Горячее лето 42-го - Владимир Геннадьевич Поселягин Страница 20

но как же обидно. Хорошо, что ничего дальше не уйдет. Да, Малиновского мне жаль, по моей вине он погиб, но я с облегчением вздохнул, когда понял, что информация дальше не уйдет. Убедившись, что выживших нет, я погнал на БТ к своему самолету. Все, что уцелело на аэродроме, я уже продал, кредиты в любой момент могут пригодиться. Три танка самоуничтожились на аэродроме, а БТ – после того, как я взлетел и полетел к селу, ориентируясь по карте. Кстати, ориентирование с воздуха было проще, чем с земли, тут все видно, ты так и знай.

Степь уплывала за хвост, а я, визуально осматриваясь, поглядывал и на тактическую карту. Что удивительно, батальон я нашел, но в сорока километрах от села. За час, а шесть вечера через час наступает, явно не успевает, да и мотогруппа, кстати, я три приметил, но только у одной были три тяжелых мотоцикла и бронетранспортер, еще на подходе к селу, ей около часа требуется, чтобы добраться до окраины. Похоже, я что-то изменил своим появлением и спасением дивизии полковника Песочина. Вот теперь и стоит не пускать в село немцев и уничтожить их на подходе. Но как тогда сельских уговорить эвакуироваться? Ведь все жители, кроме немногих, пережили войну, вернулись, и село разрослось, стало крупным, чуть позже превратившись в районный центр. Хм, перехвачу мотогруппу, чтобы они видели немцев, сообщу, что завтра к обеду прибудет моторизованный батальон, и он за своих точно поквитается. И велю эвакуироваться, оставшись один, мне помощники не нужны, пусть живут ребята, вот уж кто достоин.

Над немцами я не летал, сразу сшибут, вдали пролетал, но бинокль и тактическая карта мне в помощь – видел, кто по полевым дорогам двигался, впрочем, немцы меня тоже хорошо рассмотрели. Понял по трассирующим пулям, что летели в мою сторону, но я далеко был и, снизившись, ушел. Ничего, скоро встретимся. А вот покрутившись над селом, убедился, что там тишь да гладь. На озере мальчишки рыбачат, вечерний клев. Во дворе МТС, где виднелось несколько танков и разобранных остовов, башни отдельно лежали, я увидел, как выходили из цехов ремонтники, некоторые вытирали руки тряпицами и наблюдали, как я над ними крутился. Хм, у них даже зенитных средств нет. Приметив удобное место для посадки, обочину дороги, пошел на посадку. Как раз подкатил к дощатому забору машинного двора. Заглушил мотор, винт уже остановился, когда я нажал на тормоз, и самолет замер. Отстегнув ремни, наблюдал, как ко мне подбегают ремонтники, двое командиров в форме воентехников, и, ступая аккуратно по крылу, чтобы не повредить (это не трудно, оттого специальные упоры были), я спрыгнул на землю и улыбнулся явному недоумению на лицах местных. Ожидали летчика, а вылез танкист. Подняв очки с глаз на лоб, я козырнул командирам и военинженеру третьего ранга. Это Колосков, узнал, видел фотографию в архиве.

– Товарищ военинженер третьего ранга, старший лейтенант Шестаков. Командир третьей роты особого отдельного тяжелого такового батальона. Сообщаю вам, что немецкая моторизованная группа в составе трех мотоциклов с пулеметами и бронетранспортера с десантом в виде отделения пехотинцев приближается к селу и через сорок минут войдет в него. Следом идет моторизованный батальон полного штата. Сам видел их визуально. Однако те будут завтра ближе к утру. В сорока километрах находятся, скоро на ночевку встанут у деревни, где речушка и мост. Прошу вас поговорить с жителями села и уговорить их покинуть дома и эвакуироваться, бой будет у села, немцы отомстят. Дозор я уничтожу, да и батальон мне на один зуб, но гражданские мешают. Пусть уйдут. Да с вами, надеюсь, под вашей охраной они смогут дойти до наших. Я постараюсь захватить технику моторизованной группы целой, пригодится вам.

– Чем воевать хотите, на самолете? – улыбнулся он.

– У меня четыре тяжелых танка поблизости. КВ по сравнению с ними – фанерные.

– По ленд-лизу получили?

– Нет, наши ученые выдали. Возможно, вы о них слышали. На Украине или Белоруссии действовали в сорок первом. Пленных в Минске освобождали.

– Погодите, вы Шестаков? Я видел вашу фотографию в немецких газетах. Смотрю и не могу понять, где видел. У меня хорошая память на лица.

– Так и есть, я Шестаков.

– Можно ваши документы?

– Обязательно.

Протянув ему документы, я подождал, пока тот изучит и, вернув мне, представится, да я и так знал, кто он. А командир отдельной ремонтной роты танкового корпуса мне явно поверил, так что сразу стал отдавать приказы. Уйти из села он планировал до темноты, поэтому выкрикнул правление села, решив начать с них, – уговорит их, а за ними и все жители пойдут. Кстати, та «тридцатьчетверка», на которой Колосков воевал, стояла во дворе у забора, я ее сверху приметил. Тот приказал подготовить танк к бою. Да и вообще всю возможную технику к эвакуации, а то, что забрать не смогут, уничтожить. Он уже собрался уходить, когда я придержал Колоскова за рукав френча:

– Этот самолет мне не нужен, у немцев его отбили, можно эвакуировать его в тыл и передать нашим летчикам.

Он осмотрел самолет, уточнил, сколько топлива, полбака точно есть, и, похлопав по крылу, сказал:

– Буксировать не нужно, у меня есть сержант-электрик, который в аэроклубе учился до войны, да недоучился, но летать умеет. Воздухом перегонит машину.

– Тогда стоит отправить его немедленно, пока светло. Я так понимаю, в темноте совершить посадку он вряд ли сможет?

– Скорее всего, – подтвердил Колосков и велел одному из бойцов, что рядом топтался: – Богомолова сюда.

Вскоре прибежал парень примерно моих лет, а мне двадцать четыре, и, почесав бритый затылок и сбив пилотку на лоб, неуверенно кивнул, когда Колосков, уточнил, сможет ли тот воздухом перегнать самолет к нашим. С учетом того, что где эти наши – пока никто не знал. Он прихватил еще пару бойцов, те развернули самолет, и Богомолов стал изучать машину. Очков ни у кого в роте не оказалось, а лететь без них не то, что невозможно, очень трудно, кабина открытая. Стеклянный козырек перед кабиной не особо помогает, так что я отдал свои. В селе уже явно была видна суета. Колосков пообщался с руководством села и местной машинно-тракторной станции, было принято решение по эвакуации, но после того, как я мангруппу перехвачу. Богомолова уже пора отправлять, как раз подкатил на мотоцикле с коляской Колосков из села, с плотным мужичком, судя по ордену на груди – «Красная Звезда» – и отсутствию руки, рукав пустой, это один из фронтовиков. Он и оказался главой села и машинного