Наследник - Денис Старый Страница 2

Но, ничего, жизнь я прожил неплохую, боевую во всех смыслах. Повоевать тоже пришлось, Афганистан полной ложкой хлебнул. Пободался в 90-е. Было в жизни всякое, не на один том чтива, толи хоррора с элементами детектива, толи уголовного дела. Теперь записан в один из столпов государства, как сознательный, патриотичный олигарх. Это, конечно, оксюморон, таких не бывает, но меня, «афганца Петра», воспринимают именно так – великое это дело – пропаганда и выигравшая многомиллионная ставка на одну из башен кремля.

Может и не только в деньгах дело. А покажите мне олигарха, у которого сын воюет на ленточке, и уже второе ранение получил. Или то, что часть капитала вложены в социальные проекты, не всегда обязательные для медийного образа.

Жена, Катюха, пока я цепляюсь за жизнь, не дает рухнуть бизнесу, отбиваясь от конкурентов и в судах и даже в рукопашке, как в славные годы дикого капитализма, благо парни у меня что надо. Так что все хорошо, правильно, честно, но только я умираю.

Вот такой казус… Петров умирает.

- Серега, еще раз с Днюхой, хотя я помню, что этот день не отмечается, но через год покутим обязательно, плевать на твою верность Катьке, нельзя быть таким правильным! – обратился ко мне ближайший друг и соратник - начальник службы безопасности Носов Кирилл Николаевич – просто Нос, или как Катя его зовет «Носик».

Это мой верный Санчо Панса, который был и во времена невзгод и в периоды борьбы, разделял он и успехи, и временные неудачи. И сейчас партнер и друг все еще пытался что-то сделать для меня, уговаривал на авантюру. Странно это было, Нос всегда был прагматиком и даже под миномётным обстрелом Бога не вспоминал.

– Я пробил этого Шамеса. И могу тебе сказать, что ни-че-го не могу сказать.

- Нос, ты гонишь! – со своим боевым товарищем по жизни мы часто молодились и обращались друг к другу по «погонялам», мешая нормальные слова с феней и разным сленгом.

Это расслабляет после всех мероприятий на высших уровнях, где и на хрен посылают так, что некоторая женщина за всю свою жизнь лучшего комплимента не получит. Всем и всегда нужна разрядка.

- Да, не в том дело! Подключил и админресурс, пацанов даже некоторых потревожил. Есть некоторые сведения по объекту, но, опять же – все чисто.

Носов быстро отпил воды из бутылки с этикеткой «Перье», что стояла рядом с моей больничной кроватью. Жара стояла на улице, действительно, знойная. Это мне в люксовой палате с кондиционером комфортно, а Нос только зашел из душного коридора клиники, в которой за те деньги, что я дал, могли на каждом квадратном метре установить отдельные кондиционеры.

- Не томи! – прошипел я, моя жизнь может зависеть от информации, а он тут мхатовские паузы исполняет. Новая соломинка, когда уже летишь в пропасти.

- Есть чудесные исцеления, с которыми связано имя Шамеса, заграницей в основном, но и у нас… Липского же ты знаешь? – еще одна пауза от Носова, но сейчас необходимая, чтобы в голове сложился пазл.

- Понял, давай этого Шамеса на завтра, я домой к вечеру уже отправляюсь – умирать, - ухмыльнулся я. – Нет, лучше дай его телефон, сам позвоню, чего тянуть, времени как раз-то у меня и нет.

Нос ушел, оставив меня рефлексировать.

Шестьдесят два года – это много или мало? Для меня, конечно, мало, - еще не знал шестидесятилетнего человека, который бы сказал: все, хватит. Вот девяностолетних, или некоторых за восемьдесят уже может клонить усталость от жизни, или чаще от своих болячек. Но не в шестьдесят два. Поэтому и цепляюсь за жизнь. И сейчас, все опробовав, подвязываюсь на дорогущую авантюру. Такое «лечение» обойдется мне в треть состояния.

И тут, после озвучивания такой суммы опять остро встает вопрос: а на кой леший я должен жить, если это самое состояние, при грамотном подходе спасет тысячи людей? Как не пыжиться считать себя хорошим человеком, но цинизм и эгоизм в истории человечества всегда бьет гуманизм и романтику. Может не всегда, и не везде, но часто. С другой же стороны, не станет меня, компания может разориться, так как Катька тянет ее с надрывом, накроются все социальные проекты. Между тем, мои капиталы сыну не нужны, он стал военным и деньги считает мусором – идейный, горжусь, но и порицаю, обожжется еще в жизни, когда придется вылезть из окопа и столкнуться с многогранностью реальности.

У меня же только благотворительных фондов три, да большой реабилитационный центр для онкобольных детей. Так что не нужно мне умирать.

- Алло! Илларион Михайлович? Жду Вас сегодня, - Петров набрал номер своего «последнего шанса». – Будьте готовы к предметному разговору.

Я сбросил разговор со своего не совсем патриотичного айфона и принялся изучать бумаги. Прожженный материалист, не верящий не в черта, ни в Бога, и уж тем более не в перенос здоровья неведомыми силами и омоложение, я готовился уйти из этого мира. Нужно проработать все контракты, обезопасить бизнес, насколько это возможно, часть активов перевести в офшоры на сына, даже вопреки его желанию, часть на жену, которая точно не справится с удержанием капиталов, нет у нее возможностей, да и характер…

«Илларион Михайлович» пришел в палату уже через час после звонка. Я за свою, пусть и не такую еще долгую жизнь – шестьдесят два года не возраст, научился видеть людей, как я надеюсь. От этого типтичка, который топтался в дверях палаты и пытался лебезить, шел очень неприятный душок, даже вонь шарлатанства. Но уровень безопасности и защиты информации у той организации, что он представлял, преодолел все мыслимые значения. Если бы не последний довод невероятной скрытности, то был бы бит этот Шамес по его шарлатанской физиономии.

- Виктор Семенович, - обратился я к посетителю, наслаждаясь всей той гамме эмоций, которые мельтешили на лице Шамеса. Это было его настоящее имя.

- Вы… вы… знаете мое имя? Но как? – пролепетал Виктор Семенович.

Для Шамеса, который был уверен, что никто и никогда не мог узнать, кто именно скрывается за многими ликами, стало шоком услышать собственное имя от кого-то, кроме дочери. Виктор Семенович был уверен, что конспирация у тех людей, которых он представляет, настолько абсолютна, что и лидеры государств не в курсе существования организации. И менеджер, который отвечал за поиск и реципиентов и доноров боялся за свою жизнь,