Александр Маркьянов - Адепты стужи. Часть 2 Страница 21

— На втором этаже. Пятый кабинет слева… — шепнул швейцар на ухо гостю, принимая у него плащ. Он уже привык к тому, что к одному из членов клуба, Кахе Несторовичу Цакае постоянно ходят люди, и эти люди нуждаются в «тет-а-тет», поэтому Цакая принимает их в закрытом кабинете, без окон и с журчащим, заглушающим тихий разговор фонтаном. Хоть Цакая и был теперь в отставке — но люди к нему ходили и он их принимал — их даже стало больше, потому что раньше некоторые встречи, надо полагать проходили в здании Министерства внутренних дел. уставом клуба возможность развертывать разведывательную работу на базе клуба не предусматривалась — но и претензий Кахе Несторовичу особо никто не предъявлял. Во-первых потому, что опасались, во-вторых потому что эти встречи другим членам клуба особо не мешали. Те, кто приходил к Цакае вели себя тихо, пристойно и вообще старались не привлекать к себе внимания…

Когда Ковач, конечно же постучавшись, заглянул в кабинет — Каха Несторович Цакая стоя у противоположной стены внимательно рассматривал модель парусника, заключенную в большую, старинного вида бутылку. Услышав вошедшего, он не оборачиваясь показал рукой на кресло…

— Всегда удивлялся… — произнес он, разговаривая будто бы сам с собой — как мастера умудряются запихнуть такую красоту в бутылку…

— Мне показывали. В самых сложных случаях корабль собирается прямо там с помощью пинцетов. Если работа попроще — то отдельно в бутылочное горлышко засовывают корпус корабля, отдельно — мачты и снасти, и потом одно с другим скрепляют.

— Жаль…

— О чем вы? — не понял Ковач

— Жаль, что вы мне это рассказали, Владимир Дмитриевич. Так вы разрушили тайну. А мир слишком скучен, если в нем нет никаких тайн.

Действительный тайный советник гражданской службы Каха Несторович Цакая с сожалением поставил бутылку с парусником на подставку, вернулся в свое кресло — оно всегда стояло в тени.

— Кто?

— Котовский… — просто ответил Ковач — Мечислав Генрихович Котовский.

Ковач сидел на свету, пусть и рассеянном, а Цакая сидел в тени — поэтому Ковач и не заметил, как побледнел действительный тайный советник при произнесенном имени…

— Подробно — старый разведчик быстро пришел в себя — что он говорил и как?

— Он сказал, что его служба прихватила на чем-то какого то чина из британского посольства, имеющего отношение к их резидентуре. По его словам — завербовать не удалось, но компрматериал остался и кое-что он сказал. В частности — обозначил вектор интересов британской разведки, направленный на компрометацию меня и вас, также назвал операции «Чингисхан» и «Тайфун» — но в чем конкретно они заключаются — умолчал. Также…

Ковач замялся

— Что — также?

— Он поднял дело по убийству Гирмана. Так и сказал — убийству. И недвусмысленно дал понять, что подозревает в нем Вас.

— Так и сказал?

— Недвусмысленно намекнул, так будет точнее…

Цакая задумался

— Что ему от вас было нужно?

— Он хочет провести проверку. И найти британского крота. Котовский убежден, что у нас на самом верху — крот.

— Крот, значит… Вы оговорили какие-то дальнейшие действия конкретно?

— Мы договорились проверить прохождение информации через Лондон. Он запускает пакет информации здесь — а я должен буду проверить в каком виде она дойдет до Лондона.

— Конкретно?

— Пока нет. Он со мной свяжется. Что мне делать?

Цакая задумчиво посмотрел на замерший в бутылке парусник. Как же правильно поступить, так чтобы рыба не заподозрила неладное и не сорвалась с крючка?

— Сделай так. Подставь кого-нибудь из объявленных. [объявленные — разведчики работающие полулегально, о которых контрразведка противника заведомо знает. Причины, почему их не высылают? Смысла нет, как сказал В.В. Путин, этих вышлешь — пришлют других. Может быть — умных. Объявленный разведчик — по сути полуразведчик, человек просто занимающий место в штатном расписании. Но есть и нужные объявленные — те, к кому может обратиться инициативник — тот, кто желает продать информацию или сменить сторону в игре. Один-два объявленных изначально нужны по-любому. ] Я тебе с этим помогу и дам кого подставить. Пусть он попытается топорно кого-нибудь вербануть, чтобы получить нужную информацию — а мы посмотрим на то как поведет себя британская контрразведка. Позволит она это сделать, сдаст информацию — или нет. И в зависимости от этого будем выстраивать игру дальше.

