал.

Словно удар, мгновенно подскочившая температура и резкое сердцебиение вернули Сашку на землю. Аккуратно, словно боясь сломать, он вынул из обшивки стены нож.

Не кухонный огрызок, измочаленный долгими годами службы, и не тряпичное изделие безвестных китайских мастеров. Полоса остро заточенной стали с рукоятью, обмотанной скрученными в плотный жгут и пропитанными воском веревками.

Он заставил себя положить нож на место и лечь.

Теперь у него есть не только цель, но и средство.

Дело за малым.

День за днем он медленно подтачивал дерево вокруг решетки, ослабляя ее крепление. Хорошая сталь клинка успешно справлялась не только с деревом, но и с камнем, в который были вмурованы горизонтальные прутья.

Ему оставалось уже совсем немного, когда однажды ночью он был разбужен запахом гари. Он походил по комнате, принюхиваясь, затем шагнул к двери и приблизил лицо к дырочке, что заменяла глазок.

Сомнений не было. Дым шел из коридора.

Он сначала тихо, затем сильнее забарабанил в дверь, но мягкая обшивка гасила почти все звуки. Затем он услышал крики санитаров и их беспорядочную беготню.

Зазвенели выбиваемые стекла, и крики стали громче.

Он все ждал, что дверь откроется и его выведут наружу, но запах дыма становился все сильнее, звуки все тише, а помощь не прибывала.

И тогда он решился.

Быстро подскочив к окну, схватился за прутья руками и дернул что есть силы на себя. Массивная решетка скрипнула, слегка поддалась одним краем, но устояла. Сашка еще несколько раз попытался выдернуть прутья, но только сбил дыхание.

В комнате стало ощутимо жарче. Он оглянулся в сторону двери и замер. Дырка в двери светилась красным, словно лампочка.

В отчаянии он рванул прутья и чуть не упал под тяжестью вышедшей из пазов решетки. Затем он рукоятью ножа раскрошил стекло и, перегнувшись через подоконник, посмотрел вниз.

В свете выбивавшихся из оконных проемов языков пламени он разглядел и куст под деревом, и клумбу чуть в стороне.

Взобравшись на подоконник, Сашка аккуратно свесил ноги и, качнувшись, прыгнул вперед. Приземляясь, чуть не вывернул руку с зажатым в ней ножом, но, мягко перекувыркнувшись, встал на ноги. Тело и голова действовали словно отлаженный механизм. Первым делом он спрятал нож в импровизированных тряпичных ножнах под курткой больничной пижамы и рысью, на полусогнутых, метнулся к противоположному крылу больницы, где располагался приемный покой и склад.

На его счастье, весь персонал и больные находились сейчас со стороны фасада, где шла эвакуация. Часть санитаров, не занятая имитацией борьбы с огнем, выводила людей и сажала их на траву перед входом. Тех, кто буянил, осаживали электрошокером и дозой транквилизатора из пневмоинъекторов.

Но все это сейчас мало заботило Александра. Негромко ругаясь, он с помощью ножа пытался взломать дверь черного хода. Наконец проржавевший замок, видимо, посчитав свою миссию по сопротивлению взлому законченной, сдался.

Пробравшись по короткому, захламленному до потолка коридору, Сашка попал в небольшой зал, куда выходили несколько комнат и откуда вел коридор на улицу и внутрь больницы.

Дымом уже не просто пахло, но уже удушливо воняло. Особенно это было заметно после глотка свежего воздуха на улице.

Дверь камеры хранения тоже не сопротивлялась долго. Александр просто отжал ее от косяка лезвием ножа и проскользнул внутрь.

Ему требовалось нечто неброское и практичное. Не заботясь о порядке, он выдергивал с вешалок одежду и примерял ее, приложив к плечам. Наконец что-то похожее было найдено. Дешевый спортивный костюм и такие же кроссовки.

От костюма отвратительно пахло какой-то синтетикой и дезинфекцией. Преодолевая брезгливость, Саня натянул одежду и прислушался. Судя по мельканию в окнах света проблесковых маячков, наконец-то пожаловали пожарные. Он выполз в коридор и был неприятно удивлен, что от плотного дыма видимость в коридоре практически отсутствовала.

С короткой мыслью: «Форт Байярд, блин» он на ощупь двинулся в обратный путь.

Несмотря на то что психбольница была объектом первой категории, пожарники ухитрились приехать с пустыми баками. Пожарный гидрант не работал, и машины, развернувшись, уехали за водой.

Во всей этой суматохе никому не было дела до мальчишки в спортивном костюме, прошедшего с независимым видом мимо орущих друг на друга главврача с брандмейстером, мимо скучающих милиционеров и канувшего в короткую летнюю ночь.

Утро он встретил на губернском железнодорожном вокзале, куда добрался ночной электричкой. Прокантовавшись пару часов, он сел на электричку в Москву.

Почти совершенно пустой вагон пах мочой и зиял разбитыми по давней российской традиции стеклами. От окон неприятно тянуло прохладным ветерком и Сашка был вынужден сесть подальше, оказавшись на одной лавке с благообразным седым монахом в черной рясе, опиравшимся на красивый резной посох. От нечего делать Сашка украдкой рассматривал большой серебряный крест, резкие черты лица и невероятные светло-голубые глаза старика.

Погруженный, как казалось, в свои мысли старик не замечал пялящегося на него пацана и лишь мерно покачивался в такт вагону. Сашка, естественно, много раз видел церковников. И в торжественных парчовых одеяниях, и вот как этот, во всем черном. Но было у монаха нечто такое, что резко отличало его от других. Сашка попытался ухватить мелькнувшую на периферии сознания мысль и через секунду понял. Старик, по сравнению с другими людьми, выглядел так же, как выглядит бронетранспортер рядом с обыкновенной машиной. Спокойствие, уверенность и полное пренебрежение тем, что казалось важным остальному человечеству. Из знакомых Александру людей так выглядели отец, его старший брат — дядя Володя и Наставник.

Додумать мысль он не успел. Двери в вагон резко открылись, и в поле зрения Сашки нарисовалась четверка босяков интернациональной наружности. Без лишних слов они принялись потрошить сумки пассажиров, затыкая вопли глухими зуботычинами.