Андрей Мартьянов - Вестники времен Страница 2

«За какие грехи Господь послал мне такого сына? – сокрушенно думал барон Александр. – Пьет, развратничает, шляется где ни попадя, дерется, а потом приходит и клянчит деньги!»

Да, господин барон с ошеломляющей точностью охарактеризовал образ жизни собственного сына. Мишель действительно любил вино, женщин, поединки и вольные странствия. И это несмотря на достаточно молодой возраст – Фармер-младший родился семнадцать лет назад, в 1172 году. Как раз тогда в королевстве Иерусалимском взошел на престол Балдуин IV, а сарацины пленили графа Раймунда Триполийского…

Для своего времени сэр Мишель был человеком особенным. Сами подумайте: как можно в просвещенном XII по рождеству Христову изображать из себя странствующего паладина? Безусловно, легенды и куртуазные висы рассказчиков да менестрелей повествуют о благороднейших рыцарях, служащих Прекрасной Даме или Великим Королям, но когда это было? На дворе 1189 год, христианские венценосцы по воззванию святейшего папы Климента вновь идут в Палестину, мстить сарацинам за Иерусалим и Тивериадское поражение, государь Филипп Французский Август чтит высокое искусство литературы и стихосложения, возводятся прекрасные города и строгие храмы во имя Господа… Дикость, присущая варварским народам – готам, франкам и саксам – безвозвратно ушла в прошлое. Равно как и сгинули дворяне, изыскивающие славу не под знаменами королей, а собственными силами!

…Жизнь свою Мишель де Фармер начал в родовом поместье отца, рыцаря, давшего вассальную присягу английскому монарху Генриху Плантагенету. Матерью Мишеля была немка, благородная девица из Саксонии. С Юлианой Оттенхайм барона Фармера-старшего познакомил его друг, рыцарь из Южной Германии по имени Дитрих фон Оттенхайм. Они вместе сражались в Святой Земле против сарацинского шейха Нуреддина в войске графа Раймунда Триполийского. Затем участвовали в походе к Египту, султанату фатимидов, и в штурме Александрии. По возвращении из Святой Земли, где было совершено друзьями немало чудесных подвигов, коими стяжали они себе славу христианнейших и благочестивых рыцарей, Дитрих пригласил барона Александра к себе в Оттенхайм – отдохнуть, а заодно и представить любимой сестре. Фройлен Юлиана оказалась светловолосой, богобоязненной и скромной девой, мечтающей лишь о Царствии Небесном (это в первую очередь) и о замужестве (во вторую).

Следует сказать, что многие воспоминания о пребывании в Святой Земле были не самыми светлыми. Хотелось за новыми впечатлениями избавиться от неприятного груза прошлого. Честь оставалась честью, добрая слава – доброй славой, однако в Палестине иногда происходили события, не соответствовавшие радужному представлению, сложившемуся в дворянских кругах Европы о доблестном воинстве Христовом. Великолепно, конечно, когда неверные сарацины трусливо бегут, лишь только сверкнет твой клинок, но если в кармане ни гроша, на дне фляги плещется тухлая вода, а седельных сумках нет ничего, кроме засохшей хлебной корки, приходится поступиться некоторыми добродетелями. К тому же, богатые сарацинские и еврейские дома все равно были бы разграблены… Если не тобой, то другим. Не следует так же забывать, что рыцарь, сколь много благонравия он бы в себе не нес, всегда остается мужчиной…

Впрочем, восточные красавицы зачастую оставались довольны франкскими господами. Жаль только, их не хватало на всех.

…Случилось так, что барон Александр де Фармер и молодая Юлиана однажды пошли собирать маргаритки. Неизвестно, был ли найден хотя бы один такой красно-бордовый цветок, но зато расцвела роза любви, да не среди жестких камней Саксонии, но в душах сих молодых людей. Плод высоких чувств появился на свет спустя девять месяцев, уже в Нормандии.

Немедленно после прогулки сестры «за маргаритками» Дитрих понял – скоро его сестра станет женой лучшего друга, а также полноправной хозяйкой богатого баронства. Что может быть замечательнее?

Влюбленные обвенчались в маленькой церкви в поместье Оттенхайм, где обряд проводил старенький подслеповатый священник, беспрестанно путавшийся в латинских песнопениях, чем очень смешил Юлиану, которая с трудом сдерживала совершенно не приличествующий данному месту и действию смех. Потом молодая чета отбыла из Германии в поместье Фармер. В Нормандию, королевство Английское.

Отец барона Александра к тому времени уже умер. Но, как это водится в старинных родах, на свет незамедлительно появился наследник, которому следовало передать титул, ленные права и все обязательства перед священной английской короной. Супруги окрестили своего первенца Мишелем-Робером де Фармер в церкви поселка Сен-Рикье, что находился в полулиге от замка.

