Евгений Таганов - Морской князь Страница 20

– Рагинар сказал, что ты собирался поджечь бирему.

– Да, было такое желание, но я решил все же не поджигать ее, – продолжал придумывать Дарник, впрочем не слишком далеко отступая от правды.

– Что же будет теперь дальше?

– Чтобы это решить, мне нужны два совета: один – от тебя, другой – от моей дружины.

Вождь чуть подумал:

– Скажи, князь, а почему ты вообще оказался у ромеев один, без своей дружины?

И снова Дарнику пришлось выкручиваться:

– Таково было условие иларха. Он опасался моих воинов, поэтому согласился принять меня у себя только одного… Так что ты мне посоветуешь?

– Посоветую просто забыть про них. Если же горишь желанием отомстить, то можно изредка посылать к их лагерю большой отряд конных лучников, пугать своим видом ромеев, чтобы они, как только наступит тепло, сели на свой корабль и побыстрей уплыли отсюда.

Если бы Рыбья Кровь не грезил о захвате биремы, то лучшего совета было не сыскать.

– Отличный совет. Стало быть, на двадцать – тридцать конных лучников из Варагеса я могу рассчитывать? – Дарник не столько ловил Агилива на слове, сколько хотел посмотреть, как тот станет отказываться от своего предложения.

И вождь, в самом деле, чуть замялся.

– Боюсь, Сигиберд будет возражать. Уговоришь его – тогда все получится.

На этой неопределенности они с князем и расстались.

Свой день Рыбья Кровь завершил обходом своей хазарской декархии. Прошелся по тем домам, где хазары встали на постой, посмотрел, кто как устроился, для каждого нашел парочку незначащих фраз, обозначивших как бы его княжескую заботу о них. Последним навестил Янара. Его жена Квино, миловидная порывистая худышка, уже вовсю тараторила на смеси хазарско-словенских слов и, к немалому смущению своего мужа, бойко распоряжалась родительским домом, указывая всем, как именно надо принимать словенского князя. Дарник только добродушно ухмылялся, с удовольствием принимая их угощение в виде запеченного гуся, нафаршированного сушеными ягодами и яблоками.

– Все хорошо, – успокаивал он Янара. – Но впредь будешь сам приходить ко мне каждый вечер.

Отдав должное гостеприимному дому, они с Янаром выбрались поговорить наружу.

– Что говорят твои хазары о сегодняшней поездке?

– Им все понравилось: и ты, князь, и кони, и жены.

– Так уж и все? – не очень поверил Дарник.

– Они боялись, что пятерых неженатых ты вернешь в ромейский лагерь.

– Значит, возвращаться в него они уже не хотят?

– Не хотят. – Янар выразительно закивал головой.

– И самое главное: ты на всех из них можешь положиться?

– На всех, кроме Устуша, – честно признался новоиспеченный полусотский.

– Хорошо, – просто сказал на это князь.

– Как ты с ним поступишь?

– Займет место не в дружине, а в войске, только и всего.

Наглядевшись на тесноту, в которой находились женатые хазары, Дарник больше всего опасался, что и их с Милидой опочивальня пополнится дополнительными ночевщиками. Но нет, новая порция общего уважения оставила здесь все как было накануне.

И так же, как и вчера, стоило ему отвернуться, Милида вновь запрыгнула ему на спину. Однако теперь это было вполне ожидаемо и даже желаемо, и вместо прежней суетливости в их схватке появилось что-то и плавно-заученное, словно этой постельной борьбой они занимались не первый месяц. Догадался Дарник и о причине столь непривычного поведения своей суженой. Видимо, ей дословно перевели его слова после поединка с Вальдой, что, мол, князь всегда желает ее побеждать, вот и поняла это буквально. Ну что ж, он совсем не против такого ночного времяпрепровождения.

9

Для поездки на Утес Рыбья Кровь отобрал восемнадцать человек, вернее, не столько отобрал, сколько немного сократил вчерашний отряд: из женщин разрешил ехать с ними лишь Милиде и Квино, хотел поразить утесцев красотой варагесок, не возражал и против шестерки лучников Рагинара. В качестве подарков взял несколько бурдюков с ячменным вином, немного колбас и побольше пирогов с самой разной начинкой – по опыту знал, как самые суровые воины скучают по чему-нибудь вкусненькому. Попытался также купить у своего тестя пару дальнобойных луков для хазар, на что тот протестующе замахал руками и вручил зятю эти луки без всякой оплаты. Остальных восьмерых хазар Дарник попросил в дополнение к кистеням вооружить метательными сулицами.

