Андрей Дай - Поводырь в опале Страница 20

Я по-другому планировал начать. Но раз в зале оказался граф Строганов, грех было не воспользоваться.

— Здесь, — указка совершила тысячеверстный рывок по карте на восток. — И здесь, и здесь, недалеко от Красноярска и Иркутска, в горах добывают сотни пудов золота. Здесь есть и иные полезные ископаемые, ждущие пока своего часа. Однако же и тут зерно почти не выращивают. И пока мешок муки доберется до Красноярска, он увеличит цену втрое…

Бородачи заерзали, стали переглядываться и хмыкать. Обязательно потом спросят у Сидорова. Двести процентов прибыли — это по нынешним временам — сказка.

— А тут, на Западносибирской равнине, возле Иртыша и Оби, лежат тридцать миллионов десятин плодородных земель, на которых живет людей меньше, чем в одной Москве. В одной только Томской губернии, пустует без хозяйских рук, более семи миллионов десятин пригодных для земледелия земель…

Мелькнуло знакомое лицо. Жаль, не было возможности пристально разглядывать собравшихся в Николаевском зале людей. Я все-таки вроде как — докладывал.

— Но и те крестьяне, что уже живут и благоденствуют на богатых сибирских землях, только в эту осень собрали более пяти миллионов пудов пшеницы! Этого довольно, чтоб накормить и все лежащие к Востоку от Томска территории Империи, и мастеровых Уральских заводов.

— И на вино, подиткось, еще отсыпали! — весело крикнул кто-то из зала.

— А как же! — легко согласился я. — У меня в губернии и вина хлебного по полмиллиона ведер в год варят. Только, что с того? В Томске мука к весне ближе по шестидесяти копеек на торгу, а в Красноярске и осенью дешевле полутора рублей не найти. А с вином и того подавно. То что, у нас по рублю идет, в Иркутске уже за пять…

— Так ведь, все по правде! — снова возник тот же «глас народа». — Полторы тыщщи верст. Подиткось — довези!

Барятинский! Володя! Ну, точно! Подмигивает и кивает. Я вскидываю вопросительно брови — мол: Николай здесь? Он стреляет глазами куда-то в сторону и прикладывает палец к губам. Все ясно. Цесаревич инкогнито. Как ни странно, я обрадовался.

— Так и это еще не все, любезнейший, — ткнул я куда-то в зал пальцем. — В Алтайских горах и медь имеется и железо. А угля хватит не только всю Россию снабдить, но и англичанам с пруссаками продать. Тут и тут — гигантские залежи пригодного для выделки портландцемента известняка. Здесь — пески для оптического стекла. Все это лежит под ногами, ждет, когда придет Хозяин. Но нет, и в ближайшее время такого человека не будет!

— Это чего это? Неужто в Рассее-Матушке ушлых купчин перевелось? Только на немцев вся надежа? — да кто ж это такой умный там слова коверкает? Ну, явно же человек куда умнее, чем хочет показать!

— Причем тут немцы? — удивился я. — У них что? Мешки сами по воздуху полетят? Или лошаденки степные киргизские зараз по сто пудов повезут? Не полетят, мой друг, и не повезут! Да точно так же, как и у наших, русских купцов, поедут баржами или подводами. И когда доберутся до того же Нижнего Новгорода, прибавят в цене вдвое, а то и втрое! Плюнет тогда наш ушлый, или не наш пришлый немец, на землю и скажет, что, дескать, куда проще и дешевле было все это за морем купить и чугункой привезти! И будет совершенно прав. Дешевле и проще. Но — неправильно! Вот о том, почему неправильно, и что нужно сделать, чтоб это исправить, я сейчас и расскажу!

А ведь молодые офицеры не просто так сидят! Явно ведь знакомы друг с другом, а устроились не все скопом, а распределились по залу. И не графа же Строганова двадцать лбов охраняют! Тому и пары слуг бы достаточно было.

Самым сложным, еще на этапе подготовки к докладу, оказалось, переводить современные для меня экономические термины. Макроэкономика, ВНП, контрэкономика и кейнсианская теория конкуренции — простые и понятные для меня вещи, боюсь, были совершенно чуждыми обывателям второй половины девятнадцатого века. Приходилось выкручиваться, объяснять на примерах.

Здорово пригодились статистические данные по прибалтийским и нечерноземным губерниям, полученные из архива МВД. Всего четыре года прошло со дня отмены крепостного права, а тенденции уже наметились. Недоимки по выкупным платежам росли, площади земельных наделов и урожайность на душу населения — падали.