Прижилось имя «Мишель» без упоминания имени святого Робера, призванного быть вторым небесным покровителем ребенка.

Разумеется, у четы Фармеров были и другие дети. Вначале появилась на свет девочка, названная в честь королевы Англии Элеонорой, потом второй сын – Хьюго – и самый младший, Эдмунд. Последний ребенок с трудом выжил, переболев оспой. К величайшему горю господина барона, жена умерла в родах. Случилось это в 1182 году, семь лет назад.

По смерти матери, умевшей сдерживать буйный нрав Мишеля, унаследовавшего горячую немецкую и скандинавскую кровь, старшенький вовсе распустился. Он с трудом терпел своих братьев, уважая лишь сестру. Пользуясь тем, что отец вынужден был все свободное время заниматься делами и хозяйством своего обширного лена, Мишель приходил в замок только на ночь.

Фармер-младший с детства любил играть с деревенскими мальчишками – бойкими, смышлеными, легко соглашающимися на всяческие авантюры, в отличие от важных и нудных сынков знатных соседей, и даже организовал собственный «рыцарский» отряд, без всяких сомнений поставив себя во главе. Как-никак, благородный. Барон Александр, прослышав об этом, не стал возражать против игр своего сына с детьми арендаторов и свободных крестьян – пусть учится командовать войском, пригодится.

Все больше времени стал проводить Мишель со своим «отрядом», уходя на рассвете и являясь домой затемно. Чаще всего они играли в «крестовый поход», нередко оставались ночевать в лесу, совершали набеги на деревни, изображая нападение на сарацинские поселения, таскали кур и жарили их на костре в лесу.

Эти развеселые набеги продолжались в течении нескольких лет, несмотря на жалобы крестьян и следовавшие за этим порки как Мишеля, так и его «рыцарей». Конец веселью пришел в день, когда доблестный «коннетабль» был изловлен отцом Колумбаном и строго отчитан.

(Кто такой отец Колумбан? О, про него будет повествоваться ниже! Сейчас можно лишь сказать, что его в баронстве Фармер уважали не менее, но даже более монсеньера Александра. Отец Колумбан был святым отшельником. А, кроме того, благообразный седовласый анахорет, принадлежавший к монашескому ордену святого Патрика, был своего рода покровителем баронского семейства, лекарем, учителем и толкователем Святого Писания.)

Старец вразумил молодого дворянина, преизрядно оттягав Мишеля за ухо. После чего привел в свою землянку-хижину и раскрыл толстую книгу.

– Читать умеешь? – нахмурив седые брови, вопросил отшельник одиннадцатилетнего Фармера. – Нет? Это плохо. Ты слышал о короле Артуре, сыне Утера Пендрагона?

– Да, – Мишель тряхнул белыми волосами, поклонившись старцу. – А что?

– Хочешь узнать его настоящую историю?

– Ну-у… Да, конечно! – непонимающе ответил баронский отпрыск.

– Смотри, – отец Колумбан ткнул в обрисованную сложным орнаментом буквицу. – Это буква «А»… Повтори, балбес!

– А-а-а… – послушно протянул Мишель. – А я вовсе и не балбес!

В общем получилось так, что святой Колумбан – отшельник, страстотерпец и мученик (а почему он стал мучеником, будет понятно вскорости) – за несколько лет обучил буйного потомка семьи де Фармер письму, чтению на норманно-французском и латинском языках, а также благородной куртуазии и вежеству. Но старец невольно превратился в виновника дальнейших приключений сына барона Александра.

Отец Колумбан, пребывая не столько в мире материальном, сколько в духовном, не совсем точно представлял, что происходит за пределами своей землянки и огорода. Посему Мишель, целые дни проводивший в жилище святого, впитал весьма устаревшие понятия и старался подражать не куртуазным соседям-дворянам, но вошедшим в легенды Ланцелоту, Гавейну и Тристану. Между прочим, благодаря канцонам о сэре Ланцелоте, вычитанным в книгах отца Колумбана, Мишель и влип в несколько неприятных историй.

Говоря вульгарными, плебейскими словами, Мишель, достигнув возраста пятнадцати лет, заинтересовался любовными похождениями помянутого рыцаря Круглого Стола и решил проверить, действительно ли это настолько интересно и угодно для плоти.

Оказалось, что да. Последствием хождений Фармера-младшего по крестьянским сеновалам окрестных деревень явились несколько бастардов – незаконнорожденных детей дворянина и крестьянки. Некоторое время барон Александр терпел выходки любимого сына, но, когда некая дева (ах, простите, уже дама…) из близлежащей деревни Антрен принесла в замок краснорожего и орущего благим матом ребенка…