Виктор Глумов - Враги по оружию Страница 20

Над каменным забором плыло недоброе, багряно-красное солнце, цеплялось расплывающимся краем за проволоку-секучку и балансировало, словно раздумывая, повисеть еще немного или подниматься выше.

Тени укорачивались, небо белело, зной крепчал. Поморщившись, Гарпун прищурил левый глаз, чихнул и повернулся на запад, где к полуразваленному зданию Древних, приспособленному под барак, жались лачуги рабочих.

— Готов! — густым басом гаркнул Потрошитель. — Запускай!

Заревел мотор, заклекотала лебедка, заглушив голоса рабочих и свист ветряков. Отраженные лучи золотили гигантские лопасти и жестяные бока сараев.

Когда солнце начало через шляпу напекать затылок, Гарпун, кряхтя, спустился по ржавой лестнице на балкон, вошел в спальню и крикнул рабыне:

— Рада! Пива мне!

Растянувшись на кровати, он принялся обмахиваться веером. Рада, грудастая брюнетка с осиной талией и пухлыми губами, принесла пиво, стянула с господина ботинки, поставила у выхода в коридор и замерла там же.

Живительная прохлада потекла в желудок, Гарпун крякнул, вытер бурые с проседью усы и указал рабыне на свое плечо. Рада поняла без слов и принялась разминать руку хозяина. Три сезона назад Гарпун, осматривая вышку, упал и зашибся. Все с радостью подумали — помрет, но глава клана выжил, с тех пор у него постоянно ноет шея и правая рука плохо поднимается.

В дверь постучали. Рада отступила, Гарпун, недовольно сопя, спросил:

— Кто там?

— Шуруп явился, — доложила вторая рабыня, девка пышная, но шумная и дурная. — Гарпуна спрашивает. Говорит, срочно. Срочнее некуда!

— Иду, — помогая себе руками, Гарпун поднялся, свесил ноги и повращал ступнями.

Рада поняла намек, принялась обувать ему ботинки, но он пнул девушку:

— Дура! Тапки неси. Сварюсь же. Или не дождетесь, когда подохну?!

Обувшись, Гарпун вразвалку зашагал на первый этаж. Шуруп мерил прихожую шажками, потирал плешь. Увидев главу Северного братства, он расплылся в улыбке и развел ручки, но под маской дружелюбия Гарпун разглядел страх и беспокойство, залегшие глубокими морщинами у переносицы.

— Утро доброе, хозяин…

— Вижу, плохие новости. — Гарпун пересек комнату, плечом задев подбородок Шурупа. — Что ж, выкладывай!

Бледное лицо Шурупа сразу стало виноватым-виноватым, несчастным-несчастным.

— Омега…

— На Москву идет, — договорил за него Гарпун, — это я знаю. Надеюсь, нас не тронут, мы с краешку, в сторонке, а Москва… Нехай им пусто будет! Одна беда с той Москвы.

— Да я вообще-то другие вести принес… — Шуруп подождал, когда пузатый Гарпун отхлебнет из графина и приготовится внимать, затем продолжил: — Шепнул мне один надежный, тас-сзать, человек…

— Не понял: «надежный» или «так сказать»?

— Надежный, надежный, — закивал Шуруп. — Так вот, Южное братство, это… топливо будет Омеге продавать, а те их охранять всячески. И продавать будут чуть не в два раза дороже, чем мы торгуем, тас-сзать!

Гарпун вытаращился, налился дурной кровью и шваркнул кулаком об стол, аж графин подпрыгнул.

— Чтоб их перекорячило и поперек себя разорвало! Чтоб их земляная чума побила! Чтоб их… — Внезапно он успокоился, схватился за огромный золотой крест — символ симпатии к Ордену Чистоты — и оскалился. — А и хорошо. Мы Москве столько топлива продадим! Озолотимся, как пить дать!

— А потом придут омеговцы, и тю-тю, — вставил реплику Шуруп и, встретившись взглядом с Гарпуном, сгорбился, голову в плечики втянул. — Тас-сзать.

— Москвой подавятся! — Гарпун огладил круглый живот. — Сколько тех омеговцев, и сколько кланов разных. Соберутся вместе и н-нате вам, отродье!

— А еще… — Шуруп отступил на шаг, от беды подальше, и затараторил: — Баскач совет созывает на закате, в ангаре у завода, где обычно. Почти на месте все, велели передать… Хозяин, ты как главный быть там должен. Тас-сзать.

— Ничего я никому не должен, понял, мутафаг недоделанный? Это мне все должны! Мне! Ясно?!

— Извини, хозяин, — Шуруп вцепился в спинку стула, — я не хотел, я…

— Ладно тебе, ладно, — в голосе Гарпуна появились покровительственные нотки, — ты хорошо работаешь и заслужил награду.

На потертый ковер упала монета, покатилась и исчезла меж половиц. Шуруп пополз на ней на карачках и долго выковыривал из щели. Справившись, распрямился и посмотрел на Гарпуна жалобно, без слов. Но Гарпун знал, что значит этот взгляд.