Специальная «крестьянская» комиссия при Государственном Совете не зря разделила страну на зоны с существенно отличающимися условиями выкупа земли. Плодородные причерноморские, поволжские и кубанские черноземы худо-бедно кормили свое население, а вот северные территории — были, как в мое время говорили — дотационными. Да еще и чрезмерно населенными.

Коротенький, всего-то на четыре точки, график, тем не менее, позволял прогнозировать уровень благосостояния и собираемость податей на несколько лет вперед. И похоже, даже примерные данные вызвали у моих слушателей шок. Пришлось слегка отвлечься от основной темы и попытаться объяснить логику расчетов.

Журналисты строчили, не поднимая голов. Оставалось надеяться, что они там ничего не перепутают. Не хотелось прослыть пустозвоном из-за простейшей ошибки этих щелкоперов.

Кое-как удалось переползти на уголь и его все возрастающую роль в жизни общества. Броненосные корабли, паровозы, кокс, светильный газ и коксохимия. Еще один график — зависимость потребностей в каменном топливе при росте паровых машин, кратно пятистам штук. Указкой вольно очертил Кузбасс. Месторождения в районе, где в мое время стоял город Кемерово — уже не секрет. Для Гурьевского завода там уже добывают кое-что, но до смешного мало.

И снова пришлось отвлечься. Обильной жестикуляцией себе помогая, показать, как серебро истраченное на заграничные закупки развивают иностранную экономику, и как растет наше отставание. Пугал грядущей возможной войной. Жаловался на отсутствие транспортной инфраструктуры к востоку от Нижнего Новгорода. Достал из кармана карандаш с надписью на немецком — «карандаш». Спросил, что, мол, это какая-то слишком сложная техническая новинка? Какое-то чудесное и невероятно сложное изобретение, что мы не в силах такое делать сами? Деревья в нашей тайге кончились, или графит в горах?

Слегка коснулся вопросов образования. Высказался в том роде, что лучше образованные и наученные мастеровые станут совершать меньше ошибок в работе. Что, в конце концов, окажется куда как выгоднее для собственника. В общих чертах обрисовал потребность в выпускниках ремесленных училищ, в инженерах и врачах. Поделился наблюдениями о свойствах почв. На мой взгляд, вполне логично рассуждал о том, что привычные для коренной России способы земледелия могут оказаться не эффективными для Сибири. Посетовал на отсутствие грамотных агрономов.

Не удержался. Сказал слово — Университет. И ждал потом минуты две или три, пока шум в зале уляжется. Посыпались вопросы. Вскочил раскрасневшийся от переполнявшего его энтузиазма Сидоров. Кричал о миллионе, который готов тут же, не сходя с места, отписать на обустройство Томского Университета.

Строганов смеялся, утирая глаза батистовым платочком, когда, кажется все-таки слегка подвыпившая студенческая молодежь, полезла целоваться с купцом. Володя Барятинский аплодировал, улыбаясь от уха до уха. Красноярца хотели качать на руках, но он вывернулся, подхватил стул и уселся на возвышении, у меня за спиной.

Едва удалось навести порядок и продолжить. Теперь, наконец-то, о железной дороге. О миллионах пудов грузов, которые ползут по ниточке Сибирского тракта. О Китайской торговле. О быстром перемещении войск и их снабжении. О бесчисленных стадах скота в киргизских степях. О Туркестанском хлопке и Акмолинской шерсти. О сахаре, тушенке и лапше. О глупом запрете на использование паровых машин в Алтайском Горном округе, и о его причине. О сохранении лесов, и снова, черт побери — об угле.

Человек в нормальном, спокойном, режиме говорит примерно сто слов в минуту. Мой доклад продолжался два часа. Двенадцать тысяч слов! Больше тридцати страниц печатного текста. Несколько раз смачивал пересыхающий рот из приготовленного на кафедре графина, каждый раз жалея, что там не коньяк. Грамм сто этого благословенного напитка добавили бы живости моему, быть может, излишне сухому, рассказу.

Последние минут десять потратил на описание того, как должно быть. О том, что надо дозволить переселение малоземельных крестьян в Сибирь. О транспортной линии, которая, словно артерия, должна связать богатейшие восточные территории с Россией. О том, как надобно бы действовать русским купцам в Китае. О концессиях на строительство русскими подрядчиками телеграфной и железнодорожной линий в пределах нашего юго-восточного соседа. О Чуйском тракте, и о торговом доминировании в почти полумиллиардной стране. О том, как циньское серебро могло бы способствовать развитию отечественной промышленности. О Тихом океане, о торговле с Америкой через восточные порты, о рыбных промыслах и рыбных же пиратах. О мощном стальном пароходном бронированном флоте. О сильной, вооруженной русским оружием армии.