Леонид Кондратьев - Отыгрывать эльфа непросто! Книга 2. Страница 2

…Самым важным фактом применения данного препарата является случайно обнаруженная способность вызывать регенерацию нервных клеток и не только периферийных, были зарегистрированы случаи значительной регенерации клеток спинного и головного мозга, что полностью противоречит широкоизвестному медицинскому тезису об отсутствии процесса регенерации у нервной ткани. Так рядовой Кошин С.С. тысяча девятьсот одиннадцатого года рождения, поступивший с осколочными ранениями грудной клетки и повреждением крестцового отдела спинного мозга после применения препарата уже на четвертый день смог самостоятельно передвигаться, вызвав изумление всего лечащего персонала…

… В связи со столь великолепными характеристиками данного препарата и всё возрастающим количеством раненных бойцов, я считаю, что нужно срочно увеличивать производство столь нужного сейчас препарата позволяющего во много раз сократить боевые потери и увеличить процент возврата после лечения в действующую армию. Поставки в войска любого возможного на сегодняшний день количества данного препарата рекомендую начать немедленно…

Отложив на поверхность стола затянутую зеленым сукном папку с только что прочитанными вслух документами, сидящий на стуле мужчина устало откинулся на спинку. Устремив вопросительный взгляд на сидящего перед ним во главе стола человека, он с независимым видом передвинул папку в его направлении.

Второй мужчина после всего услышанного медленно поднялся и, подхватив со стола курительную трубку, мерно меряя кабинет шагами, принялся ее набивать.

Чиркнув спичкой и сделав первую затяжку, он негромко пробурчал себе под нос сквозь густые усы:

— Маймуно виришвили!

Сделав еще пару шагов и определившись про себя с чем-то важным, он повернулся к сидящему на стуле мужчине и задумчиво произнёс:

— Вместе с водой, выплеснули и ребенка. Лаврентий, внимательно изучи все полученные ранее данные. Разузнай, кто из старых фигурантов остался в живых, найди их и обеспечь новой работой.

— Об этом я уже подумал и соответствующие указания выдал. Вопрос в другом — что предпринять в отношении этого Дома Риллинтар? Ведь с одной стороны это перспективы, а вот с другой… получается, что кусок нашей территории занятый Германией пытается отторгнуть какой-то чародей, называющий себя главой неизвестного государства. Хотя в нашем положении нужно рассматривать все предположения.

— Что говорят аналитики?

— Не исключают…

— Чего не исключают?

— Ни того, что это действительно представитель другого мира, ни того, что это ловко маскирующийся шарлатан. Ничего, в общем, не исключают. Единственно, все сходятся в одном — при текущем состоянии нашей науки повторить предоставленные в наше распоряжение цирковые фокусы послания мы не можем. А присланные препараты действительно очень полезны и крайне востребованы, особенно в военной области. Бурденко тот вообще весь выданный ему запас препарата использовал и уже две докладных на мое имя о предоставлении дополнительного количества написал. Испытания зелья кошачьего глаза — Объекта?2 еще не закончили, но начальник ПВО Москвы уже доложился о восьми сбитых бомбардировщиках противника и это за одну ночь. Правда, пилоты жалуются на ослепление вспышками собственных выстрелов, но всё равно, по отзывам стреляли в полной темноте, как в тире. Неоднозначно, в общем всё. Велика вероятность правдивости. Но нельзя и исключать, что это провокация. На текущий период из-за острой нужды в данных препаратах, предлагаю временно закрыть глаза на остальные непонятные моменты и постараться любыми возможными путями заполучить в свои руки их рецептуры.

Глубоко затянувшись и выпустив клуб ароматного табачного дыма, Сталин произнёс:

— Знаешь Лаврентий, а устрой-ка ты проверку этому инопланетчику. Твои ведь специалисты и не таких кололи….

21.07.1941 Кадорин Андрей Геннадьевич

Жесткие стулья в Кремле. Очень жесткие, особенно когда голову мысли ломают. И сидишь ты — ожидаешь вызова непосредственного начальства. Да не просто сидишь, а находишься под бдительным конвоем из четырёх, можно так сказать коллег. А ведь начиналось всё довольно радужно.

У-2, как ни странно, не развалился в воздухе, как предрекал скептически настроенный Ссешес. С определением на местности тоже проблем не возникло. В Москве кто-то умный высказал предположение, что ночное зрение — ночным зрением, а самым нормальным ориентиром ночью будет река.

