Сергей Щепетов - След кроманьонца Страница 2

Это была стоянка или покинутый лагерь охотников: большое кострище на вытоптанной площадке, раздробленные кости животных, низкое широкое жилище — полуземлянка, когда-то, наверное, накрытая шкурами. Собирать и рассматривать осколки кремня Женька не стал — тут все ясно: каменный век, чем же еще им скоблить и резать? А вот кладбище, расположенное в соседней ложбине, изучил внимательно: большинство останков детские, взрослых не много, но почти все имеют повреждения — проломленные черепа, переломы костей рук или ног. Он даже затосковал на минуту: повеяло чем-то знакомым, вспомнился родной Поселок на берегу большой реки, побои, драки и извечный, неистребимый голод. Да, там люди тоже редко умирали от старости.

А куда теперь двигаться? Он осмотрелся и подумал, что, пожалуй, вон туда. Чутье, интуиция подсказывали, что людей он встретит скорее всего именно там — впереди.

Дах перестал орать, успокоился. Он почувствовал наконец холод ветра и тяжесть чужих взглядов. Люди смотрели теперь на него, и Дах знал, чего они ждут. Он — вожак человечьей стаи, он повел их за большой добычей, они много дней почти не ели и мало спали. Трое погибли, но мамонт больше не встанет. Теперь нужно подойти и добить его. Лучше подождать — сейчас это слишком опасно. К утру Вожак, наверное, умрет сам, но доживет ли тогда до утра Дах? Ведь мамонт убил только двоих людей, а третьего — он, Дах! Он убил его, чтобы заставить остальных идти дальше. Теперь эти остальные смотрят на него и ждут поступка — поступка вождя. Только Рам, гад, опустил глаза, но ему не обмануть Даха!

— Рам, брось камень! Я сказал: подойди и брось камень!

Казалось, люди перестали дышать: сейчас Рам откажется, и Дах убьет его. А потом еще кого-нибудь.

Рам не отказался: покорно опустив плечи, не поднимая глаз, он стал выковыривать ногой небольшой гранитный валун. Потом прижал камень к груди и побрел вниз, обходя мамонта по широкой дуге так, чтобы подойти со спины.

Камень глухо стукнул в заросший бурой шерстью бок и скатился на землю. Кажется, ничего… Или вздрогнула огромная туша, почувствовала удар? Нет, это ветер шевелит длинную свалявшуюся шерсть. Все: он, Рам, сделал свое дело, можно повернуться и бежать назад к людям.

Дах забрал у молодых свое копье — тяжелое копье вождя. Оно сделано из тонкого прямого ствола сухостойной лиственницы с массивным кремневым наконечником на конце. Его не сможет метнуть далеко даже самый сильный мужчина — оно не для этого.

Он сжимал отполированное до блеска древко и смотрел, как возвращается Рам: «Этот не испугался! Или боится меня больше, чем мамонта? Не важно: я все равно убью его — убью сегодня вечером или, может быть, завтра. А сейчас…»

— Разводите огонь! Я иду!

Трое совсем молодых парней испуганно переглянулись: «Разве можно зажигать костер, если охота еще не закончена?» Дах шагнул к одному из них и сильно толкнул в грудь:

— Ты понял?! Я буду есть жареное мясо!

Парни засуетились, выбирая место для костра, стали собирать растопку.

«Ну все: больше оттягивать некуда», — понял Дах, поудобней перехватил копье и пошел вниз, к огромной туше, бурым холмом возвышающейся среди кустов. Он никогда не делал этого раньше, но знал, что от него требуется: ударить вон туда, под ухо. Для этого нужно или подойти с той стороны, где ноги и хобот, или влезть на тушу и бить сверху. Дах выбрал последнее, но прыгать не решился. Он прислонил копье, ухватился за длинную спутанную шерсть, осторожно вскарабкался и встал ногами на теплый неподвижный бок. Потом втащил наверх копье, примерился, коротко размахнулся и ударил.

Вздрогнула теплая плоть под ногами, дернулся могучий хобот и… остался лежать неподвижно. А Дах давил и давил, загоняя обколотый кремень все глубже и глубже в череп того, кто раньше был Вожаком Стада: «Уай-йа-а-а! Ты больше не встанешь!»

Женька отполз за валун, возле которого лежал, спустился в ложбинку и начал разминаться — наносить невидимому противнику серии ударов руками и ногами. Вскоре ветер принес от ручья новый запах. «Это, наверное, охотники разожгли костер, — догадался он. — Хорошего зверя они добыли: вряд ли у старого мамонта нежное вкусное мясо, зато его много и хватит надолго».

