Дорога 2 (СИ) - Ал Коруд Страница 2

Нет, неправильно вам объясняю. Больше всего строение Мультивселенной похоже на кубик Рубика, где каждый маленький кубик — это «Сфера», кусок нашего реального мира, который постоянно находится в некоем космическом движении между другими кубиками-мирозданиями.

Поэтому я не верю в магию. За нее принимают возможности некоторых реальностей, где и законы физики зачастую идут по-иному, и время течет не так. Может, и совсем наоборот. Только так я могу объяснить собственное омоложение. Чудны дела твои, господи. Подожди, тут их несколько. Как и церквей. Случайно я как раз прошел через подобную аномальную зону и повернул внутри себя время впять. Твою ж дивизию! А если бы я там задержался? В младенца что ли, превратился?

Вздрагиваю от воспоминаний, и на меня с беспокойством оборачивается дозорный пулеметчик. Там всегда, даже ночью, кто-то дежурит. Два ствола с водяным охлаждением под трехлинейный патрон — это вам не шутки, а серьезная поддержка нашей набойной ладьи. Так обозначают корабли с палубами. Нечто среднее между моторками-учанами и большими насадами. Я открываю глаза и показываю жестом, что все нормально. Ни единой струны внутри духа не задето, можно и дальше спокойно полежать. А то скоро придется много бегать.

Мимо неспешно проплывает обрывистый берег, с которого один за другим стартуют за добычей неугомонные стрижи. Они ждут потомство, самок надо кормить. Все, как и у нас, людей. Не потопаешь — не полопаешь. Говорите, что можно найти что-то поспокойней, а не болтаться вдали от дома. Но не в этом мире. Даже внутри города нет ощущения постоянной безопасности, а уж за его пределами тем более.

Ночью, особенно зимой, из степи выходят странные звери. Они готовы на многое ради добычи и совершенно не боятся людей. Настоящие исчадия ада. Именно так называют их тихие горожане. Поэтому основной способ отдать долг городу в зимние месяцы — это участие в ночных патрулях. Городское ополчение, называемое Добровольной Стражей, обязано нести службу в любое время года. И если ты принял гражданство, то будь добр, выполняй, что должно. Иначе нельзя.

В сложные периоды для нашей Вортюги, такие объединения, как волости Стража, патрулирует дороги между селениями и даже участвует в боевых действиях. Хотя по факту в «зеленых», то есть регулярной полевой Страже служат в основном сельчане. Но за это они не платят налоги, но пользуются правами граждан Волости. Я подтянул поближе свой верный «Моссберг». Мой зимний опыт подсказал, что скорострельность зачастую важнее точности.

Стрелок из меня аховый. Занятия на городском стрельбище я посещал регулярно, немного подтянулся по стрельбе, но до снайпера еще было ой как далеко. До сих пор вздрагиваю, когда вспоминаю помесь барса и волка, что напала на наш патруль во второй месяц после зимнего солнцестояния. Парня, идущего впереди, эта тварь успела порвать. Его спас от смерти толстый овчинный полушубок, а меня и Козьму мой помповик.

У хозяина автомастерской как назло заклинила трехлинейка, револьвер достать он не успевал. Зимой на нас куча одежки, и, по моему мнению, нужна специальная нагрудная кобура. Я такую тотчас заказал себе у шорников, нарисовав примерный эскиз, а Улада ловко сделала выкройку. А тогда лишь несколько быстрых выстрелов в упор картечью остановили зверя, порвав его тело напрочь. Он умер уже в прыжке, не долетев до меня буквально шаг. Группа быстрого реагирования из регулярной «Черной» городской Стражи довезла нас до караульной. Там парню оказали первую медицинскую помощь, а меня отпоили смородиновой настойкой.

Так что к черту мощный трехлинейный патрон — помповое ружье как раз для меня. Тем более, чтобы пострелять, в экспедицию как раз набирают обученных этому людей. Потому со мной лишь «Моссберг» и вороненый «Жнец». Трехлинейка осталась дома в специальном обитом железе ящике. Как и обрез, которым я научил пользоваться и Уладу.

Вы не думайте, что она у меня такая хрупкая и беззащитная. Её жизнь научила бороться за существование. В качестве приданого она принесла с собой обычную двустволку, а я купил ей в подарок небольшой «дамский» револьвер, который можно держать в сумочке или кармане шубки. Так, на всякий случай.

Вот так и живем— вооруженные и настороженные. Зато целые и живые.

Основная работа у меня началась, как только сошел снег. Я зимой в городской библиотеке, и по совместительству архиве нашел несколько любопытных для себя старых записей, согласовал их с Боляном и в сопровождении одного «Самовара» с его стражниками успел съездить пару раз за пределы города, да и волости в целом. Дороги в южную сторону не заканчивались на границе и шли вдоль реки дальше. Анклав понемногу разрастался, раз в два года отодвигая границу в сторону юга и чуточку на Восток. На севере за Портюгой было сложно развиваться — её острова служили пограничной зоной от лихих людей, а вдоль реки начинались горы, которые шли до Верхоянских земель.

Потому Вортюга прирастала полями, природными ресурсами и людьми в основном по южной стороне, где расстилалась вольная целина. Заречные города и поселки, построенные во время Метаморфоз, нынче зачастую не выдерживали давления Степи и понемногу угасали. В городе жило достаточно людей оттуда. Моя Улада также была родом из такого далекого поселка. Степняки улучшили момент, когда мужчин не оказалось дома, и напали со всей присущей им жестокостью.

По малолетству девушка мало что помнила, или память оказалась заблокирована. Не знаю, да и никогда не узнаю. Незачем познавать страшное. Поросло быльем, и ладно. Жить надо настоящим и возможным будущим. Затем её с другими детьми перекупили Ошкуи, речные бродяги и торговцы. А может, у них был сговор со степными дикарями. В цивилизованных анклавах недолюбливали жадных и наглых северян. Никогда не знаешь, с добром они пришли к тебе или злом.

Так или иначе, но девочку выкупили люди Товарищества совместно с Обителью. Так что очень может быть, что северяне действовали именно ради наживы. Они знали, что речные волости стараются выкупать своих единоверцев любой ценой. Потому предлагали рабов сразу им. Но зато речная Стража при поимке рабовладельцев на горячем действует предельно жестоко.

Тех не резали, не вешали и не расстреливали на площадях. Их тащили до глубоких ям на Великой реке, где обитали огромные хищные рыбины, и отдавали на съедение. Предварительно прикормив место, рабовладельцев окунали в воду с помощью «журавля», и тех жрали по частям повелители речных омутов.

Страшная казнь, так и жизнь сурова.

Но не будем о