Поэтому по-тихому, не форсируя мотор, стараясь как можно больше экономить горючее, я тарахтел на высоте, примерно метров двести, на юго-восток. И примерно через десять минут увидел на сером фоне ночного леса блестящую змею реки. Кстати, эффект зелья ночного виденья воспринимается с самолёта совсем по-другому, чем на земле. Представьте, что капот двигателя светится интенсивным красным светом, а за самолетом тянется быстро гаснущий темно-бордовый шлейф. Да ещё Ссешес сволочь, зелье почти перед вылетом дал — поэтому оно уже в воздухе действовать начало. Я сперва, чуть штурвал от страха не отпустил — думал, двигатель загорелся, а шлейф этот — топливо горящее. Но ничего, потом разобрался — вспомнил, остроухий наш объяснял, что зелье позволяет видеть диапазоны излучения ранее человеческому глазу не подвластные. В том числе и тепловое излучение работающего мотора и остывающих выхлопных газов.

Так значит, долетел я до речки и сразу повернул вдоль течения на восток. А после этого оставалось только притоки считать, да и на четвёртом повернуть на юг. Красота!

Долетел по этому притоку до маленького городка, сверился по карте — Лельчицы.

Поворачиваю строго на юго-юго-восток в направлении другого городишки — Овруча и по-тихому топаю в его направлении. Скоро натыкаюсь на железку. Тут наступил самый сложный момент моего полёта, но неведомый московский доброжелатель (прилечу — пожму руку) и тут показал себя с лучшей стороны, в присланном маршруте чёрным по белому было написано — 'по достижении жд полотна дальнейшим ориентиром будет являться грунтовая дорога, идущая вдоль него, до точки назначения она идет восточнее жд, после точки — западнее. Короче, оказалось, что забрал я довольно далеко к северу и до городишки тянул уже на последних каплях горючки, с чихающим мотором. Аэродром искать уже не стал — кое-как спланировал и плюхнулся на поле севернее города. Только вылез из самолета — меня уже под белы рученьки и мордой в землю — мол, не шевелись фашистская гнида. Ну, я человек не конфликтный, права качать не стал — только потребовал обязательно сообщить ждущим меня на аэродроме представителям НКВД о моём прибытии и установить охрану у самолета. За что и получил по ребрам прикладом от чрезмерно рьяного бойца.

Пока меня отволокли к ихнему особисту, пока я этого упёртого барана пытался уговорить послать человека на аэродром. Часа два прошло. Когда встречающая команда меня всё же нашла — видок у меня был ещё тот — особист местный больно недоверчивым оказался. Бдительный не в ту степь, мать его! А, ладно! Рёбра не поломали, да и зубы на месте остались. И то хорошо. Откомментировать тогда столь радушный прием времени не хватило. Меня сразу в грузовик, вместе с пожитками, потом на аэродром и под конвоем из звена истребителей через два часа уже были на подмосковном аэродроме.

Вот потом началось! Благо хоть Павел Анатольевич сразу появился, заверил так сказать личность. Стандартную процедуру обмена кодовыми фразами сдал, так сказать на пять, с этим проблем не возникло. А вот после первых слов моего отчета, в которых прозвучало это нехорошее слово — магия, окружающие ожидаемо переглянулись и погнали меня на полное медицинское обследование. Чуть ли не полдня крутили, светили и щупали. Особое внимание привлекли шрамы после Ссешесового лечения. На них медики чуть молиться не принялись, все поверить не могли, уж слишком старыми выглядели, а в личном деле не значились. От мозгокрутов так вообще чуть живым ушёл. Но ничего. Вердикт, конечно, не сказали, но после обследования письмо все же в руки отдали. Прав был длинноухий — если бы не эта писулька, объявили бы психом и здравствуй дом с желтыми стенами. Слишком уж история фантастическая. А так, после того, как документ в руки дали, да я послание предъявил, основные подозрения в моём сумасшествии пропали. Зато выражение глаз Судоплатова и окружающих, когда я руку на документ положил, и надпись светиться начала, я до конца жизни помнить буду. Да и ребята из четвёрки после этого действовать поаккуратнее стали — мозги, конечно, мыли, но деликатно — веничком и мыльцем. Ведь могли и по-другому разговор вести. Нет, конечно на то, что к немцам переметнулся кололи, но как-то вяло, без души. А вот по отношению к недавним событиям, выдоили всё, вообще всё, что мог вспомнить. Даже какого-то незнакомого старичка-гипнотизера приводили, но тут ничего не получилось — я гипнозу вообще никак не поддаюсь, ещё в особом отделе при Бокии проверяли.