Михаил Ланцов - Русский Медведь -2 Страница 21

— Вы уверены? — Совсем нахмурившись и погрустнев, поинтересовалась Элеонора.

— Вы же знаете, что моим наставником был сам апостол Петр. Не думаю, что он стал бы мне врать. Он тогда еще сказал, что для здоровья потомства нужно иметь в пяти коленах разных родителей. Иначе рано или поздно случится беда. Но даже если отбросить его слова и посмотреть на историю родов, то можно легко отметить, что наиболее толковых представителей видно только в самом начале. А чем дальше, тем хуже и хуже… за редкими исключениями. Жадность и гордыня… да — а-а… страшные грехи, за которые расплачиваются наши дети, внуки и правнуки.

— То есть, вы считаете, что на Габсбургах лежит Проклятье королей?

— Да. Поэтому, поверьте — ваша дочь, какой бы замечательной ни была, является для меня больше проблемой, чем подарком.

— Хорошо, — после, наверное, минутной паузы тихо произнесла Элеонора. — Чего вы хотите?

— Сложно сказать. Серьезно. Мне вообще не выгодно вступать в открытые союзы. По крайней мере, сейчас. Земля мне не нужна. Деньги… у вас у самих с ними не все ладно. Война очень прожорливая девица. И кончится она очень не скоро.

— Я понимаю, что вы набиваете цену, но… назовите уже ее.

— Пожалуй, единственное, что меня сейчас может заинтересовать, это строительство шоссе от Киева до Вены и установление между нашими державами единого таможенного пространства.

— Шоссе? Вы серьезно?

— Да. Дорога и форты с постоялыми дворами, магазинами, отделениями почты и прочим.

— Хм. Любопытно. А что вы подразумеваете под единым таможенным пространством?

— Отмена любых таможенных сборов и ограничений при пересечении любых границ купцами. Но только наших, как границ, так и купцов. Ну и, само собой, единый подход для установления внешних таможенных сборов, чтобы не хитрили.

— Необычно все это… — задумчиво нахмурила лоб Элеонора. — В чем подвох?

— Вы будете удивлены, но его нет. Подобный подход позволит очень серьезно ускорить экономическое развитие наших держав. Взаимно. Мне чуть больше, вам чуть меньше, но тоже выгодно.

— И все?

— Полагаю, что мне этого хватит. И если вас плата устраивает, то мы можем перейти к обсуждению приданого.

— Более чем, — усмехнувшись, произнесла Элеонора, поняв, что Петр не может не водить ее за нос, даже в такой малости… — Я вас внимательно слушаю.

— Селитра стоит во главе угла. Любого вида и качества. Можно в виде пороха, любой степени поганости, даже подмоченного. Сколько сможете дать — возьму все.

— Подмоченный порох?

— Именно так. Я знаю, как его привести в порядок.

— Значит то, что вы устроили в Черном море игра?

— Разумеется. Но это только между нами. Кроме того, чем больше вы дадите мне селитры, тем лучше и для французской кампании. Ведь рано или поздно мой фокус вскроется, а так мы демонстративно оставим в дураках Людовика.

— Я немедленно отпишу супругу о нашей договоренности, — с улыбкой произнесла Элеонора. — Впрочем, вам, дорогой друг, нужно будет определиться с делегацией. Вы же понимаете, что Россия должна прислать пышную процессию и официально попросить руку моей дочери. Приличия нужно быть соблюдать.

— Разумеется. Но на это нужно время. Месяца два — три. Вы отбудете раньше или дождетесь делегации?

— Если вы не дадите мне скучать, то я бы предпочла подождать.

Часть третья — Рок — н-Рольщик

Глава 1

За последние семь лет я твердо усвоил одну вещь: в любой игре всегда есть соперник и всегда есть жертва. Вся хитрость — вовремя осознать, что ты стал вторым, и сделаться первым.

Мистер Грин, к/ф 'Револьвер'

21 июля 1705 года. Где‑то между Москвой и Тулой

Сладко потянувшись, разминая слегка затекшее от долгого сидения тело, Петр соскочил на импровизированный перрон, в спешке сделанный из досок.

— Вам помочь? — С некоторой наигранностью поинтересовался он у следующей за ним герцогини.

— Буду премного благодарна, — лукаво улыбнулась она и протянула ручку.

Первый в истории этого мира железнодорожный состав прошел свои законные пятьдесят километров и встал на заправку водой. Свои первые пятьдесят километров! А потому гости оказались полностью поглощены эмоциями и разговорами о них. Так что желающих выйти из вагонов было немного, и они смогли пройтись и поговорить в определенном уединении. Впервые после возвращения посольства в Вену поговорить.

