Граф в универе. Книга 1 - Денис Мист Страница 20

— Не стоит. Может оказаться, что это не удар, а подарок судьбы. В любом случае, плохих специализаций нет, найти применение можно любой.

— Тоже верно.

— Вы проходите, голубки? — прервал нас насмешливый голос.

Я повернул голову и едва не закатил глаза — Юсупов. Но отвечать ему не стал — жестом пригласил Ольгу в кабинет и последовал за ней под презрительное фырканье Даниила. А он пропустил ту самую Верочку-выскочку, что перебила меня на телепортации. Кто же она такая? Через минуту зашел Святослав и присоединился к сестре.

Я бегло осмотрел не самый большой кабинет: десять сдвоенных парт в два ряда у окна, доска и свободное пространство для практики. Народ расселся и привычно болтал. Кто-то уже знал друг друга, кто-то знакомился сейчас. Цесаревич с царевной сидели на самом дальнем ряду, наблюдали и тихо переговаривались.

Вскоре зашла Мария Викторовна и шорох голосов стих.

Профессор еще раз представилась и вызвала тех, у кого специализация не открыта. Таких оказалось шестеро, включая Даню и Веру. Ничего удивительного в том не было — дома открывали одну ветку, в которой точно уверены, на счет остальных принимают окончательное решение уже на испытаниях, для того их и проводят. Да уж, если бы я заранее открыл все три, какие планировал изначально, а в том бою воспользовался ограждением, валялся бы сейчас с истощением в больнице и не услышал того разговора.

Наконец, я узнал, кто такая Вера, когда профессор Ягужинская вызвала ее — княжна Голицына собственной персоной. Да у нас тут на потоке прямо цвет нации, с сарказмом заметил я. Интересно, отпрыски Долгоруковых, Шереметевых, Меньшиковых и прочей верхушки тоже где-то тут?

А ведь именно их родители могут стоять за заговором! Интересно, детишек своих они тоже втянули? Но Даня и Вера ни разу не обернулись на последнюю парту — то ли действительно не знали и не интересовались «Нарышкиными», то ли умело делали вид. Я ставил на первое. Это я опытный демон в теле юнца, а они просто юнцы, порывистые и неискушенные, нет-нет, а бросили бы взгляд на предмет интереса. Если их и будут использовать, то в темную.

Тем временем с открыванием ветки закончили и приступили к лекции и совсем немного к практике. Уже после я напрыгался на фехтовании и занятии по темной магии и откровенно отдыхал на начертании рун.

И вот первая учебная неделя закончилась. Я забежал в столовую, взял два стакана чая и бутерброды на вынос и отправился на встречу с Катей Куракиной.

Она уже ждала меня. Мы нашли самую уединенную беседку из раскиданных по роще вокруг универа и уселись там. Пока я рассказывал, Катя ела. Вернее, начала есть, но быстро забыла про бутерброды, только стакан с чаем не выпускала из рук.

— И на вопросе о том, когда все планируется, ты и подошла, — закончил я пересказ диалога.

Катерина долго молчала, хмурилась, покусывала губу и грела руки о стакан с чаем. Мне оставалось только гадать, поверила она мне или нет.

— Ты уверен, что это граф Толстой? — нарушила она, наконец, молчание.

— Его голос ни с кем не спутать. Ты мне веришь?

— До сих пор ты не выдал ни одной глупой шутки. И я слышала последние их фразы. Сначала решила, что речь о каком-то студенте, но «подробности позже» звучит странно в этом контексте, — медленно сказала Катя и отпила остывающий чай. — Ты был прав, что не сказал сразу. Я бы не поверила.

Я благодарно улыбнулся.

— И что теперь делать? — тихо спросил я.

Этот вопрос я гнал от себя все четыре пары, иначе не смог бы нормально заниматься. Теперь же он встал костью в горле. Пока рассказывал, пришел к некоторым выводам, но не хотел их озвучивать. Будет лучше, если Катерина сделает это. Только нужно подтолкнуть ее в нужном направлении.

— Как что? Сообщить.

— Ты забыла, какая у меня репутация? Мне или не поверят, или мозги вывернут, — покачал я головой.

— Но ты же ничего не делал. Это твой брат.

— Ты же слышала Юсупова на дирижабле — яблочко от яблоньки, — болезненно поморщился я. — К тому же про отца тоже ничего не известно: зачем он поехал в Альпы, что с ним там случилось?

Катерина с пониманием кивнула, но еще не сдалась:

— Почему ты думаешь, что тебе вывернут мозги?

— А с чего бы им со мной церемониться?

Все знали, что псионики-дознаватели деликатно обращаются только с ценными свидетелями, потому что им проще ворваться в сознание и выпотрошить его, а на осторожную работу требуется в разы больше усилий. Чтение верхнего слоя мыслей в расчет не принималось — их довольно легко подменить и так обмануть псионика.

— Ну да, — согласилась все же Катя. — Но как мы справимся сами? Мы же всего лишь на первом курсе, а там профессора и другие опытные чародеи.

Вот она и сказала, что мне надо.

— Они знают, что их кто-то услышал, — начал я излагать доводы. — Но не знают кто и как много слов. Если будут исходить из худшего для себя сценария, могут или слишком поспешить, или потратить время на лучшую подготовку. Оба варианта нам на руку.

— А если за это время они убьют Императора Константина?

— Вряд ли. Логично сначала устранить более легкую цель — наследника.

— Как-то очень профессионально ты рассуждаешь, — прищурилась Катерина.

— Читаю много.

— Ну-ну. Но что мы можем? Их надо предупредить же. Хотя… тоже могут не поверить. Скажем остальным? Вите, Леше, Роме.

— Странно, что ты не назвала Оксану, — улыбнулся я.

— Она в тайне умеет держать только свои похождения, — сморщила Катя носик. — Ее родители так и думают, что она все еще невинна. А она только за эту неделю уже трижды бегала в мужской корпус. — У меня бывала только дважды, промелькнула мысль, но не оставила и следа ревности. — Все остальное не задерживается за зубами.

— А Алексей растекается перед ней шоколадкой на солнце, так что все расскажет, чтобы заслужить лишний ласковый взгляд, — добавил я.

— Но остальным можно сказать. Виктор сын главы Надзора, может что-то подсказать. А Рома хитрый и умный.

— Согласен. А ты пригласи их высочеств в нашу компанию. Так нам будет проще за ними приглядывать.

— А когда они станут тебе доверять, тогда и расскажем, — продолжила она мою мысль.

— Юсупов с Голицыной знают их в лицо?

— Нет. В Кремле они не бывали, а в Питере Свят и Ольга останавливались в Зимнем. Туда дети придворных не допускались. Думаешь, они могут быть замешаны?

— Не напрямую.