Владимир Булат - Лишь бы не было войны! Страница 2

Верховного Совета СССР 8, 9, 10 и 11 созывов, министр угольной промышленности

Украинской ССР с 1980 года и член Политбюро ЦК КПУ с 1984. Далее шли довольно

тривиальные статьи об успехах промышленности и перспективах сельского хозяйства,

о новых изобретениях и освоении космоса, о всесоюзном социалистическом

соревновании в преддверьи XXX съезда КПСС, должного собраться в мае.

Международная полоса открывалась сообщением о братской помощи Советского Союза

Народной Республике Иран в строительстве второго энергоблока АЭС в Бушире.

Статья о выборах в Верховный Народный Совет Белуджистана. Министр иностранных

дел Империи Ниппон Ямада нанес визит в столицу Германского Рейха — Берлин.

Министра принял рейхсканцлер и фюрер немецкого народа Курт Вальдхайм. Ангольские

правительственные войска продолжали тяжелые бои с формированиями проамериканской

группировки УНИТА на востоке страны. Президент США Билл Клинтон включился в

президентскую предвыборную гонку. На ферме в Австралии появилась двухголовая

телка. Старейшей женщине в мире — французской киноактрисе — исполнился 121 год.

Я выбросил газеты в урну и сел на скамью рядом.

Из всего следовало, что я — в каком-то параллельном мире, где существуют СССР и

Германский Рейх. Существую ли в нем я?

Ленинград вокруг меня вроде бы ничем не отличался от того, какой я знал ранее,

каким он был до перестройки. Сновали троллейбусы, ходили люди, молодая мама

везла на санках румяного малыша в серо-зеленой шапке из искусственного меха.

Мимо меня прошли три девушки школьного возраста. Невзирая на лютый мороз, они

ели мороженное.

Я побрёл по Московскому проспекту в сторону Пулково. Как я и ожидал, на площади

Победы не было памятников защитникам Ленинграда. Вместо них возвышалась

комическая ракета, а над домами окрестных улиц плыл памятник Юрию Гагарину.

Площадь именовалась "Площадь 12 апреля". Тут я заметил, что дома в перспективе

Московского проспекта — не современные железобетонные коробки, а те же

"сталинки", что и у "Московской". Они, пяти-шестиэтажные, шли ровным строем, а

когда я заглянул в ближайшую арку одного из таких домов, в глубине микрорайона

толпились выводки обшарпанных пятиэтажек, сильно смахивающих на известные

"хрущевки".

На одном из домов была выбита дата его постройки "1946". Уже совсем стемнело,

мороз крепчал, и я побрел назад. Я зашел в книжный магазин, сияющий световой

рекламой, и осмотрелся. На окне висела большая политическая карта СССР и

окрестностей. Столица — Москва. Мой наметанный взгляд сразу же отметил

незнакомые очертания республик и областей. Япония владела всем Сахалином и

Курильскими островами. Северо-Восточный Китай именовался Маньчжурией. Монголия,

Уйгурия, Белуджистан, Афганистан, Иран и Турция были народными республиками. На

западе СССР граничил (с севера на юг) с Финляндией, Германией, Венгрией,

Румынией. Граница соответствовала границе 1941 года.

Я повернулся к книжным полкам. Разумеется, отсутствовала американская бульварная

литература. Первое, что бросалось в глаза, было широкоформатное подписное

издание Аркадия Гайдара в десяти томах. Рядом — книги Шолохова, Эренбурга,

Ахматовой. Дальше множество книг неизвестных мне авторов с немецкими и русскими

фамилиями. Международный ежегодник за 1994 год. Сказки Андерсена. Переводной

сборник немецкой фантастики "Руны". "Дальневосточные мемуары" Черняховского.

Шагая вдоль прилавка, я дошел до школьных учебников. Тут я попросил показать мне

учебник истории СССР для десятого класса. Продавщица странно на меня посмотрела

(я ведь был одет в китайский пуховик) и подала сине-красную книгу. Как я и

ожидал, повествование начиналось с 1937 года, когда "были заложены основы

социалистического строя". Неожиданно резко было написано о внутрипартийной

борьбе, о вредительстве троцкистов, которое сорвало выполнение двух первых

пятилетних планов, и повлекло перегибы в коллективизации и голод 33-го года.

Троцкий был ликвидирован в 40-м году, и это стабилизировало ситуацию в стране. В

сороковых годах шла борьба с космополитами. В области внешней политики

выделялось добрососедство с Германией, "доказавшее принципиальную возможность

мира и дружбы государств с различным общественным строем". В сорок втором году

был выполнен третий пятилетний план, а народы Турции, Ирана и Афганистана

избрали под руководством марксистский партий народно-демократический строй.

