Царь нигилистов 2 - Наталья Львовна Точильникова Страница 20

Впрочем, мода на 19-й век пришла позже, когда он давно бросил эту развлекуху.

Саша пролистал еще сотню страниц, залез в приложение и обнаружил документ совершенно прекрасный.

Он назывался: «Квитанция».

«Такого-то года, месяца и числа, — гласил документ, — дана сия квитанция Командиру такого-то полка, в том, что во время квартирования означенного полка в селениях таких-то, с такого по такое число, обывателям обид и притеснений делаемо не было, безденежно ни у кого не брано и нижние чины довольствовались положенным от казны провиантом. В удостоверение чего сим свидетельствую.

Подпись выдающего квитанцию».

Заглянул в начало. Ну, да! Эта часть устава относилась разумеется к мирному времени.

Вернулся, перечитал еще раз.

— Что вас так заинтересовало, Александр Александрович? — спросил Зиновьев.

— Квитанция про отсутствие претензий у обывателей. Николай Васильевич, это то, что есть, или то, что должно быть?

— То, что есть, — отрезал Зиновьев.

— Великолепно, — сказал Саша. — А то я, грешным делом, подумал, что такие квитанции под дулом пистолета заставляют подписывать.

— Нажаловаться можно, если под дулом пистолета.

— Ну, до царя-то далеко…

— До полицмейстера гораздо ближе.

— Ну… в мирное время… может быть. А если в военное и на чужой территории? Как следует поступать с мародерами?

— По военно-уголовному уставу — Сибирь.

— Ссылка? Каторга?

— Если без насилия.

— А если с насилием? Скажем, прошелся такой герой по вражескому городу. Погрузил на подводы ковры: 40 штук, часы старинные антикварные с боем, машину суперсовременную паровую, пианино: три штуки, ну и так по мелочи: шубы, кольца, цепочки. Хозяев расстрелял, а всех девиц с десятилетнего возраста обесчестил. Но последнее уже с сослуживцами. И подводы отправил домой любимой жене на родину. Итого 30 пудов. И приносят мне, как командиру, этот полный список и кладут на стол. Я как его? Не в идеале, а на самом деле. Под суд? Или говорю, что это все поклеп и подлая ложь, делаю его подразделение гвардейским и считаю, что все это его законные трофеи?

— За это смертная казнь, Александр Александрович.

— Реально? Нет же, вроде. Только за политические преступления.

— В военном уставе есть.

— На месте? Или все-таки под суд?

— Под суд.

— Отлично! Правовое, однако, государство. Вы бы знали, как вы меня утешили.

— Александр Александрович, откуда вы все это знаете?

— Об истинных обычаях войны? Читал где-то.

— Где? Не помните?

— По-моему, у Вальтера. Бессмертная повесть «Кандид».

«Кандида» Саша действительно в свое время прочитал для общего развития. Классика же!

— Вам еще рано читать такие вещи! — испугался Зиновьев. — И она запрещена!

— Николай Васильевич, во-первых, уверяю вас, мне вообще ничего не рано. Во-вторых, почему бы мне не почитать автора, с которым переписывалась моя прапрабабка?

— Где вы его взяли?

— Не помню. Я даже не помню, на каком языке читал. Помню, что там очень нехорошо про взятие крепости Азов русскими войсками. Про то, что русских убили очень много, и они сторицей отплатили за это. Азов был предан огню и мечу: не щадили ни женщин, ни детей, ни стариков.

— Вольтер, — поморщился Зиновьев. — Не то, что стоит принимать на веру. Туркам с семьями и имуществам разрешили покинуть город.

— Может быть, Вольтер и погрешил против истины ради обоснования своих идей. Но для него — это мелкий, проходной эпизод. Так, только одна из картин на тему «ужасы войны» — антивоенный пафос, независимо от национальной принадлежности комбатантов. А военно-уголовный устав у вас есть, Николай Васильевич? А то вы мне все неинтересные книжки приносите. Принесите мне интересную. И может быть папá смилостивится и отпустит меня, скажем, в училище правоведения. Все равно вояка из меня никакой.

— Хорошо, принесу.

— Он дедушкин?

— Да. Училище правоведения — вряд ли, но преподаватель права будет.

— Отлично!

— Вы знаете, насчет ваших способностей к военному делу…

Глава 9

— Я кажется понял, что за немецкое слово, — сказал Зиновьев. — Не Auftragstaktik?

— Кажется, да. Переводится «Свободная тактика»?

— Не совсем. «Auftrag» — это общая директива вместо четкого приказа. Скорее дух приказа, чем буква. Но, по вашему описанию, похоже.

— Вы знаете про Auftragstaktik? — спросил Саша.

— Я о ней впервые слышу. Знаю, что Бонапарте давал много свободы своим маршалам.

И Саша понял, что его знакомый там в будущем явно залил про Фридриха Великого. Вот и верь теперь этим военным экспертам — язык без костей!

Интересно с Вермахта эта свободная тактика или все-таки раньше?

— Вы не читаете устав, Александр Александрович, вы просматриваете, — упрекнул Зиновьев. — А вам его учить надо.

— Я где-то видел или читал об еще одном военном принципе: мы должны исходить не из наших желаний, а из наших возможностей. Хотим мы, например, взять Константинополь за три дня. Ну, или еще какую столицу. Так вот мы не переть должны тут же на Константинополь, а сесть спокойно на попу, за карту и статистические данные, и посчитать, сколько у нас войска, сколько оружия, сколько провианта и сколько подвод. А также за какое время это все можно произвести и подвезти. И, если мы приходим к выводу, что можем взять Константинополь не за три дня, а за три года, причем с божьей помощью, мы садимся на попу еще раз и крепко думаем, стоит ли вообще туда лезть.

— Причем тут устав?

— Ну, как причем, Николай Васильевич? Я же понимаю, что я его до понедельника не выучу. Так что максимум, который я могу сделать — это по диагонали его прочитать и получить общее представление. Я же не отказываюсь его учить. Выучу. Скажем, за три месяца.

— Ладно, — вздохнул Зиновьев.

— На пле-чо! Под ку-рок! На кра-ул!

Тимофея Хренова, как выяснилось, отпустили в увольнительную до понедельника, так что командовал Никса, явно ловя кайф с процесса.

А Саша старательно изображал бравого солдата Швейка.

Ружье тоже было Никсы. Тяжелое, как сволочь: килограммов пять. И с примкнутым штыком выше Саши.

Зато красивое. Приклад красноватого дерева и мягкие обводы железных частей. Курок очень непривычной формы, похожий на птицу с тупым клювом и отставленным крылом. Перед курком торчит непонятная тоненькая трубочка.

Три здоровых гладких кольца крепят ствол к деревянной ложе. И шомпол под дулом.

— Что за чудо техники? — поинтересовался Саша.

— Шестилинейная винтовка, — сказал Никса. — Самая современная 1856 года. Лучшая в мире.

Насчет лучшей в мире Саша тут же засомневался. «Наша конница Буденного вмиг сомнет хлипкие танки нацистов»! «Не смешите наши Искандеры»! «Наши, не имеющие аналогов в мире гиперзвуковые ракеты „Кинжал“»! Ага! Это те, что к брюху истребителя снизу привешиваются. Гиперзвуковые, не поспоришь. В