Во льдах - Василий Павлович Щепетнёв Страница 20

Я и десятой части того, что мог бы, не сказал Андрею Николаевичу. Подозреваю, и он тоже.

Сел. Пристегнулся. Переднее сидение «ЗИМа» — это диванчик, ремни безопасности для него не предусмотрены, но наши люди и не с такими задачами справляются, Яша Шифферс сумел приладить шведские ремни так, что и не скажешь, будто это не заводская работа.

Еду. Не спеша. Меня самолёт не ждёт. Дождь слабенький, едва-едва, полётам не помеха. Интересно, на каком самолете полетит Стельбов?

Шоссе за городом пустынно. Полночь, будни, люди дома сидят. Скоро и я буду дома.

Конечно, мои миллионы в масштабах страны — сущий пустяк. Но важен принцип. Я подаю плохой пример: если можно Чижику, почему нельзя остальным?

Спасский весь гонорар оставил себе. Но есть разница: Спасский матч проиграл, и быстро ушел в тень. Кому он нужен, проигравший?

А я, напротив, победил. Обо мне каждый день шли репортажи в программе «Время». Да и сейчас не забывают, вчерашний репортаж «Молодого Коммунара» тому свидетельство. Я на виду. И, получается, на виду мои миллионы.

А впереди — матч-реванш, и матч на звание абсолютного чемпиона. Опять большие миллионы призовых.

Пригрозить, что меня лишат гражданства? А если я не испугаюсь? И без того лишенцев немало, а пользы нет и нет.

Или просто сейчас приближается решающий момент, и Стельбову не нужна слабость на поле Чижика?

Всё может быть, всё.

Размышлять-то я размышлял, но за дорогой следил. Вспыхнувшие фары меня ослепили, но я был к этому готов. Почти. Вывернул руль, съехал в сторону, и самосвал ударил «ЗИМ» не в нос, а в корму. Туда, где сидят пассажиры, которых сейчас не было.

Машину крутануло, крепко, очень крепко, но не перевернуло. Устоял «ЗИМ». А я — уцелел. Ну, почти. Несколько рёбер, похоже, треснуло. Больно. Но могло быть хуже

Грузовик пронёсся дальше, исчезая во тьме, а я сидел в покореженной машине, сидел, и искал закономерность.

«Чайку» Стельбова в ту новогоднюю ночь атаковал грузовик. Теперь — меня. Модус операнди? Почему нет? Сейчас цели ездят на машинах, логично подстраивать автомобильные аварии. Если бы цели летали на вертолетах и самолетах — стали бы падать вертолеты и самолеты.

Вопрос времени.

Авторское отступление

Один из примеров Чижика, который он так и не успел (да и не захотел) предъявить Андрею Николаевичу, это Восточная Пруссия, а ныне Калининградская область.

Осенью семьдесят восьмого года Чижику прислали газету, «Калининградский комсомолец», с перепечаткой «Школы Ч», мол, смотрите, мы с вами!

Чижик полистал газету, и среди прочего нашел материал о рекордном урожае картофеля, полученном в колхозе «Красный Октябрь» — сто сорок пять центнеров с гектара. Что, в общем-то, хорошо.

Во время матча с Корчным в Стокгольме Чижик зашел в выходной день в библиотеку, взял старый немецкий статистический справочник, и узнал, что средняя урожайность картофеля в Восточной Пруссии составляла в довоенное время сто девяносто центнеров с гектара. Средняя! Сельскохозяйственная наука ушла за сорок лет далеко вперед, на механизацию, химизацию, мелиорацию и прочие ации были затрачены огромные суммы — а урожай стал меньше, и много меньше.

Вот тебе и картошка!

Зерновые тоже подкачали. До войны в Восточной Пруссии средним урожаем считались двадцать центнеров с гектара. В послевоенное время, в период 1960–1965, когда оправдываться последствиями войны стало уже неприличным, урожай на той же самой земле был вполовину меньше — опять же при наличии у советских колхозников новейших сортов пшеницы, мощных тракторов и комбайнов, удобрений и прочего.

А сегодня, т. е. в 2023 году урожай приблизился к 60 центнерам с гектара.

Но колхозов и совхозов нет.

Глава 9

10 октября 1978 года, вторник

Я знаю, что ничего не знаю

— Скажу тебе прямо, не тая. Ты врач, тебе утешительная ложь не нужна, — барон с удовольствием пил цейлонский чай, ел «чернослив в шоколаде» воронежской фабрики, и вообще наслаждался жизнью.

— Ложь не нужна, — подтвердил я.

Мы сидели в столовой и обсуждали состояние «ЗИМа». Автомобиль сейчас находился на спецплощадке, так положено, но его мне вернут. Вернут то, что от него осталось. Барон съездил, посмотрел, и теперь сообщал своё веское мнение.

— Значит, так. Восстановить машину без привлечения сторонних ресурсов невозможно. Нет сегодня таких технологий, нет материалов, нет и мастеров, чтобы вернуть кузову прежний вид.

— Печально.

— Не то слово. Нет, кое-как выправить кузов можно, но это будет совсем кое-как. Даже так: совсем-совсем кое-как. Карикатура, пародия. Уж извини.

— А что за сторонние ресурсы?

— Самый простой — купить такой же «ЗИМ», и перенести из него поврежденные детали. Или, что проще, перевести в купленный «ЗИМ» неповрежденные детали из твоего. А самое верное — ничего не переносить, а так и ездить на новом.

— Они есть — новые?

— Не в смысле выпущенные, а в смысле отлично сохранившиеся — да, есть. Я знаю автомобиль с пробегом в триста километров. Купили когда-то, а ездить жалко. У хозяина была служебная машина, а ту купил для вложения средств. Как раз перед реформой. Хозяин умер, ездить некому. Поставили в гараж, на консервацию, он там и стоит. Его привести в чувство — и вперёд!

— Нет, не хочу. Это уже будет не мой «ЗИМ».

— Заплатишь, так и твой. Второй вариант — метод доктора Франкенштейна. То там, то сям подбирать детали. В одном месте дверь, в другом крыло, в третьем, в четвертом. С аварийных машин, с продающихся на запчасти, со свалки, наконец. Тянется иногда годами. Но это на любителя, на большого любителя, которому интересен сам процесс воссоздания автомобиля. Не твой случай, думаю.

— Не мой, — согласился я. — Значит, возродить машину реально невозможно?

— Вопрос определения. Но да, кузов будет чужой. И многое другое тоже.

— Жаль.

— Достойный конец — для «ЗИМа». Он, можно сказать, твой спаситель. Будь это «Москвич» или «Жигули», всё бы кончилось куда печальнее.

— Ага…

Я подумал, что если бы ехал на «Жигулях», то и столкновения, возможно, не было бы. «ЗИМ» — он приметный, а «Жигулей» на трассе много, пойди, найди тут Чижика. То есть найти, конечно, можно, но — сложнее. Нужно привлечь людей, а что знают двое — знает сорока.

— Будешь новую брать? — спросил Шифферс.

— Придётся. Не роскошь ведь, а средство передвижения.

— Что выберешь?

— Особо-то и не повыбираешь. «Волга», «Жигули», «Москвич», вот и весь выбор. «Москвич» убираю, остается две модели.

— Ты же можешь из-за границы привезти. Можешь?

— Не фокус. Но как подумаю, что на уборку свеклы поеду на «кадиллаке» или «мерседесе», так чувствую несуразицу. Да хоть и не на