Александр Голодный - Ядерный скальпель Страница 20

Дах.

Контрольный выстрел обрывает мучения, внося свинцовую правку, девушка вздрагивает. Ее карие глаза, изящные дуги бровей, красивое смуглое лицо, немного тонковатые губы, которые так приятно было целовать… Сьюзи…

С покорным отчаянием и готовностью к самопожертвованию, что-то боязливо, с мольбой шепчущая моя страстная и ранимая Сьюзи.

— Не бойся, милая.

Автомат на плечо, подхватываю кинжал, режу веревки. Надежда и удивление в прекрасных карих глазах. Поднимаю, подаю платок-хиджаб. Не верит, боится взять, стоит недвижимо. Насильно засовываю в руки, возвращаюсь к мужчинам. Тот, что справа, явно из командиров — видны самообладание и мужество, пытается выдержать мой взгляд. Остальные, похоже, жалеют, что живы — столько ужаса на побелевших лицах. Режу путы, протягиваю кинжал. Хочет взять, но пальцы не слушаются — онемели. Ладно, справлюсь сам. Освобождаю следующего, поглядывая на девушку. Сьюзи (по-другому звать не могу) уже спрятала личико под темным платком, открыты только выразительные глаза. Подобрав здоровый тесак, помогает. Все развязаны, но чего-то ждут. Ждет и девушка, бросив тесак. Так, пауза явно затягивается. Беру меч рыцаря, решительно подаю рукояткой вперед командиру, повелительно указываю на трупы и лошадей. Ну, наконец-то! Гортанные команды, бойцы снимают с покойников оружие и кольчуги, ловят лошадей, тащат какие-то мешки. Лишь моя Сьюзи не участвует в суматохе. Подходит, смотрит в лицо, певуче звучит такой знакомый голос. К сожалению, ничего не понимаю. Снова говорит. Улавливаю только благодарность в интонациях, улыбаюсь в ответ. Вижу по глазам — девушка тоже улыбается. Подбегает командир. Опасливый взгляд в мою сторону, требовательный — на Сьюзи, короткая речь. Точно, отряд готов к движению, вот скакун и для красавицы.

— Беги, милая.

Подкрепляю слова понятным жестом. Полный благодарности взгляд, шаг ко мне, протягивает на ладони серебряное украшение. Не могу отказаться — столько просьбы в прекрасных глазах — забираю, чувствуя знакомые тонкие пальчики. Пытающегося возразить командира девушка обрывает одной повелительной фразой. Делает шаг назад… и исчезает за стеной обрушившегося со всех сторон песка. В последний миг успеваю зажмуриться (в лицо больно бьют песчинки) и затаить дыхание. Очки на место, подарок в карман, арафаткой закрыть лицо, попытаться определиться. Бесполезно. В шуршащей и гудящей круговерти не видно ничего. Проклятый песок лезет во все щели, добираясь до тела жадными горячими струйками. Протягиваю руку, пробую пойти по спирали и сразу натыкаюсь на борт джипа. Отлично! Вот капот, теперь ясно, где палатки. Шарю по полотну в поисках входа, внезапно крепкая рука хватает за кисть и втягивает внутрь.

— Искандер! Ты где был?!

А буря, похоже, стихает — слышу Ахмета вполне прилично.

— Командир, ты все равно не поверишь. Что произошло?

— Ты сидел, а потом исчез. Просто исчез, растворился в воздухе.

Кемаль продолжает:

— А потом я услышал, как кто-то ищет вход. Что с тобой случилось?

Приводя в порядок мысли, отплевываясь в салфетку от вездесущего песка, пересказываю происшедшее. Несмотря на все самообладание, видно, что парни, мягко говоря, потрясены.

— Ты уверен?

Отщелкиваю рожки, разряжаю. В первом всего два патрона, во втором десяток. Передергиваю затвор, вылетает патрон. Из автомата ощутимо разит сгоревшим порохом. Засовываю руку в карман, вместе с налетевшим песком достаю украшение. Толстая цепочка-браслет из широких звеньев, висящий на ней маленький изящный кувшинчик размером в два наперстка. Открытая крышка-пробочка на колечке украшена неплохим изумрудом, на звеньях россыпь мелких разноцветных камушков. И везде вязь арабского письма. Под ярким светом врубленного на полную мощь фонарика Ахмет и Кемаль пытаются разобрать текст. Впрочем, у меня уже есть догадка — в речи людей той эпохи мелькало знакомое слово, с ним обращалась и девушка.

— Там что-то про заточенного джинна, парни? И запрет открывать крышку?

