Анатолий Бурак - Через годы, через расстояния... Страница 2

«Неужели, ужас действительно придаёт силы»? — Подумалось мне вдруг. Однако на досужие гипотезы не оставалось времени, и я старался как мог. Всё бы хорошо, если бы не проклятая судорога. Как это обычно случается с разными придурками, в чьи ряды, без сомнения, могу смело записать и себя, сюрприз подкрался незаметно. Жуткая боль охватила правую ногу, и я немедленно стал тонуть.

Вот и всё… Смело можешь претендовать на идиотскую премию, учреждённую кем-то из американцев. Присуждаемая за самую нелепую смерть, она, если можно так выразиться, «вручается» постфактум. За то, что недотёпа избавил человечество от набора своих никчемушных и непутёвых генов.

Лёгкие объяло огнём, в глазах потемнело. К тому же, животный страх, охвативший целиком и полностью, оказался так силён, что чувствовал, как останавливается сердце. Однако он способствовал выбросу в кровь лошадиной дозы адреналина. Изо всех сил работая руками, как-то ухитрился вынырнуть и, кашляя и хрипя, просипеть: «Помогите»! По злой иронии судьбы, спасаемая, до неё оставалось каких-то десять метров, практически в унисон крикнула то же самое. Забавная, должно быть, картина. Если наблюдать со стороны, разумеется. Подобные анекдотические ситуации здорово смотрятся на экране. Когда сидишь в уютном кресле и, потягивая кока-колу и дымя хорошей, дорогой сигаретой, с усмешкой наблюдаешь за бедой, в куда, по воле начудившего сценариста, попали другие. Заранее предполагая, что всё, так или иначе, кончится хорошо.

Затем накрыло с головой. Сил не осталось не то, чтобы шевелить руками, но даже смежить веки. Так я и тонул, глядя на пузыри, вырывающиеся из непроизвольно раскрывшегося рта. Делая страшное усилие, чтобы не вдохнуть и, уже зная, что всё бесполезно, я дёрнулся в последний раз и потерял сознание.

Лёгкие, по-прежнему саднило, макушка болела, словно кто-то небрежно снял скальп. К тому же, в нос, в глаза и уши набилось столько песка, что хотелось выть. Во рту его, кстати, тоже собралось немало. Попытавшись сообразить, где я, понял, что лежу на животе, перекинутый через острую коленку. Уткнувшись мордой в землю и изрыгая потоки жгучей, противно пахнущей блевотины. И, само собой, жадно вдыхая, ухитряюсь зачерпнуть ноздрями и губами противного крошева.

— Что же ты молчал, что плавать не умеешь? — В звенящем девичьем голосе слышался презрительный гнев, пополам с облегчением.

Что-то пробулькав, я попытался сползти с её коленки и принять подобающую мужчине позу.

— Эх ты!

Резко выдернув ногу, обладательница дурных манер встала и, по-видимому, сочтя, что клиент выживет без её участия, подобрала шорты и, нахлобучив шляпку, направилась прочь.

— Погоди! — Крикнул я. То есть, в тот момент показалось, что голос звучал достаточно громко. На самом деле, с уст сорвался еле слышный шёпот. — Постойте!

Вызывающе покачивающая бёдрами русалка притормозила и, глянув через плечё, состроила гримаску.

— Ну?

— Благодарю вас.

— Вам спасибо. — Хмыкнула она. — Меня ещё ни разу не спасали. Тем более, подобным образом.

Почувствовав, как краска стыда заливает щёки, я обиженно отвернулся. Но, услышав, что девушка удаляется, поднялся и, отряхиваясь и отплёвываясь, бросился следом. В тот момент совершенно не думал, как выгляжу со стороны. Напрочь забыв, что с недавнего времени являюсь стойким женоненавистником и презираю слабый пол, догнал русалку и, забежав вперёд, преградил путь.

— Ответь, пожалуйста, на один вопрос.

— Вот ещё. — Фыркнула та и, откинув с лица прядь волос, усмехнулась. — Впрочем… спорим, угадаю, что ты спросишь.

— Откуда ты… — Начал было я и рассмеялся. — Ситуация столь очевидна, что нет нужды произносить что-то вслух.

— Ага, так и есть! — Проказница, чьё озорство едва не довело до могилы, рассмеялась. — Все вы, мальчишки, одинаковы.

— Значит, я прав? — Голос задрожал от обиды и гнева. — Ты всё нарочно?

— Сам дурак!

Мне мимоходом продемонстрировали язык и шалунья, высоко подбрасывая голенастые ноги, умчалась прочь.

Что и говорить… Знакомство получилось незабываемым. На следующий день, дуясь, как и положено одураченному и униженному, валялся на узкой койке в снятом закутке. Хозяйка, до сих пор при виде меня еле уловимо неодобрительно качавшая головой лишь усмехнулась. Сдался на третьи сутки и, убеждая себя, что мне совершенно нет никакого дела до малолетних обормоток, выбрался на свет божий.

