Nik Держ - Пёс. Книга 1. Страница 20

— Слушайте ритм! — предупредил он. — Старайтесь слиться с ним, дышите, шагайте, живите в этом ритме!

Старик вел колонну в бессмысленном на первый взгляд нагромождении камней лишь одному ему известной дорогой. Они колесили по поляне вот уже несколько минут, но ничего примечательного не происходило. Неожиданно профессор заложил крутой вираж, и троица оказалась возле груды мертвецов, сложенных в центре поляны.

— Трупы светятся! — Виллигут, замыкающий цепочку, слегка толкнул в спину Зиверса, привлекая его внимание к необычному феномену.

Неподвижные тела выглядели действительно странно, признал Зиверс. Бледные прежде лица мертвецов позеленели и едва заметно мерцали. От пирамиды тел в воздух поднималась изумрудная дымка, постепенно накрывающая поляну. Многочисленные деревья окружающего леса смазались и потеряли четкость, словно изображение в расстроенной линзе фотообъектива. Вскоре они совсем исчезли, а маленький отряд старого профессора двигался в густом изумрудном тумане, который поглотил даже звуки. Лишь нервная дробь бубна продолжала звучать в головах путешественников. Туман уплотнился настолько, что стал сковывать движения людей. Путешественники двигались, словно в густом киселе, каждый шаг давался им труднее, чем предыдущий. Зиверс чувствовал, что его силы стремительно тают, во рту ощущался солоноватый привкус крови. Голову сжало тисками, а в глазах потемнело. Он сбился с ритма и оступился, споткнувшись об камень лабиринта. Последнее, что он почувствовал, прежде чем потерял сознание — как сдирает кожу на его лице грубая ткань рюкзака Виллигута.

Глава 5

28.06. 2005 года.

Дальний Восток.

Россия. Тереховское Охотоведническое

Хозяйство.

Мерзкие исчадия преисподней рвали на части его безвольное тело, а он был не в силах даже пошевелить руками. Он мог лишь кричать, зная заранее, что никто не придет ему на помощь. Твари тоже это знали и не спешили, упиваясь безнаказанностью. Размазывая темную тягучую кровь Вольфа по своим бледным, обезображенным смертью лицам, они довольно урчали. Одна из тварей ухватила когтистой лапой руку егеря, приподняла её повыше и с хрустом принялась отгрызать пальцы. Пес закричал, забился в истерике — никогда еще он не испытывал такого животного ужаса, даже когда попал в плен к виртуозам в области пыток китайцам.

— Мы пожрем твое теплое тело, Пес! — урчали твари, сдирая с него кожу. — Мы поглотим твою душу, Вольф! Вольф… Вольф… Вольфыч! Вольфыч, мать твою! Да очнись же ты, наконец!

От полновесной пощечины голова Вольфа дернулась, и он выпал из кошмарного сна. Раскрыв глаза, Вольф увидел занесенную для повторной пощечины здоровую Пашину ладонь и резко вскинул вверх левую руку, блокируя удар. Правой рукой егерь инстинктивно саданул бугая под дых. Паша охнул и сложился пополам, уткнувшись посеревшим лицом Вольфу в живот.

— Ты… чего… — хватая ртом воздух, прошипел Паша, — сдурел?

Пес небрежным движением оттолкнул бугая в сторону и уселся на лежанке.

— Какого хрена?! — выругался он, заметив багровый солнечный диск, готовый вот-вот скрыться за горизонтом. — Сколько же я спал? Ты как? — Вольф повернулся к Паше. — Не сильно я тебя?

— Бывало и хуже, — философски ответил Паша, потирая ушибленное место. — Ты чего с цепи сорвался?

— Сон плохой. Кошмар, — Вольф внутренне содрогнулся, вспоминая, как хрустели костяшки пальцев под острыми зубами твари. — Паша, объясни мне, что происходит? Как мы могли проспать до самого вечера?

— Вольфыч, я сам ничего не понимаю! Едрен батон, как же чердак трещит, — пожаловался Паша, — словно «паленой» водки вчера обожрался! А ведь пили только фирменную конину… Я минут двадцать назад проснулся! Башка не варит! Коньячку стопку принял — слегка полегчало. Огляделся, а в домике кроме нас с шефом нет никого! Петра Семеныча тряхнул — а он даже ухом не ведет. Я, было, подумал, что он кони двинул. Нет, дышит! Я тогда к окошку — а на дворе-то уже вечереет! Тут ты заорал, словно тебя на куски режут! Я на улицу… Ты орешь благим матом, а не просыпаешься! Пришлось мне тебя того, реанимировать. Ты уж не серчай — перетрухал я!

— Да ладно! — отмахнулся Вольф, хотя отбитые щеки до сих пор пылали. Видимо дело не обошлось одной пощечиной, а рука у Паши оказалась тяжелой.

Вольф потер пальцами виски, и терзавшая его головная боль слегка притихла.