Я отложил книгу. Неясным для меня оставался лишь тот момент, в который произошел

мой переход в этот мир. Когда я выходил от Алеши, я был еще в том мире, где

Ельцин, Великая Отечественная война и наглая морда правозащитника Ковалева. А

когда я оказался на улице, я уже был здесь. Стало быть, в иной мир меня доставил

обыкновенный лифт в "сталинском" доме.

"Если я, — рассуждал я далее, — прибыл сюда на лифте, то и обратный путь я могу

проделать таким же образом". Я уже спешил к знакомому дому, когда новая мысль

остановила меня. Куда торопиться? Дома меня хватятся только послезавтра, потому

что мама — в санатории в Старой Руссе, а наш телефон как на грех сломан. Не

разумнее ли повременить с возвращением, получше изучить окружающий мир, а

главное — "технику перехода" в это пространство? Но твердой уверенности, что я

войду в лифт и выйду на нужной мне станции, у меня уже не было. Способ проверки

(а именно — положить в лифт какую-нибудь вещь и нажать, не входя внутрь, на

кнопку шестого алешиного этажа: если, поднявшись на шестой этаж, я не обнаружу

этой вещи в лифте, значит, связь действует) мог быть применен только в

современных лифтах, а это был старый решетчатый, с железной дверью,

запускавшийся только при наличии внутри пассажира.

Выбирать, однако, не приходилось. Я вошёл в подозрительный лифт, закрыл за собой

решетчатую дверь и отодвинул упругие деревянные створки. Ничего не произошло, я

был все еще в мире, где 9 мая было обычным днем календаря. Тогда я осторожно

нажал на кнопку шестого этажа. Лифт тронулся, а я стал прислушиваться к своим

ощущениям. Снова никаких изменений. Едва лифт остановился, как загудела алешина

дверь, и вскоре он сам появился на лестничной площадке.

— О! Вальдемар, — воскликнул он. — А мне говорил, что поехал в библиотеку.

И верно, я сегодня собирался в библиотеку. Но как спросить его, виделись ли мы

полчаса назад? Я решил спросить в лоб:

— Ты за кого собираешься голосовать?

— А что, скоро выборы? — переспросил он.

— Да, в июне… выборы президента…

— Какого президента?.. Ты что-то путаешь, Вальдемар…

— И верно… верно… — поспешно согласился я. Значит, я не смог вернуться

обратно. Это меня и радовало, и печалило. Если Алеша узнал меня, значит, я есть

в этом мире, а это, как нетрудно догадаться, многое меняло в моем положении.

— Если ты в столь иронической форме намекаешь на выборы президента США, то они

будут не в июне, а в октябре, — продолжал он, явно задетый. — А если ты

намекаешь на мою англоманию, то я думаю, это не такой уж криминал. В "Правде"

вот пишут о недопустимости прогерманского уклона во внешней политике и

неприемлемости для советской идеологии национал-социалистического тезиса о

неравенстве рас… Что там у тебя? — сменил он тему, заметив мою ношу.

— Да вот… — купил сегодня, — я показал ему телевизор, налаженный им же час

назад (к счастью, отечественного производства, по поводу чего Алеша всего час

назад иронизировал).

— "Электроника", говоришь. Странно, никогда не встречал такой марки. Такие,

правда, выпускали в Риге лет двадцать назад.

— Это новая модель.

— Так, я сейчас спешу. В восемь я должен быть на "Техноложке". Сколько такой?

Телевизор стоил миллион ельцинских рублей или двести долларов США.

— Сто тридцать пять рублей, — закончил я расчеты. — У тебя найдется двушка?

Мы уже спускались на лифте. Я с надеждой выглянул из темного подъезда, но нет:

Россия там была советской. Алеша порылся в карманах и дал мне маленькую монетку

в две копейки.

— Я к тебе, собственно, за этим и зашел. Я ключ потерял, и теперь надо домой

дозваниваться, пока кто-то придет…

Алеша усмехнулся и предложил:

— Поехали со мной. У нас там встреча, девчонок позвали, и Серый будет.

— Рад был бы, но нет… Мне домой надо… И вот что еще… Мне стыдно

признаться, но я забыл свой телефон. У меня такое иногда бывает.

— Да что с тобой сегодня? Совсем заучился! — и Алеша назвал телефон из восьми