Так и выехали, ощетинившись всевозможным вооружением, а толстые зимние одежды намекали еще и на наличие под ними боевых доспехов. Пока князь со товарищи навещали ромеев, Агилив разослал во все стороны дальних дозорных, и один из них обнаружил селище дарникцев. Поэтому к Утесу направились не через морское побережье, а напрямик в сопровождении дозорного-проводника.

Ничего толкового на расспросы князя проводник ответить не мог, мол, просто увидел на высокой скале дым и повернул назад в Варагес, так что Дарник до конца не был уверен, что это именно их Утес. Снежная шуба так накрыла все вокруг, что обнаружить какие-то знакомые места не представлялось никакой возможности. Тем не менее с каждой новой верстой Дарник испытывал все большее беспокойство. Вчерашние сомнения вновь охватили его. Он почти был уверен, что один, а то и оба его сына мертвы, а остальные если и живы, то наверняка погрузились в полную зимнюю апатию, когда ничего не хочется делать, а лишь по самому малому обеспечивать себя теплом и пропитанием.

Единственное, что немного утешало его, так это тайник в его княжеской двуколке, о котором не знал даже Корней. Двуколка имела тонкое двойное дно, в котором хранилось пять мечей и пять клевцов – оружие вовсе не наградное, а так, на всякий случай, ведь нередко в пути к княжескому поезду приставали юные беглецы из селищ, мечтающие о военных походах, вооруженные лишь одним топором или толстой дубинкой. Не станешь же для них забирать клевцы у собственных гридей? Для Варагеса, где любой металл являлся большой ценностью, это было настоящее сокровище. Сколько можно пользоваться подачками Агилива? Да и хазарскую декархию как следует вооружить тоже не мешает. Оставалось только надеяться, что его двуколку гриди не пустили на дрова.

Наконец навстречу стали попадаться как будто знакомые места, и скоро Рыбья Кровь уже не сомневался, что они на верном пути. Вот проводник остановился, указывая, на каком месте он вчера остановился, и повернул обратно. Впереди на взгорке дыма видно не было.

– Да, это Утес. Ты молодец! – похвалил Дарник проводника и дальше поехал уже впереди своего небольшого отряда.

Уже видно стало сторожевое гнездо, устроенное на одинокой сосне сбоку взгорка, и малый каменистый вал, закрывающий доступ наверх, а тревоги по-прежнему никто не подымал. А может, чума их скосила, подумал Дарник. Но нет, какое-то людское движение наверху вала появилось. Никем не остановленные конники приблизились к подножию взгорка, откуда наверх вела хорошо протоптанная тропа. Только тут зазвучало железное било, и к каменистому валу высыпало два десятка парней, хоть и без доспехов, но с мечами и сулицами.

– Стоять! Ни шагу дальше! – заорал обладатель самой громкой глотки, гридь Багро. И в сторону всадников полетела сулица, впившись в землю прямо перед конем Милиды, что ехала рядом с князем.

Дарник подал знак, и отряд остановился. Сам он не спешил что-либо объявлять. Снял шапку и просто сидел верхом, не двигаясь.

– Князь Дарник! Князь Дарник, – испуганно прошелестело по шеренге утесцев.

– Вот так на! Княже! – Через вал перебрался Свирь и помчался в сторону своего хозяина. Толпа словен возросла – вот уже и женщины тянули шеи из-за каменной насыпи.

– Это твои люди? – Свирь взял княжеского коня под уздцы и настороженно покосился на чужаков.

– Мои, – коротко объявил Дарник, и хазары с тервигами двинулись цепочкой следом за ним в селище.

– А мы уже и не чаяли! – К княжескому коню подбежал и пошел рядом Грива.

Среди женщин стояла Видана и больше смотрела не на Дарника, а на Милиду и Квино. Кругом раздавались приветственные возгласы:

– Слава князю!.. Один пошел и все сделал сам!.. Нигде не пропадет!.. А исхудал-то, а исхудал-то!.. Несладко, видно, пришлось!..

О чем это они, недоумевал Рыбья Кровь. В глаза бросился хмурый, неулыбчивый Корней.

– А это кто?.. Кто?.. Откуда?.. – спрашивали Дарника гриди и смольцы о его гостях.

– Это мои новые ополченцы. По-словенски почти не говорят, так что вы с ними полегче, полегче, – распорядился князь, слезая с коня.

К нему бросились сыновья:

– Тятя! Тятя!

Тур прижался к отцу, Смуга по-мужски сдержанно стоял рядом и недовольно дергал слишком «нежного» младшего брата за одежду. Оттеснив Милиду, они пошли рядом с князем. У Дарника на глаза навернулись непривычные слезы, он как бы случайным движением руки смахнул их.