Андрей Родионов - Послушник Страница 2

Немедленно бал прервали, в наступившей гробовой тишине Эдуард громогласно объявил, что отныне орден Подвязки будет высшей наградой, фактом обладания которой будут гордиться лишь самые достойные и родовитые, общим числом – двадцать четыре. Так оно и получилось, причем иностранные государи просто рвались надеть голубую орденскую ленту. Красовалась в том блестящем строю и пара российских императоров.

Правда, сплетники шушукались, что все было ловко подстроено, ведь юная графиня Солсбери ранее не замечалась в нечаянной утрате лифчиков, трусиков и чулок. Если дело, разумеется, происходило не в алькове или королевской опочивальне. Мол, Эдуарду всего лишь потребовалось, чтобы рождению нового ордена сопутствовала красивая и галантная легенда. Но ответьте, бога ради, обошлось ли хоть одно событие в истории человечества без злых языков, язвительных комментариев и завистливых шепотков?

Вплотную занявшись обустройством Англии, Эдуард не забыл и про французскую корону. Обиженный вопиющей несправедливостью и лишенный законного наследства племянник начал готовить ответный удар. Через десять лет терзаемый амбициями Эдуард III развязал-таки Столетнюю войну, что принесла неисчислимые беды и страдания обоим народам. История двух государств – запутанный клубок из тысяч переплетенных между собой людей и событий, битв и открытий. Англия и Франция – стержень Европы, собственно, они и есть Европа: то верные союзники, то смертельные соперники.

А посему имеется третье, отличное от прочих мнение, именно к нему мы и склоняемся: все началось с правнука честолюбца Эдуарда, молодого короля Англии Генриха V, что в 1415 году высадил двадцатитысячное войско у «ворот Нормандии» – города Арфлер. Этим поступком король разрушил вечный мир, что страны заключили в 1396 году, а вроде бы угасшее пламя войны вспыхнуло вновь.

Главная крепость в устье Сены по праву считалась неприступной. Крепкие стены и высокие башни и так-то не просто преодолеть, а кроме того, для штурма город был доступен только с запада – по пересеченной местности, изобиловавшей соляными озерами. С других сторон крепостную стену окружали широкие бурные реки – Сена и Лезард. Все трое ворот, ведущих в город, представляли собой маленькие крепости с собственными башнями, помещениями для стражи и припасов, а еще Арфлер был окружен широким рвом, наполненным водой.

Вдобавок ко всему в городе имелись артиллерия в количестве десяти пушек (совсем немало для того времени) и многочисленный храбрый гарнизон. В центре Арфлера возвышался настоящий бастион – церковь Святого Мартина. Как и подобало в то суровое время, одна только церковь могла успешно обороняться не менее года против любого противника.

Стены твердыни были густо усыпаны арбалетчиками и мечниками, копейщиками и пращниками. В избытке имелись запасы камней, смолы и негашеной извести – лучшие «друзья» карабкающихся по шатким осадным лестницам воинов. На высокие стены высыпали жители, со смехом тыча пальцами в туповатых британцев, что осмелились появиться у ворот древнего града. Каждому здравомыслящему галлу было ясно как дважды два, что здесь пришельцы и останутся гнить.

Неприступная твердыня пала через двадцать семь дней осады.

«Нет, историческая справедливость – не просто отвлеченное философское понятие, коими так искусно оперируют искушенные придворные богословы в длинных до пят коричневых мантиях», – рассеянно думал Генрих V, по-хозяйски озирая могучие каменные стены и хмурые бастионы Арфлера.

Порыв ветра пахнул близким морем, король невольно поежился и плотнее завернулся в тяжелый плащ. Все время победоносного возвращения на землю предков лил дождь. Он рушился водопадом, моросил, падал, сыпался отдельными каплями, собираясь с силами, но не прекращался ни на мгновение. Хорошая примета, если кто понимает. А кому, как не королю, разбираться в таких вещах? Когда-то славный предок Вильгельм с этих самых земель отправился покорять земли за проливом.

Минуло триста лет, и потомки Завоевателя решили силой оружия добыть то, что по праву почитали своим. Не все шло так гладко, как хотелось бы, и однажды их сбросили в море. Но сегодня, двадцать лет спустя, король Англии Генрих V вернулся, и вернулся навсегда. Плантагенетам не удалось покорить материк, но на смену им пришла новая, полная сил династия – Ланкастеры. Не прошло и двух лет, как Генрих стал королем, а беспокойный сосед, королевство Шотландия, уже поджало хвост. Скотты уяснили, кто хозяин на острове. И вот он здесь, чтобы дать понять надменным галлам, кто настоящий повелитель Франции. Английскому леопарду суждено прославить себя, а золотые лилии на голубом фоне будут втоптаны в грязь, где им самое и место!