— И где, черт возьми, наши иностранцы?

— Джип здесь.

— Это и я вижу, а сами-то они где?

— А это что такое? — Вольф обнаружил на предплечье среди многочисленных укусов мошкары болезненную припухшую ранку. — На комариный укус не похоже, на чирей тоже.

— Да это же след от укола! — догадался Паша. — Я год в «дурике» санитаром работал, такого добра насмотрелся!

Он судорожно скинул футболку. На его левой руке обнаружился точно такой же след от инъекции.

— Писец! — выругался он. — Вот и ответ на твой вопрос. Нам с тобой вкатили хорошую дозу снотворного, или какого-нибудь наркотика! То-то башка так трещит! Вот твари!

— Кто? Да и зачем вся эта суета с нашим усыплением?

— Не знаю, Вольфыч. Кроме немцев залетных больше некому! Давай Петра Семеныча растолкаем, — предложил Паша, — может он в курсе всех этих заморочек.

С Петром Семенычем Паша с егерем возились больше получаса. Лупцевать своего босса по щекам Паша побаивался. А ну, как рассердиться, и прогонит на хрен из конторы? А своим местом Паша дорожил. В конце концов, Вольф окатил толстяка холодной водой из ковша. Петр Семеныч недовольно завозился на кровати, но глаза так и не открыл. После второго ковша Петр Семеныч с трудом разодрал припухшие слипшиеся веки. Его взгляд был мутным — Петр Семеныч до сих пор не мог прийти в себя.

— Шеф, шеф, — затараторил Паша, — вы как?

Петр Семеныч провел ладонью по мокрому лицу:

— Вы что творите, засранцы? Что за дурацкие шуточки?

Постепенно к Пашиному боссу возвращался начальственный тон. Босс приподнялся с подушки, но тут же со стоном рухнул обратно, схватившись руками за голову.

— Паша, — раздраженно бросил он здоровяку, — мы чего вчера пили?

— «Хэнеси», — тут же отозвался Паша.

— Ты его что, на рынке брал?

— Петр Семеныч, — обиженно засопел Паша, — там же, где и обычно! У Левандовского. Продукт качественный, голову даю!

— Сдалась мне твоя голова! Тут своя на куски разваливается! Дай мне упаковку «алкозельцера». Там в рюкзаке… в кармашке.

— Не поможет, Петр Семеныч.

— Это еще почему?

— Нас какой-то гадостью ширнули! Если поищете внимательно, то обнаружите такой же след от укола.

Паша продемонстрировал шефу след от иглы.

— Вот дерьмо! — сморщился Петр Семеныч, обнаружив ранку.

— Как думаете, кто бы это мог сделать? — подал голос Вольф.

— Да кто угодно! Врагов у меня хватает! — буркнул Петр Семеныч. — Только понять не могу, зачем меня усыплять? Пришили бы, да и дело с концом. В тайге и не найдет никто… Стоп, а где немцы? — Петр Семеныч наконец заметил пропажу гостей. — На улице? Их тоже того… ширнули? Как же я им все объяснять-то буду?

— Их нигде нет, — виновато произнес Паша. — Пропали!

— Пропали? — Петр Семеныч, не смотря на головную боль, подскочил с кровати. — Их похитили! Конкуренты! На чем их увезли?

— Петр Семеныч, — Паша схватил шефа за плечи, — успокойтесь! Сейчас мы с Вольфычем осмотрим окрестности. Если найдутся какие-нибудь следы… Пойдем, Вольфыч!

— Стволы возьмите, — посоветовал Петр Семеныч, — вдруг эти гады где-то рядом!

Оставив матерящегося сквозь зубы Петра Семеныча в избушке, вооруженные Вольф с Пашей принялись методически обшаривать окрестности в поисках каких-либо следов злоумышленников. Во дворе ничего обнаружить не удалось, и Вольф перенес поиски в лес. Вскоре он понял, что никаких посторонних злодеев не было. Единственные следы, которые удалось обнаружить егерю, вели прочь от избушки в тайгу. Принадлежали они небезызвестной троице, о чем Вольф тут же сообщил Паше.

— Почему ты думаешь, что это наши немцы? — засомневался Паша.

— А ты сам подумай, — предложил Вольф, — мы же с тобой выяснили, что к моей избушке никто не приближался! Ни пешком, не на машине! Нет следов в этом направлении. А вот от избушки в тайгу ушли трое. Вот здесь шел один, здесь второй, а вот здесь третий, — он указал на примятую траву и раздавленные стебли густо разросшегося папоротника. — И этот третий — старик, смотри, как он загребал землю ногами. Он и в избушке шаркал ногами, словно спадающие шлепанцы волочил. О! А вот еще одна деталь, — Вольф присел над глубоким ребристым отпечатком ботинка, — это мой окурок! «Прима». Видать застрял в протекторе, вон какие у них шикарные гады. Словно у диверсантов…