Наследник фортуны 2 - Евгений Валерьевич Решетов Страница 2

— Вы приказчик? — сразу же спросил я, практически уверенный в том, что не ошибся. У меня на такую публику взгляду уже был намётанным.

— Да-с, к вашим услугам, сударь. Моё имя Герт Байер, — представился он высоким, писклявым голосом с немецким акцентом, чеканящим букву «р».

— День добрый. Свободные квартиры имеются?

— Имеются, имеются, — закивал тот головой. — На какой срок рассчитываете заселиться? И какие апартаменты желаете: подешевле, подороже?

— Покажите ваши лучшие апартаменты. Ежели они мне понравятся, то сниму на пару недель.

— За животное придётся доплатить, — сразу предупредил приказчик, глянув на кота. — И заплатить надо бы вперёд. Такие уж правила, что поделать.

— Вы только кота хорошо кормите и ухаживайте за ним. Он у меня дворянских кровей. Смотрите как презрительно на вас глядит, точно царь.

— О, не извольте волноваться! У нас самые лучшие служанки. Ваш кот ни в чём не будет нуждаться, — с приклеенной улыбкой заверил меня Герт Байер и указал рукой на старинный лифт с раздвижными дверьми. — Прошу, сударь.

Мы втроём вошли в лифт, а тот отвёз нас на четвёртый этаж, где приказчик показал мне просторные апартаменты. Они предсказуемо оказались хуже моих предыдущих, но зато тут обнаружилась небольшая коморка для личного слуги. Вот в ней-то я и решил поселить Цербера.

— Значится, подходит вам эта квартирка? — осведомился в конце показа Герт Байер.

— Подходит, сударь, — проронил я и кивнул швейцару на парчовую софу с изогнутыми ножками, покрытыми золотистой краской. Он поставил возле неё мои мешки. — Правда, окна выходят на площадь, а там всегда шумно.

— Однако вид из них просто божественный! И стоит такая квартирка всего пятнадцать рублей в седмицу. Конкуренты берут за подобные комнаты много больше, чем мы. Не сомневайтесь в этом, сударь.

— Вот деньги, господин Байер, — протянул я приказчику красный червонец и пятак.

— Благодарю, — расплылся тот в улыбке, показав крепкие желтоватые зубы с внушительными щербинками между ними. — Осталось только записать ваши паспортные данные в журнал. Простая формальность.

— Давайте обойдёмся без этой формальности, раз она простая, — хмуро произнёс я и, поколебавшись, вручил Герту ещё один пятак. — Могу уверить вас, что закон я не нарушал и никто не разыскивает меня, однако мне не хотелось бы, что моё имя упоминалось в каких-нибудь документах.

— Как же мне вас величать, сударь? — охотно взял деньгу приказчик и тут же проворно сунул её во внутренний карман сюртука.

— Иван Иванович.

— Что ж, Иван Иванович, вот ключ от входной двери. Располагайтесь.

Немец передал мне затейливый ключ и сгинул. А я принялся разбирать мешки и развешивать одежду, косясь на Цербера, обнюхивающего голубые обои с серебряной ниткой. Кажется, в целом ему новое жилище понравилось. Мягкие ковры на паркете, тяжёлые бархатные портьеры, хрустальные люстры, лакированная мебель, чёрный телефонный аппарат… Да, жить можно.

Разобравшись с вещами, я спрятал в шкафу большую часть денег, закрыл входную дверь и вышел на улицу. Поймал таксомотор, плюхнулся на заднее сиденье, напоминающее кожаный диван, а затем сказал усатому шоферу в кепке с блестящим козырьком:

— Везите меня к Жёлтой речке, милейший.

— А куда именно, ваше благородие?

— Хм… конкретного места нет. Придётся поездить вдоль речки. Но я за всё заплачу сполна.

— Как скажете, господин, — пожал плечами водитель и дёрнул рычаг.

Автомобиль заскрипел, заурчал мотором и пошуршал колёсами по брусчатке, выбрасывая из выхлопной трубы чёрные клубы, быстро рассеивающиеся в воздухе.

— Токмо это, ваше благородие, ежели вы желаете поскорее домчаться до Жёлтой речки, то надобно будет через Горелку ехать, но мы по самому краю проедем.

— Ну если надо, то поезжай, — флегматично ответил я, почесав кончик носа, засвербевший из-за витающих в салоне угарных газов.

Шофер кивнул и прибавил скорость, как только авто выбралось с площади. Дальше мы понеслись по узким улочкам, обгоняя кареты и подводы. Попутно водитель частенько давил на истошно визжащий клаксон и бурчал под нос что-то явно не литературное, поминая еле плетущихся кляч. А я, раз уж выдался момент, снова принялся тренировать вхождение в транс с открытыми глазами, используя магию проклятий. Надо сказать, что у меня получалось обращаться с даром всё лучше и лучше. Возможно, я даже в скором времени сумею проклинать на расстоянии сразу несколько объектов.

Пока же я, утомившись, прервал тренировку и стал поглядывать за окно, где пейзаж кардинально изменился. Украшенные лепниной особняки сменились обветшалыми трехэтажками с облупившимися фасадами, с трещинами в стенах и окнами, кои практически все оказались закрыты рассохшимися ставнями или заколочены досками. Брусчатка тоже пропала, уступив место разбитой, ухабистой дороге. Автомобиль ехал по ней, скрипя всем чем можно, а позади нас с громким лаем бежали лохматые худые псы.

— Это и есть Горелка? — спросил я у примолкшего шофера, сосредоточено объезжающего ямы с мутными помоями.

— Угу, ваше благородие.

— Почему это место так называется? — уточнил я, заметив парочку местных жителей. Лица осунувшиеся, волосы всклокочены, потрёпанная одежда в прорехах, а взгляды отупели от тяжёлой жизни.

— Туточки мусор когда-то жгли со всего города, и мануфактура стояла, но потом, вместе с большущим пожаром, вся и вышла. Восстанавливать её не стали, а ентот район стали называть Горелка. Но мы уже, ваше благородие, практически проехали Горелку. Вон опосля того перекрёстка ужо Жёлтая речка начинается. Тама райончик полутшее будет.

Водитель не соврал. Район и впрямь оказался получше. Дома поопрятнее, улицы не испещряли помои, а в окнах четырехэтажек поблёскивали настоящие стёкла, пусть и мутные, и плохого качества. Однако Жёлтой речке было далеко до центра Петрограда.

— Дык, что прикажете дальше делать, ваше благородие? Так и поедем по ентой улице или чего? — спросил шофер, приоткрыл дверь и громко сплюнул.

— Подъезжай ко всем, кто выглядит адекватным. Мне надо кое-кого найти.

— Сделаю, сударь.

Прохожих в такой час оказалось немного, поскольку рабочий день ещё не кончился. Солнце только-только скрылось за покосившимися крышами. Однако нам всё же удалось наткнуться на нескольких местных, но никто из них не знал Кондратьева Максима Александровича, и даже описание примечательной внешности Рыжика ничего не