Олег Измеров - Ответ Империи Страница 2

Виктор осмотрелся вокруг: на крыше "китайской стены", где был магазин "Электроника", в просвете между кронами деревьев мелькнули буквы"…изм — это…"

"Коммунизм — это молодость мира, и его… понятно. Значит, советская власть… или недавно была, и буквы не успели убрать. Сзади тоже "китайская стена", и на углу Красноармейской и Камозина. Ориентировочно конец восьмидесятых или начало девяностых. Ну, история тут будет чуть другой, это ясно. Но пока не видно, чем. А может, тут только деталями отличается?"

Навстречу Виктору протопали двое пацанов в синих куртках нараспашку и красных фуфайках. У одного из них на груди красовался ленинский мавзолей, как в детстве на настенной тарелке, с двумя надписями — "Ленин", "Сталин", у другого, по типу Че Гевары — большой профиль Сталина и надпись "Leader of Peoples, Man of the Masses".

"Неформалы. Типа РКСМ или что-то вроде… Ого!"

Он дошел до того места, когда за сварной железной оградкой за сквером начиналась чисто выметенная площадь под памятником. Собственно, памятник был ему знаком с детства: "МиГ-17" на наклонной призме, чем-то похожей на обломок штыка, и отделанной листами чуть посеревшего от выхлопных газов алюминия. Официально вроде как героям Великой Отечественной, но в народе этот экспонат под открытым небом тут же окрестили "Памятник погибшим во Вьетнаме". А, может, и действительно, в честь Вьетнама поставили, или Кореи. В тот момент для Виктора это было неважным: на "китайке" над "Электроникой" ему во всей красе открылось:

"СТАЛИНИЗМ — ЭТО МОДЕРНИЗАЦИЯ".

Виктор протер глаза. Может, "социализм"? Гуманный, демократический, что там при Горбачеве было? Нет. На фоне неба огромными прописными буквами было начертано: "СТАЛИНИЗМ".

"А смысл?" — машинально подумал Виктор. "Ну, понятно, пацаны прикалываются. Но тут явно же развилка где-то в восьмидесятые пошла, иначе "китайка" по-другому бы выглядела. Значит, Хрущев был, разоблачение культа было, "голоса из-за бугра" слушали, анекдоты травили, "дорогой и любимый" всем надоел… Откуда снова почва-то для этого взялась?"

Он помнил, что даже пресловутая Нина Андреева, защищая Сталина, в культ его, однако, не возносила, и даже при этом добавляла типа что-то вроде — да, репресссии…

Он подошел к "зебре", ожидая переключения на зеленый для пешеходов. Впереди него стояла та самая девушка с сиреневыми волосами.

Взвизгнули тормоза. Мимо них со свистом сошедшего с постамента МиГа пролетела и замерла сразу же за "зеброй", оставив на проезжей части черные полосы содранной резины, желто-оранжевая тачка, приплюснутая к асфальту и похожая на гоночный болид. Колеса были чуть ли не в две трети общей высоты и сверкали большими накладными дисками со звездой из пяти отверстий. Между плоским, нагнутым к асфальту капотом, в который были утоплены фары и который рос прямо из закатанного назад, словно лепешка скалкой, лобового стекла, и коротенькой, как у модницы, юбкой бампера, виднелась неширокая щель переднего воздухозабора. К боковым воздухозаборникам, похожим на ряд акульих жаберных щелей, вела пластичная и экспрессивная, как скульптуры Шадра, выштамповка на боках. Задний стреловидный спойлер возле еще одной пары воздухозаборников — крышевых — довершал сходство с изделиями авиапрома. Единственно, чего не хватало — это невидимости, как у бондовского "Астон Мартина" в "Умри, но не сейчас".

Шипя, подскочила вверх крыша вместе с дверями, и из откупоренного, как консервная банка, салона, как чертик из коробочки, выпрыгнули четверо крепких парней в куртках с короткой стрижкой. Было в этом что-то очень знакомое по недавней российской истории.

"Братки, что ли? Разборки у них тут намечены? Угораздило попасть в неудачное время…".

Один из "братков" подскочил к девушке с сиреневыми волосами, махнув по воздуху какой-то красной пластиковой карточкой:

— Извините, гражданка, вы не позволите глянуть на ваш мобилфон?

— Ой. А вы что, шпионов ловите? Он у меня в сумочке, сейчас включу, там батарея почти на нуле…

— Проходите, гражданин, не задерживайтесь, — обратился к Виктору второй парень.

Виктор вспомнил, что на светофоре для пешеходов и впрямь действительно зеленый, и он уже выглядит, как проявляющий любопытство — по мнению чуваков из убервагена, излишнее. Он шагнул на "зебру".

— Стойте. — раздался за его спиной тот же голос.