Выбивая из одежды песок, помогая очистить веником (незаменимая вещь) машины, участвуя в свертывании лагеря, постоянно ловлю взгляды Ахмета и Кемаля. Понимаю парней: поверить сложно, не верить нельзя — один из членов отряда выступил в роли запертого в кувшинчике (а не в лампе, как в предании) сказочного джинна. Довольно неслабого, надеюсь. Крестоносцев зачистил четко, по жесткой схеме. Спасенная — дочь высокопоставленного вельможи, если не самого Саладина. А кувшинчик ведет свою историю со времен легендарного победителя джиннов султана Гарун аль-Рашида. Взятая в плен с остатками охраны девушка терпела до последнего, но при угрозе изнасилования выдернула таки пробочку из висящего на браслете сосуда, и веревки не помешали тонким длинным пальцам. Согласно преданию, джинн обязан выполнить желание, но в расплату заберет душу вызвавшего, на то он и демон, говоря привычным языком. М-да… Интересно, это случилось в нашем прошлом или параллельном? Выполню задание — пороюсь в Интернете, вдруг легенду о себе любимом найти удастся? Такая вещь, как неправильный демон (с автоматом Калашникова), должна оставить след. И еще немного полегчало на сердце. Эх, Сьюзи…

Выскочив на трассу у Тадмора, теперь ничем не выделяемся среди мирного потока машин. Пулеметы сняты и упакованы в чехлы, калашниковы пристроены в удобных тайниках, одинаковые бейсболки с эмблемами и новые наклейки на бортах говорят, что мы теперь представляем собой специальную службу доставки и охраны грузов. Следы песчаной бури видны на шоссе, поэтому пропыленные (хотя и старательно вытряхнутые) камуфляжки не внушают подозрений внимательным ребятам с интернациональной надписью «Полиция» на автомобилях. Думаю, номерные знаки Мансур тоже прикрутил соответствующие. Джипы ровно держат скорость, моторы уверенно гудят. Страшновато было выезжать из долинки — летящий из всех щелей кузовов песок создавал полное ощущение пожара и густого дыма. Пополнив запасы минералки в магазинчике у очередной заправки, не отказываем в удовольствии почаще прикладываться к полуторалитровым бутылкам. Минералка хороша. С кислинкой, типа нашей Азовской номер два. Кстати, по мере продвижения в западном направлении воздух, кажется, делается мягче и чище. Впечатление подтверждается у Хомса — присутствует явная субтропическая морская нотка. По объездной проезжаем мимо вполне цивилизованно выглядящей Хамы, сворачиваем влево к горам. Запас времени изряднейший, к точке рандеву лучше добираться в темноте, поэтому сворачиваем к кафе со столиками под выгоревшими полотняными тентами в оставшемся неизвестным поселке. Близнецы остались дежурить в машинах, остальная группа заняла стол. Официантка в парандже (как она там не парится?), что-то мясное, пряное и невероятно изысканное в глубоких тарелках, потрясающий, сваренный прямо на наших глазах кофе — романтика. Зная отношение к израильтянам в Сирии, ожидал недоброжелательного к себе, но напрасно. С весьма схожей внешностью насчитал навскидку пяток посетителей, а тщательно отрепетированные арабские «спасибо» пришлись весьма кстати. Кемаль и Мансур, поев, сменили близнецов, мы с Ахметом кайфовали, чередуя крошечные глотки кофе из чашечек и прохладной воды из высоких стаканов. Бормочущий телевизор на стойке бара (абсолютно сюрреалистически выглядящей без бутылок спиртного) повествовал о творящихся совсем рядом в Ливии ужасах. Англы совершенно оборзели — уничтожили законного правителя, да еще и бахвалятся этим перед всем миром. Передел идет полным ходом, а ливийская нефть, к слову, поставляется исключительно в Европу. Еще один стимулирующий крючок для партнеров по НАТО. Аслан и Ахмет негромко беседуют на арабском, изображаю, что внимательно слушаю, повинуясь малозаметным жестам командира, киваю в нужных местах. Что же, часа полтора проведены в цивилизованных условиях, солнце клонится к горизонту, пора ехать.

Темнота опять упала внезапно и глухо, переходим на ПНВ. На этот раз аккумуляторы не экономим — приборы на всех. Рельеф делается все более горным, джипы всерьез демонстрируют качества реальных внедорожников. Где-то к двенадцати в лицо ощутимо пахнуло запахом близкого моря — влажным, с солью и йодом. Тропа, по недоразумению считающаяся дорогой, заканчивается крошечным плато. Приехали — впереди обрыв и бескрайний простор, снизу доносятся шум прибоя и острый запах водорослей. Маскировка машин, ставим палатки, в первую смену опять дежурим с Ахметом.

— Быстро мы добрались, удачно. Лодка придет завтра ночью, поэтому сутки отдохнем. Как у тебя настроение, Искандер?

— Если честно — сплошная романтика, командир. До сих пор не верится, что все происходит со мной.

— В кое-что мне тоже не верится.

Улыбаюсь, достаю из кармана браслет с кувшинчиком:

— Ты сомневаешься в словах джинна?