Рот наполнился слюной, захотелось есть. Приятных воспоминаний из детства у Женьки было очень мало, и среди них одно из самых ярких — это вкус полусырого, несоленого, волокнистого мяса, которое можно отрезать и глотать, отрезать и глотать! И знать, что никто не отнимет, что его много, что завтра тоже будет! Он бы и сейчас с удовольствием отведал мамонтятины, но не сомневался, что местные угощать его не станут — попытаются убить или прогнать. Пришлось рыться в собственном мешке в поисках завалявшейся шоколадки.

И вдруг… Женька не увидел и не услышал ничего нового, но отчетливо ощутил чье-то внимание, направленное на него: кажется, он прошляпил!

Они появились бесшумно: заросшие лица, грубо раскрашенные бурыми и черными полосами, одежда из поношенных, потертых шкур, копья и длинные составные луки, изготовленные для стрельбы оперенными стрелами с кремневыми наконечниками. Их значительно больше, чем тех, кто наслаждается мясом в соседнем ручье. Одеты те и другие почти одинаково, но ноги у этих до середины икр прикрывают штаны, точнее штанины, подвязанные ремешками к поясу.

Демонстрируя свое миролюбие, Женька присел на корточки спиной к валуну. Он пытался одновременно следить за руками всех, кто к нему приближался, чтобы успеть увернуться от копья или стрелы. Все-таки он сильно размяк в мире Николая, где очень многому научился, но почти никогда не дрался всерьез, насмерть. Они тихо заговорили, и Женька с облегчением почувствовал, что почти понимает их — не зря Вар-ка так долго мучил его лингвотренингом!

— Это не дух, он похож на человека!

— Это не человек. Ты видел, как он танцует? На нем нет ни одного тотемного знака!

— Может, он рагг? На них тоже нет знаков.

«Ага: они пытаются меня идентифицировать. Уже ясно, что в их мире есть духи, животные, люди — это они сами — и те, кто не животное и не человек, то есть не настоящий человек. Что ж, так и должно быть».

— Нет, дикие не такие. Они все здесь, а их детеныши и самки на стоянке в верховьях.

— Тогда это, наверное, душа мамонта, которого убили дикие. Пусть скажет Йиом, он же вечно крутится возле шамана. Эй, парень, ты сожрал вчера лучший кусок! Говори, что делать?

— Я… Я не знаю. Наверное, надо сказать заклинание и пустить в него волшебную стрелу.

— Этой вашей стрелой и зайца не убьешь! Давай ее сюда и говори заклинание. Если этот дух, или кто он там, нас накажет, ты будешь до конца жизни глодать только кости!

«Ну и гад же этот кривоносый! Засветить ему камнем промеж глаз? Далековато… — Женька присмотрел подходящий камень возле руки, прикинул, куда будет прорываться, если начнется драка. — Уж как-нибудь, не впервой же…»

Йиом что-то забормотал, а кривоносый наложил длинную стрелу с красным древком и выстрелил. Стрела и правда была какая-то ритуальная: летела она медленно и криво. Женька понял, что в него не попадут, и остался сидеть неподвижно.

Стрела слабо воткнулась в землю, и плохо закрепленный наконечник отвалился. Люди молчали, не зная, что делать дальше. Потом прозвучал чей-то негромкий голос:

— Вам больше нечего делать, Серые Лисы? Это не враг и не добыча — оставьте его в покое! Духи нам не страшны: шаман сказал, что они будут помогать нам. А вот если мы опоздаем, Черный Хорь оторвет всем уши. Пошли!

Интерес к пришельцу сразу пропал. Охотники расслабились, опустили оружие и, торопливо выстраиваясь редкой цепочкой, двинулись влево вдоль склона, ступая след в след заскорузлыми босыми ногами. У них тут, вероятно, были какие-то свои дела.

Женька облегченно вздохнул: «Вот и пообщались. Что-то людно становится в здешней степи!»

Пригибаясь, чтобы не маячить на фоне неба, он перебежал к вершине пологого холма, откуда должно быть все хорошо видно.

Осоловелые, пьяные от выпитой крови, люди ползали по туше мертвого мамонта. Они пытались содрать большой кусок шкуры с бока — вождь велел сделать укрытие от ветра. Живот у Даха раздулся, клонило в сон. Он сидел на корточках у маленького костра, щурился от дыма и смотрел, как Рам, стоя на коленях, поддерживает двумя ветками над огнем большой кусок волокнистого мяса. Нет, Дах уже не хотел есть, но этот гад пусть жарит, пусть жарит! Скоро он отправит молодых на стоянку. Они приведут сюда всех. «Мы будем жить здесь — жить долго, пока не кончится мясо. Сюда придут все, кто сможет, и Хана придет… А, собственно, почему я должен ждать?»

Дах приподнялся и пнул ногой в плечо Рама. Не ожидая удара, тот завалился на бок. Мясо упало на угли и зашипело, почти потушив огонь.