Виктор повернулся и поставил ногу обратно на тротуар.

— Чем могу быть полезен?

Каким-то чутьем Виктор догадался, что пацаны не из ОПГ. Может, милицейская опергруппа. Может, задержание производят. Попасть в свидетели или понятые ему, как человеку без паспорта, совершенно не хотелось, да и проявлений явного насилия и произвола также не усматривалось.

— Сигареты у вас не найдется? — спросил парень.

Вообще-то для улицы это фраза двусмысленная.

— Увы, — ответил Виктор, чуть разводя руками и стараясь находиться на дистанции.

— Извините.

— Все нормально, гражданка, — донеслось до слуха Виктора, — простите за беспокойство.

— Да что вы, все хорошо, — послышался голос сиреневой девушки. — А что случилось?

Но Виктор уже спешил по переходу.

"С мобилами шмонают. Они что тут, вообще запрещены?"

2. Пассажир с "Титаника"

Остановка называлась "Улица Крахмалева", и это укрепило Виктора в мысли, что мода на сталинизм, скорее всего, пошла здесь где-то не раньше восьмидесятых. Крахмалев для Брянщины был такой же харизматической фигурой, как князь Роман Старый. Первый секретарь обкома обеспечил горожан молоком, яйцами, тепличными овощами, асфальтовыми дорогами, домами, пусть скромнее сталинок из второй реальности, но столь же массовыми, одеждой и обувью местного производства, которую в столице порой принимали за эфэргешную, и рядом других приятных мелочей, благодаря которым Брянск наконец забыл о следах послевоенной разрухи. Свердловчане, которых в это время обеспечили талонами, могли завидовать. Жаль, что хорошие люди уходят, а… Но мы отвлеклись.

На остановке были навес и теплый зимний павильончик для обогрева с киоском под ностальгическим названием "Союзпечать", где куковала продавщица из числа работающих пенсионерок, в синей почтовой форме. Один из стеллажей назывался "Электронные издания"; от вида слимов повеяло милым и домашним. Потертый, когда-то серебряный "Скиф" для нескучности негромко напевал "Регтайм на Титанике": "Мистер Хакли, играй, играй, обещай музыкантам рай…"

— Простите, а это сегодняшняя?

— Конечно! Вы же дату видите!

"Пятнадцатое сентября девяносто восьмого, вторник. Чего-то все время попадаю в ту же дату, что и в моей реальности. С точки зрения астрономии и календарей никак не объяснить. А вот если кто-то перебрасывает техническими средствами… Тогда разумно: тот же климат, время года, адекватная одежда, а то был бы в шортах среди сугробов. Через пару дней праздник, День Города… ну да ладно."

— Спасибо…

Заголовок на первой полосе "Известий" гласил: "Когда начнется война в Европе?"

Не "Не допустим войны в Европе!", а "Когда начнется война в Европе?". То-есть неизбежность войны признавалась официально. "Если завтра война, слепим пушку…" нет, как-то не так пели. И тоже — "если", а не "когда?".

Виктор рассмотрел обложки остальных печатных изданий. На обложку "Огонька" на сей раз попали футболисты с заголовком "Эпоха Яшина возвращается", "Домашняя сеть" собиралась рассказывать о новой поисковой машине "Джульбарс", "Компьютер-инфо" анонсировал обзор мониторов. Зато на обложке "Молодой гвардии" красовался F-117A с красноречивым заголовком "НАТО идет на…" (это полный текст заголовка — прим. авт.), а "Политическая жизнь" вопрошала: "Жители общеевропейского дома — пассажиры "Титаника"?"

"Девяносто восьмой. В девяносто девятом НАТО бомбило Сербию. И тогда наши не вступились. А сейчас точно вступятся. Если сейчас СССР, советская власть и сталинизм — точно вступятся. Как в первую мировую. Чего будет…"

— Скоро вообще газеты читать перестанут, — проворчала старушка, — вон мои теперь даже погоду в домолинию смотреть лезут. Вообще нас скоро автоматами заменят. Пойду магнитные карты продавать. Там еще с людями.

— Ну, до этого еще далеко…

— Да какой далеко? Мы вот с сами немолодые люди, и не видим, как далеко прогресс зашел, а тут приходят, дом раз — и подключили. И все вот, как раньше от телевизора не оторвешь, теперь от терминала.

"Почему "терминала"? Ну ладно. Может, она раньше в АСУП работала. "Домолинк", домолиния… ох уж эти вечные совпадения. Еще бы D-Link привязать. Если везде искать мистику…"

"…Но сбежавшим узникам из страны тене-ей

Отзовется музыка корабля-я огне-ей…"

— выводил поздний состав "Самоцветов" такими голосами, будто певцы читали рассказ про вампиров.