Пришло время сбыться стародавней мечте английских королей – о Британской Империи, вольготно раскинувшейся по обе стороны Ла-Манша и включающей землю предков, Францию. Пока что Францию, а что будет дальше – посмотрим. Шотландия и Бургундия, Священная Римская Империя германской нации и Арагон с Кастилией – слава Богу, мир велик, и в нем есть где развернуться. Настанет день, и владетель самой могущественной в мире христианской Империи возглавит новый победоносный крестовый поход, что станет и последним. Тогда все земли склонятся перед его величием…

«Не стоит заглядывать так далеко», – одернул себя король, бросил величавый взгляд вправо и повелительно рявкнул:

– Начинайте, мастер Джайлс!

Да, Арфлер пал всего через двадцать семь дней осады. У Генриха и мысли не мелькнуло гнать воинов на неприступные стены. Нет, талантливый полководец припас для французов нечто иное. Днем и ночью грохотали двенадцать осадных орудий, без перерыва выпуская двухсотфунтовые ядра по воротам и городским зданиям, без разбора утюжа казармы и конюшни, руша торговые лавки и дома мирных горожан.

Три самые тяжелые пушки, гордость начальника английской артиллерии мастера Джайлса: «Лондон», «Гонец» и «Дочь короля» – садили по стенам каменными шарами весом в целых триста фунтов! И стены наконец не выдержали; доселе неприступные, они начали осыпаться, пошли трещинами. В них стали появляться пробоины, что на глазах разрастались в бреши. Под прикрытием ночной темноты гарнизон пытался заделать повреждения, но пристрелянные пушки метко били и в полной темноте, убивая и калеча храбрецов.

На исходе трех недель осады Джайлс пустил в ход невиданное чудо-оружие – зажигательные снаряды. Город запылал с разных концов. Стоило потушить пожар в одном месте, как мерзко ухал «Лондон», тут же отзывался протяжным воем «Гонец» и торжествующе ревела «Дочь короля», а здания вспыхивали вновь и вновь.

Город пал, так начался закат средневековых крепостей. Осадная артиллерия оказалась сильнее каменных бастионов, отныне высокие стены не могли укрыть никого. Навсегда отпала нужда в таранах, баллистах и прочих катапультах. На Европу надвинулась тень железного века, не с осады ли Арфлера начались события, что привели к ночным бомбардировкам Ковентри и Белграда, Багдада и Дрездена?

В разгар осады в английском лагере вспыхнула эпидемия дизентерии. Потери были чудовищны, половина английского войска полегла в землю или была отправлена назад, в Англию. Вести далее войну стало невозможно, поход на Париж пришлось отложить до лучших времен. Вдобавок подвел коварный союзник, бургундский герцог Иоанн Бесстрашный, что так и не прибыл с обещанным войском. Две тысячи легкобольных остались гарнизоном в покоренном Арфлере, с остальными Генрих V решил с боем пробиваться к крупнейшему английскому владению во Франции – городу-порту Кале.

У молодого короля осталось мало сил, но отступить сейчас за Ла-Манш означало позор для Генриха лично и поражение для всей Англии. Британские рыцари на Библии поклялись дойти до Кале, чтобы покрыть себя и Англию неувядаемой славой, и не нашлось среди них ни одного, кто бы отступил. Тяжелобольные рвались с кораблей обратно на берег и плакали как дети от незаслуженной обиды, что их отправляют обратно в Англию. Коней не хватало, потому все пушки король дальновидно оставил в Арфлере, и каждый воин нес с собой еды на десять дней.

Да, это был беспримерный поход! Двести шестьдесят миль с тяжелыми боями англичане прошли за семнадцать дней, оставляя за собой общие могилы и сотни павших лошадей. Всеобщий подъем и энтузиазм – вот слова, что только и пригодны для описания их пути. Дальновидный Генрих под угрозой смерти запретил грабежи и обиды галлов. Мародеров и насильников без лишних слов развешивали на дубах и осинах, а французы просто молились на англичан, ведь свое войско обходилось с ними куда как хуже.

Но все в жизни когда-то кончается, закончилось и везение Генриха V. В канун дня святых мучеников Криспена и Криспиниана коннетабль Франции герцог д’Альбре заступил путь англичанам. Шесть тысяч британцев неожиданно для себя наткнулись на двадцать пять тысяч французов. Изнуренные боями пехотинцы обреченно рассматривали свежее рыцарское войско, что в сияющей броне и с развевающимися стягами весенним половодьем затопило округу.