Пятнадцать ножевых. Том 2 - Алексей Викторович Вязовский Страница 20

— Да, да, — сообразил я. — Он отказался патентовать ее. Подарил всему человечеству.

— Так и есть. Нам передали приглашение на международный конгресс бактериологов в Вене.

— Когда?

А сердечко то застучало. Это же отличная возможность застолбить открытие. Да и самому засветиться. Иностранные бактериологи, профильные журналисты… Надо обязательно ехать!

— 19 марта.

— Успеваем. Статью я переведу сам и срочно отправлю ее в "Ланцет" через Чазова. Достаточно будет депонирования с препринтом, об этом можно будет уже объявить на конгрессе. Мол статья принята к публикации, вот ее основные тезисы… Приоритет за нами — никто не прикопается.

И тут я сообразил. А ведь медицинскую общественность можно впечатлить не только открытием, но и формой подачи материалов. В стиле будущих презентаций. Диапроекторы повсеместно используется — сделать соответствующие слайды, красиво их оформить.

— Нужные качественные фотографии не только бактерии, но и всего нашего коллектива! Обязательно Афину Степановну!

— Ее то зачем?

— Основную работу она сделала. Я бы вообще взял ее с собой в Вену вместо этой “протеже” Шатерникова.

— Андрей! — Морозов замахал руками. — Ты хочешь поссорить меня с директором?

— И нужно скорее приступить к клиническим испытанием в ЦКБ! — я проигнорировал испуг Игоря Александровича. — Поговорю с Чазовым.

Глава 7

Легко сказать — поговорю с Чазовым. Такие люди постоянно в движении, поди поймай их… Да и сидел академик не в Кунцево, а на Грановского. Вертушки с гербом СССР у меня тоже не наблюдалось — помог Шишкин. Его я выцепил в ЦКБ, сразу после операции. Хирург мрачно мылся, вновь и вновь намыливая руки. При этом его взгляд был направлен в пустоту — что-то явно случилось.

— Не помешал? — поинтересовался я, заглядывая в помывочную.

— Панов? Ты сюда как попал? — хирург вытер руки, выкинул заляпанный кровью халат в большой бак, бросил туда и пропотевшую шапочку с маской. — Пойдём ко мне в кабинет, там поговорим. — Мы прошли по коридору, и Шишкин открыл дверь, пропустив меня вперёд. Подошел к шкафчику, покопавшись, нашел там фляжку, глотнул. Протянул мне — Хороший коньяк, армянский. Будешь?

— Что-то случилось? — я покачал головой в ответ на предложение.

— Пациент умер на столе. Сейчас начнется! Комиссии, бумаги…

— Кто-то важный?

— Отец одного союзного министра, — Шишкин тяжело вздохнул, сел на лавку, откинулся к стене. — Семьдесят четыре года. Оперировали аорту… Бляшка оторвалась от сосуда и со сгустком крови уехала в голову. В ствол, скорее всего. Полчаса реанимировали, но все бестолку…

— И что же теперь?

— Будем отписываться. Сам знаешь наш принцип, больше бумаги — чище задница. Нет, когда же это кончится? — хирург взмахнул фляжкой. — Сначала бухают, как не в себя, жрут жирное — за брюхом ног не видно. Курят по две пачки в день. А потом прибегают — “Доктор, сердце болит, мочи нет, спасайте!”.

Шишкину явно надо было выговориться, поэтому я сел рядом и приготовился слушать. Но хирург оборвал сам себя, посмотрел на меня:

— Ты то хоть с хорошими новостями?

— Да, гастрит вылечил, есть финальные фотографии стенок желудка. Начал переводить нашу статью на английский — пора напомнить Чазову, он обещал содействие.

— На конференцию тебе надо ехать. Желательно международную. Ну да кто студенту загранпаспорт выдаст? — Шишкин глотнул коньяка. — И на выездной комиссии никто за тебя не подпишется. Семьи нет, ничего нет. Гол как сокол.

Хотел сказать “тестюшке” про квартиру и зарубежную мебель, да промолчал. Как говорится, "речь-серебро, молчание-золото".

-Так есть уже приглашение, Игорь Александрович говорил. На март.

-Что же, это другое дело. На месте обкатать бы не помешало. У нас в ЦКБ проводятся в конце зимы междисциплинарные конференции, можешь заявиться с докладом, — Шишкин завернул фляжку, убрал ее в шкафчик. — А еще лучше на пару с Морозовым. Ты первую часть, вводную. Он вторую. Перевод статьи приноси, обязательно негативы пленок. С Чазовым поговорю, отправим ваши материалы… куда собираетесь?

— В "Ланцет" .

— Англичане? — Шишкин сморщился. — Впрочем, с американцами у нас сейчас дела не лучше. Олимпиаду нам изгадили, санкциями пугают… Ладно, медицинского сообщества это пока не касается, успеем опубликоваться. Неси статью.

* * *

— Пляши!

Сразу после крайнего экзамена, Шишкина потрясла перед моим лицом двумя серыми картонками с печатями.

— Письма из Нобелевского комитета?

— Дурак! — Лиза надула пухлые губки. — Это пропуск в 200-ю секцию ГУМа!

— Не в трехсотую?

— А что, есть трехсотая? — подруга открыла ротик.

— Конечно. В двухсотой отоваривается партноменклатура. А в 300-й — лично Брежнев с семьей.

— Врешь!

— Вру, — кивнул я. — Лиза, откуда у тебя пропуска?

— Отец достал. Сказал, что мы можем там купить горные лыжи, костюмы, даже говорят, какие-то шлемы! — Шишкина достала бумажку из сумочки, прочитала: — Белл СР1. Американские. Мама сказала, что без шлема не отпустит меня на Домбай.

— Ну раз мама сказала… Тогда, конечно, поехали.

Мы быстро загрузились в Лизин ВАЗ, сначала заехали ко мне на квартиру, взяли деньги. Пришлось показывать Шишкиной обстановку, водить по комнатам.

— Это все твое?!

— Мое. Вот уже и прописался, — я показал девушке паспорт.

— Не может быть!

— Кооперативная, ректор помог купить.

— Ректор? А деньги откуда?

— Мама помогла. Что-то сам смог скопить. Первый взнос не так уж велик — чуть больше тысячи рублей.

Шишкина выпала в осадок. Трогала полки, сходила изучила сантехнику в ванной и туалете. Советское качество ее разочаровало и привело в чувство.

— Надо сюда маму привезти!

— Не надо!

— Почему?

— Мне свадьбу не на что играть, — засмеялся я. — Все в квартиру вложил.

— Это ты так мне делаешь предложение? — Лиза покраснела, лукаво посмотрела на меня.

— Это я так тебя намекаю, что не надо сюда маму. Я бы хотел тут все закончить. Обставить кабинет, повесить шторы…

— Я тебе выберу и куплю шторы. Поехали скорей в ГУМ. Ой! Аааа! — Шишкина увидела вылезшего из коробки кошака, схватила его, прижала к груди. — Боже, какой милый! Как зовут?

— Кузя.

— Какое чудо! Я уже его люблю!

— Лиза, — я посмотрел на часы. — И правда, поехали уже. Нам пора.

Оторвать девушку