— Как тебе Вена?

— Не впечатлила… — пожала плечами герцогиня. — Твое влияние превращает меня в чудовище… по меркам этого мира. Я теперь, как и ты — словно с другой планеты.

— Тебе это не нравится?

— Отчего же? Так жить намного интереснее.

— Все еще надеешься попасть в ад?

— Конечно. Как и на то, что мне выделят отдельный котел, — продолжала невозмутимо шутит Анна.

— Я попробую договориться, — произнес Петр с совершенно серьезным лицом.

— Тогда бери сразу двухместный. Чего уж нам рядиться?

— А если серьезно?

— Раньше я мечтала попасть в Вену, но… когда я там оказалась, то меня едва не вывернуло. И это все ты. Будущее… будущее… Проклятье! Оно и вправду куда интереснее. Я только там поняла то, насколько они от нас отстали. Как будто окунулась в древность.

— Ну — ну, не будь такой критичной. В России тоже хватает бед и атавизмов. Погляди на крестьян — они так и вообще в палеолите живут. Организационно. Духовно. Разве что крестятся, да орудия чуток лучше используют. Это мы живем в своем мирке.

— Именно. Он у нас есть и сильно влияет на окружающих. Мы ушли далеко, слишком далеко вперед. А там такого мирка нет. У меня было впечатление, словно я конкистадор, прибывший к племени…

— Ацтеков.

— Их самых. Конечно, я утрирую, но нахождение в Вене оказалось совершенно невыносимым. Грязь, вонь, антисанитария… повсюду блохи и какофония ароматов. Представь себе, какое стоит амбре от немытых многие месяцы потных тел, залитых едкими, резкими духами! И к этому букету добавь потом тонкий аромат их собственных испражнений. Безумие!

— Ой, да брось. Таких аристократов сейчас очень много по миру. К нам что, разве другие послы приезжают?

— Вот — вот. Но я‑то думала, что это своего рода брезгливое отношение к России. Дескать, высылают худших. А тут…

— Ладно, плюнь на этих варваров. Мнят себя пупом Земли — их проблемы.

— Они едва не стали моими… эти проблемы.

— В каком смысле? — Немного напрягся Петр.

— Я же въехала в Вену в своем костюме для верховой езды. Обтягивающие белые бриджи, карминовый короткий пиджак, сапожки. Увидеть женщину в такой одежде там никто не ожидал. И если у многих мужчин загорелись глаза от моей упругой попы, то священники едва ли не бросились меня бить. Да и дамы зафыркали. Заревновали. Быть бы мне изгоем, если бы Элеонора не оказалась нашим человеком. Просто невероятно как быстро она восприняла ценности Москвы.

— Она тоже одела бриджи?

— У нее похуже фигурка. Поэтому решила обойтись легким платьем до колен и туфлями на шпильке. Но сработало это не хуже. Сам же знаешь, какой ужас сейчас носят аристократки. Не одежда, а тюк с тряпками… и блохами.

— Представляю их лица, — усмехнулся Петр.

— О да… русская делегация произвела впечатление.

— Только дамами?

— Отнюдь. Гвоздем номера, конечно, стали гусары. Идея привлечь их в качестве эскорта оказалась просто потрясающей! Ведь крылатые гусары Речи Посполитой и России две большие разницы. Даже несмотря на то, что по моей просьбе ты распорядился прикрепить им к спинам крылья для пущей красоты.

— На то и расчет, — усмехнулся Петр. — Тут и единообразие снаряжения сработало и кирасирский метод комплектования. Ведь у тех же поляков собственно гусар в хоругви была едва ли треть. Остальное — все, что Боже негоже. То есть, оруженосцы, которые атакуют во второй линии. У меня же все как на подбор.

— Вот именно. — Кивнула Анна. — Качественное и однообразное снаряжение. И дисциплина! Не поверишь, они никогда не видели столь дисциплинированных гусар. По мнению Евгения Савойского один такой полк стоит двух — трех старых. Так что, можно смело говорить, — подвела итог герцогиня, — Вена была впечатлена почетным эскортом. Он смог сильно сгладить наш тряпичный скандал.

— Если бы только Вена, — хмыкнул Петр. — Пожалуй, прибытие русского полка гусар в столицу Габсбургов стало куда более значимым событием, чем даже мое сватовство. И если в Стамбуле просто напряглись, ибо ожидали чего‑то подобного, не доверяя прогнозам своих французских друзей, то в Версале, говорят, приключилась натуральная истерика.

— Да и Бог с ним, — махнула рукой Анна, даже не желая слышать о Людовике после Вены.

— Как прошли предварительные переговоры?