К удивлению, никто не показывал пальцем, а из-за увитых плющом плетней не звучали насмешки. Сонный южный посёлок, словно не заметил моего двухдневного отсутствия. Пройдясь по безлюдной улице, вышел на роковой пляж. И, само собой, обнаружил там вызвавшую столь противоречивые чувства особу.

— А-а, это ты. — Как старому знакомому кивнула та и протянула узкую ладошку. — Лена.

— Сергей.

— А я знаю. — Она шаловливо усмехнулась, тут же деловито осведомившись. — Купаться будешь?

— Нет уж. — Буркнул я, поспешно переведя беседу на другую тему. — А ты загорела.

Её хрупкое тело за эти дни, в самом деле, успело покрыться ровным золотистым колером. И, в сочетании с казавшимися ослепительно белыми, почти платиновыми волосами, это создавало убийственный эффект.

Давно известно, что лучший способ поддержать беседу с леди — говорить о ней. Но, наверное, Лена была какой-то неправильной дочерью Евы. Вернее, девочкой подростком, из неё, неуклюжего утёнка, как мне кажется, никогда не бывшим «гадким», формировалась умопомрачительная девушка. Да-да. В девятнадцать лет, я считал себя взрослым мужчиной, вполне разбирающимся в прелестях противоположного пола. Увы, пока только теоретически… Но, не желая обсуждать животрепещущую для всей остальной прекрасной половины человечества тему, чертовка упорно заостряла внимание на моей персоне.

— Ага, я так и думала! Дрожишь от страха!

— Боюсь. — Покорно согласился я, вызвав, однако непредсказуемую реакцию. И вместо разочарования на лице малышки отразилось что-то, что принял за уважение.

— А ты ничего. — Она кивнула, словно соглашаясь с какими-то, ей одной ведомыми мыслями. — Все знакомые ребята тут же принялись бы колотить себя пяткой в грудь и оправдываться. Сваливая вину на случайность, проклятое невезение и шут знает что ещё.

Надо ли говорить, что я не отходил от неё до самого сентября. И, расставаясь в Ялте, откуда разлетались каждый в свой город, десять раз подряд заручился согласием встретиться в будущем году.

Родители, удивившиеся произошедшей со мной разительной перемене, не стали возражать, когда следующим летом категорически отказался лететь с ними за границу.

— Успею ещё. — Энергично отмахнулся я.

Вот уж действительно, успел. И, хотя в последствии всё происходило немножко не так, как грезилось в юные годы приключений на мою долю хватило. Я бы даже сказал с лихвой. Наверное, тёмные, злые и невидимые силы, антропоморфные богини судьбы, воплощающиеся в мыслях простых смертных, всё же существуют. И, как и сказано в преданиях, наряду со сном и смертью, являются чем-то вполне осязаемым и материальным.

Кто из трёх дочерей Богини ночи Никты* (*Согласно другим вариантам мифов, считается, что родителями мойр являлись Зевс и Фемида. Но, по мнению Платона, они были рождены богиней Ананке — «Необходимостью» — вращающей мировое веретено) вмешался в мою судьбу? «Дающая жребий» Лахесис, назначающая путь, по которому предстоит пройти ничтожной букашке, именуемой человеком, ещё до рождения младенца? Или Клото, «прядущая» нити судеб и следящая за нами всю жизнь? А, может, это была «неотвратимая» Атропос, неумолимо приближающая события?

Наверное, не стоило этого делать. В смысле, предаваться романтическим воспоминаниям в столь ответственный момент.

Ведь никто не станет спорить, что первое погружение с аквалангом требует повышенного внимания и предельной собранности.

В общем, поделом мне…

Хотя, если честно, вполне искренне считаю, что судьба могла бы быть со мной и поласковей.

Опустившись метров на восемь, я повернулся лицом вниз и споро заработал ластами. И тут же почувствовал, как головы и плеч коснулось что-то невесомое. Будто паутина на осеннем ветру.

Ещё не поняв, что вляпался в серьёзные неприятности, я взмахнул руками, и брошенный каким-то уродом кусок рыболовной сети опутал меня подобно кокону.

И тут я сделал то, чего не стоило делать ни в коем случае.

Я запаниковал.

Что, бесспорно же, только усугубило ситуацию.

Я бился, словно пойманная в сети рыба. Причём, не в фигуральном, а самом что ни на есть прямом смысле.

Нож, непременный атрибут любого подводника, как и положено, крепился к моей правой голени.

Я даже ухитрился дотянуться до него. Исключительно для того, чтобы тут же выронить.

Но это не самое страшное.