И. Бугайенко - APOCALYPSE RETURN или о пробуждении национального самосознания Страница 2

— Слушай, кацо, твой дэд в Рязани на рынке мандарины продавал, когда мой атэц уже служил атцу колбатоно Нико…

— Твой атэц, маймуни, еще с дэрэва нэ слез, когда я…

— Цыть вы, генацвале! — ощерился великий князь, пинком ноги опрокидывая на них вазу с гвоздиками. — Всех обратно сошлю!

Дверь с треском распахнулась, и двое стольников, безжалостно топча простертых на полу бояр, подтащили к трону бессильно обвисшего в их руках стрелецкого полковника. Малиновый кафтан его висел клочьями, голова была обмотана набухшей кровью портянкой. Загремев кобурой маузера, полковник рухнул к ногам царя.

— Не вели казнить, государь! — просипел он. — Одолели нас! На хиликоптерах прилетели, ироды.

— Кто? Что? — побледнел государь.

— Сумь, батюшка! Сумь и емь. Язычники безбожные! По аеру, яко птицы…

— Десант?! — безумно поводя глазами, возопил Николай. — Я царь еще! Подымать ополчение! Бояре, на конь, мать вашу Грузию!..

…Боярские дружины прочно держали ГУМ. Внутри гремели очереди, рвались гранаты, раздавалось то «Сатана перкеле!», то «Шени траки!..». Финские десантники густо лезли на приступ, забрасывая дружинников гранатами, врывались в здание — но там, в тесноте, дружинники кололи их кинжалами, рубили шашками, обрушивали на головы штурмующих тяжелые прилавки и кассовые аппараты. В темных углах внезапно распахивались люки, и неосторожные финны проваливались в бездонные недра ГУМа.

На прочих участках было хуже. Кутафья башня, до самых зубцов забитая телами, шестой раз переходила из рук в руки после бешеной рукопашной. Финны шли на стены упрямо и зло. Защищаться было некем. Стрелецкие слободы не успели подняться, опричный танковый полк, по слухам, бился в Черемушках в окружении, поражаемый бомбами с вертолетов, без толку расходуя драгоценное горючее. Государь велел отходить.

Царевы стольники и жильцы, увешанные гранатами, как новогодние елки, прошли через Спасские ворота и, стреляя из гранатометов даже в отдельных финнов, пробили государеву поезду дорогу из Кремля. Колонна двинулась: впереди и позади — по танку, между ними — КамАЗы с казной, государев бронированный лимузин и восемнадцать бензовозов. Налетевший было на колонну финский вертолет был сбит плотным огнем охраны и рухнул, ломая лопасти, на замыкающий танк. С колокольни Ивана Великого, захлебываясь, строчил пулемет, сдерживая прорвавшихся наконец в Кремль финнов. Вот он замолк, с колокольни с воплем полетело чье-то тело…

Над пробитым в четырех местах куполом Большого Кремлевского дворца медленно поползло на флагшток белое знамя с синим крестом…

ГЛАВА III

…В правление императора Гая Антония Фантоцци иждивением сенатора Клодия Фульбия Сфорца был заново отстроен Колизей. На радость многим римским гражданам император и сенат учредили Всеиталийский чемпионат по гладиаторским боям. Крупнейшие латифундисты и наиболее известные политики боролись за право спонсировать игры чемпионата. Лучшие школы гладиаторов со всей Италии и даже из обеих Дакий почитали за честь участвовать в играх. Тиффози съезжались в Рим в несметных количествах, и в дни игр толпы нередко препятствовали городскому движению в районе Колизея. Префекту города часто приходилось вызывать дежурную когорту карабинеров для водворения порядка…

…Западная трибуна ревела, тиффози стучали снятыми сандалиями по скамьям, швыряли в воздух рулоны пипифакса. Лохмотья магнитофонной ленты, блестя на солнце, свешивались через ограждение арены. Переливающиеся компакт-диски градом сыпались на окровавленный песок.

— Спар-так — чем-пи-он! Спар-так — чем-пи-он! — орали болельщики. На восточной трибуне бесновались приезжие из Дакии.

— Мир-чо, Мир-чо! — скандировали они. Вверх взлетали лохматые шапки, кто-то дудел в деревянную трубу. Пустая фляга из-под вина, брошенная с верхнего яруса, с треском разбилась о парапет, осыпав служителей арены дождем черепков.

Спартак Джованьоли, фаворит Медиоланской школы, ловко увернулся от огромного меча гиганта-румына и отскочил к парапету. Мирчо тяжело шлепнулся на колени, поднялся, скрипя зубами от боли в раненой ноге, и, ковыляя, двинулся вперед. Джованьоли нагло рассмеялся и отбросил клинок. Мирчо радостно заворчал и, перехватив меч обеими руками, ускорил шаги. Спартак, зловеще улыбаясь, вытащил из-за поножа «беретту» и щелкнул предохранителем. Мирчо похолодел. По его расчетам, пуля, пробившая его бедро, была последней — а вот, поди ж ты… «Блефует или нет?» — подумал он. Джованьоли целился румыну в живот.