— Рада! — крикнул хозяин.

Послышались легкие шаги — из кухни выпорхнула рабыня и застыла, вытянув руки вдоль боков. Шуруп упал перед девушкой на колени и принялся, причмокивая, целовать ее руки. Рада гладила его по лысой макушке.

Гарпун знал о страсти Шурупа. Коротышка собирался Раду выкупить и жениться на ней, но хозяин заломил цену. При других условиях он продал бы девку, тем более она уже надоела, но так получил в довесок к ней еще одного раба — Шурупа, который ради любимой был готов на все.

В Северное братство входили девять владельцев нефтекачек — меньше, чем в Южное, но все равно сила немаленькая. Все они расположились за проржавевшим жестяным столом. Ангар никто не использовал, под ногами валялись рассыпающиеся в труху железки, а в продырявленную крышу заглядывало темнеющее небо.

Гарпун приехал в грузовике и поразился: он никогда не видел столько сендеров, трициклов и самоходов рядом. Вокруг суетились охранники, поглядывали недружелюбно. Гарпун зашагал к ангару. Его место во главе стола пустовало, а вот на другом конце восседали — он потер веки, не поверив своим глазам, — Хамло, предводитель клана Люберецких кормильцев, и башмачник Горб.

Гарпун устроился на раскладном стуле, обвел взглядом разряженных братьев по клану, обошел вниманием бандитов.

— Говорите, — пророкотал он и хотел было развалиться на стуле для пущей солидности, но понял, что едва умещается на узком сиденье, и скрипнул зубами.

Соклановцы молчали. У тощего Бура дергался глаз, Дэн Дармоед жевал бороду. Поднялся квадратный длиннорукий Жмот, подергал курчавую иссинячерную бороду и взял слово:

— Омега едет к Москве на танкерах, будет большая бойня. Много крови прольется. По нашу душу тоже придут, у них с Южным братством мир. Так-то, беда!

— Ну и что? — равнодушно бросил Гарпун. — И пусть идут. Некроз им в подмышку и шпалу в жопу! Подавятся. Нам эта война только на руку, Москва теперь наша, им топливо больше брать негде, кроме как у нас.

Но Жмот продолжил:

— У тебя ж, Гарпун, завод! Заберут же!

— А мы подождем и посмотрим, что будет, — гнул свою линию Гарпун, — Мы-то далеко-то. Пока Омега очухается после Москвы, мы силы и соберем. Но думается мне, не получится у них ничего и зря мы тут собрались.

— Послушай, что другие говорят, они вот, — Жмот пальцем указал на бандитов, сел и насупился.

— Дурак ты, Гарпуша, — вздохнул Горб, — возьмут Москву омеговцы, точно говорю! И по твою душу явятся. Потому что вы все на жопах жирных сидите и про завтра не чешетесь! Кто ее защищать будет? Мы, люберецкие да торгаши! По одному нас — ха! — Он провел по шее. — И привет. А потом вас. Дураки вы, да и только.

Гарпун побагровел, запыхтел и изрек:

— Вы всегда на чужих спинах выезжали, шакалы. Кто нищебродов подбивал на нас набегать, а сам отсиживался, а? Думаешь, я забыл? Так что иди-ка ты, Горб, ползуну в зад! Что хочешь делай, людей я своих не дам.

— Это ты зря, Гарпун, — заговорил Хамло. — Пора забыть обиды, потому что это теперь наша общая беда. А вы, — оглядел он собравшихся, — своей головой подумайте. Потом поздно будет.

— Делай что хочешь, — Гарпун встал, перевернув стул, — я своих людей не дам. Всё! — И зашагал к выходу.

За ним, озираясь, последовали Дармоед, Бур, потянулись остальные. Думали они об одном: «Я людей своих угроблю, а сосед на их крови зажирует. Не бывать этому!»

За столом остались Жмот и двое бандитов. Жмот побарабанил по столу короткими пальцами, махнул рукой и тоже зашагал к выходу.

Относительно Южного братства полковник Шандор имел четкие инструкции. Подчиненные знали только, что приказано полковника сопровождать в деревню для заключения мира с нефтяниками — те обязались обеспечить технику Омеги топливом, причем на невыгодных поставщикам условиях.

Возле разваленного города Древних колонна остановилась, и полковник в сопровождении трех офицеров исчез за руинами. У длинной каланчи с черепичной крышей его ждал до синевы выбритый мужчина в широкополой шляпе, скрывающей лицо, были видны лишь его яркие, четко очерченные губы. Полковник пожал протянутую руку, и мужчина оперся о сендер.

— Ласкового солнца тебе, Шандор.

— И тебе, Дим. Есть новости?

— Все готово и организовано. — Дим улыбнулся. — Где мои гарантии?

— Твои гарантии — слово офицера, — сказал полковник, пригладив ежик русых волос. — Ты знаешь: оно дороже золота.