— Он может нажать на газ. [нажать на газ — то есть сознательно ускорить игру, сказать что информация нужна срочно — в расчете на то что кто-то поспешит и допустит ошибку. Немалая доля ошибок и провалов связана именно со спешкой. ]

— Пусть нажимает. Он должен понимать, что проверить прохождение не так-то просто. А если не понимает — скажи в лоб. Что не хочешь подставлять агентуру, вот и все. Крыть ему будет нечем.

Ковач на сегодня был последним из отдающих визит действительному тайному советнику- собственно говоря из-за него Каха Несторович задержался в яхт-клубе на час с лишним. И только когда он ушел — Ковач был одним из немногих к кому у Цакаи были хотя бы нотки доверия — Каха Нестовович встал… хотел позвать полового и попросить чего-то крепкого — но передумал. Просто снова сел в кресло, обхватив голову руками.

Мечислав Генрихович Котовский… Его заместитель на протяжении всего того времени, когда то был постоянным товарищем министра внутренних дел. Выходец из обедневшей польской шляхты, вопреки общественному мнению пошедший работать в полицию и там достигший почти всего, чего только можно достигнуть в полиции. Цакая приметил его еще в Варшаве, когда в ранге специального помощника министра внутренних дел работал по очередному антироссийскому заговору, имевшему целью поднять мятеж в Полонянском крае и отторгнуть его от России. Мятеж этот намечался на лето, на один из праздничных дней, когда большая часть офицерского состава Варшавского гарнизона — да и других гарнизонов будет не на месте. Сигналом к выступлению должно был стать убийство генерал-губернатора во время гуляний. Заговор они раскрыли, восьмерых повесили на площади, еще около ста заговорщиков отправили в Сибирь на бессрочную каторгу. Тогда то Цакае и приглянулся способный и умный молодой человек из аппарата варшавской жандармской службы. При первой возможности он перетащил его в столицу, в Санкт Петербург — и не прогадал.

Верней, думал что не прогадал. До сегодняшнего дня…

В то, что Борис Моисеевич Гирман покончил с собой, постоянный товарищ министра внутренних дел не поверил с самого начала. Гирман был не тот человек, который мог бы покончить с собой. Он интриговал, в последнее время интриговал сильно — настолько сильно, что Цакая приказал установить за ним наблюдение. Но покончить с собой он не смог бы. Старый еврей, если бы обстановка стала для него невыносимой, попытался бы бежать.

Смерть Гирмана, поначалу казавшаяся довольно простой для расследования и установления истины, по мере того, как Цакая начал докапываться до истины, стала обрастать все более и более странными подробностями. А еще более странными подробностями начала обрастать его жизнь в последние месяцы. Чем дальше копал Цакая — тем больше обнаруживалось кусков мозаики, которые не только не подходили друг к другу — но и казались вообще взятыми из какой-то другой картины. Но хуже всего было то, что при взгляде на эти куски разум рисовал такие страшные картины — что Кахе Несторовичу ничего не оставалось, как просить аудиенции у императора. Именно на этой встрече, в одной из небольших зал Зимнего дворца и было принято решение о том, что действительный тайный советник Каха Несторович Цакая уходит в отставку — чтобы враги вычеркнули его из планов, списали со счетов как никому не опасного и не имеющего реальной власти отставника. Только в таком качестве он мог вести расследование и пытаться установить — что же в действительности замышлялось теми летними днями девяносто второго года.

Мало кто знал, даже среди высших чиновников империи, что за день до того, как в Бейруте вспыхнул мятеж, по необъяснимой причине были приведены в полную боевую готовность части Варшавского гарнизона. Причем далеко не все — а только те, которые преимущественно комплектовались из числа поляков и возглавлялись польскими офицерами. Найденный потом приказ об объявлении учений по некоторым частям выглядел наскоро сварганенной липой — хотя доказать его лиловость было почти невозможно. Части эти — в общей сложности удалось установить пять полных полков — в основном были аэромобильными, то есть готовыми к быстрой переброске самолетами военно-транспортной авиации. Тогда же полиция отметила странную активность в среде агрессивно настроенной полькой молодежи, в основном из полулегальной организации «Ожел Бялый». [Ожел Бялый- Белый Орел, один из символов Польши]