— Кидай железку, culo rotto![14] Руки за голову, лицом к стене!

«Блефует или нет?» — снова подумал Мирчо. На трибуне дакийцев закричали:

— Не бойся, Мирчо! Бей макаронника!

Мирчо нерешительно шагнул к Спартаку. Хлопнул выстрел, и пуля пробила второе бедро румына. Он охнул и упал на песок. Джованьоли подошел к нему, по-прежнему целясь из пистолета. «Эконом, фути капу![15]» — злобно подумал Мирчо.

На западной трибуне уже визжали от восторга. Кто-то едва не вывалился с верхнего яруса, его схватили за ноги, втащили обратно. Ветераны махали обтрепанными сигнумами, горланили «Орла шестого легиона». Золотая молодежь устроила на галерке «волну» и скандировала:

— В Риме нет еще покаПарня круче Спартака!

Комментатор истошно вопил в мегафон, но за ревом трибун его не было слышно. Судья подошел к поверженному Мирчо, задрав голову, посмотрел на северную трибуну и поднял руку с опущенным большим пальцем. Западная трибуна взвыла:

— Добей, добей, добей!!!

Восточная глухо зарычала:

— Обман!

— Судью на мыло!

— У него обойма больше!

— Жулики!

— Бей латинцев!!!

Густая волна черных, бурых, пегих овчинных шапок хлынула через парапет. Служители арены брызнули в разные стороны. Судья, визжа, отмахивался от озверевших румын резиновой дубинкой, его рвали на клочки. С западной трибуны плотной стеной шли тиффози-ветераны. Золотая молодежь, радостно улюлюкая, выхватывала из-под туник самодельные гранаты и швыряла их с галерки в толпу дакийцев. Северная трибуна, отведенная для почетных гостей и имперских чиновников, быстро пустела.

Из служебных ворот выкатился полицейский броневик с пожарным насосом на прицепе. Над броневиком колыхался беззвучный белый султан пара — рев гудка тонул в гаме побоища. Двое рабов, путаясь в цепях, бешено качали помпу. Карабинер в золоченой каске декуриона ворочал ствол водомета, разбрасывая тугой водяной струей толпу дерущихся…

…Спартак, оттащив помятого Мирчо в нишу, вытянул из-за второго поножа бутылку спирта и сунул горлышко в зубы румыну:

— Пей, товарищ!.. Так-то вот… И поганая же у нас, все-таки, работенка!..

ГЛАВА IV

…Страна эта велика, в ней много лесов с хорошей древесиной. Через всю страну протекает река Итиль и другая река, называемая Кара-Итиль, которая впадает в Итиль возле города Болгар. Теперь эта страна принадлежит племенам Вису, бледным и беловолосым, как Иблис, их прародитель. Однако, в окрестностях города Казан, что в переводе значит «котел», и другого города, называемого Челны, что в переводе значит «лодки», еще живет много правоверных. Они прячутся в лесах и сражаются с неверными, где только могут, и убивают их. Когда же они не могут справиться с неверными, они быстро скрываются в лесах…

По пыльному асфальту КамАЗовской трассы брела вереница людей в длинных белых рубахах, расшитых по подолу красными узорами. Вдруг в чахлой лесополосе взревели моторы, и на шоссе выкатилось с десяток мотоциклистов на красно-зеленых «Восходах». Передний, забренчав шашкой, соскочил с мотоцикла, поправил на макушке каляпуш[17] и, сбивая пыль с чапана[18] рукоятью нагайки, засеменил на кривоватых ногах к сразу остановившимся прохожим.

— Кая барабез?[19] — ласково спросил он.

— Ялабуга марте,[20] — ответил ему первый из вереницы, сжимая до побеления пальцев длинный посох с бело-голубым флажком.

— Кем буласез?[21] — мотоциклист обвел нагайкой остальных прохожих.

— Марий улына…[22] — севшим голосом ответил передний.

— Нинди кызык!.. — мотоциклист сдвинул каляпуш на лоб и деланно-задаченно почесал затылок. — Финнча хайваннэр![23] — радостно сообщил он своим спутникам. Те загоготали, хлопая себя по бедрам и выбивая тучи пыли из чапанов и жилэнов.[24]

— Ке те?[25] — дрожащим голосом спросил мариец.

— Без — Фаузиянын егетлэр![26] — гордо сообщил мотоциклист, помахав кнутовищем в сторону своих соратников. Один из них, между тем, неторопливо потянул из сафьянового чехла СКС.[27]