Мой адрес - Советский Союз! Том третий - Геннадий Борисович Марченко Страница 21

— Ой, чуть не забыла! Тебе же какой-то Стругацкий звонил…

Ничего себе, какой-то!

— Аркадий Натанович?

— Точно, он.

Сердце в моей груди замерло, во рту пересохло. Какой вестью он хотел меня порадовать или огорчить? Время было ещё не очень позднее, и я набрал Стругацкого.

— Аркадий Натанович, добрый вечер! Жена сказала, вы мне звонили?

— Да-да, Евгений, звонил. Я по поводу нашей новой повести и её публикации в вашем журнале. То есть альманахе… В общем, мы с братом посоветовались и решили рискнуть. Но при условии, что название повести будет упомянуто на обложке альманаха.

— Какой разговор, Аркадий Натанович! — чуть не завопил я в трубку. — Обязательно упомянем. Может даже иллюстрация будет на обложке к вашей повести.

— Это было бы вообще изумительно, — крякнул Стругацкий. — Я специально приеду или прилечу, чтобы посмотреть макет. Учтите, если не понравится — заберу рукопись и отдам… Ну, найдём с братом куда отдать. И кто от вас приедет в Москву, чтобы забрать копию?

— Да могу и я.

— Хорошо, как соберётесь — позвоните.

А вот Кончаловский не звонит, подумал я, опуская трубку. Обещал должок-то вернуть. Забыл поди, и салфетку с телефоном потерял. Ладно, невелика сумма, я с «Молодой», которую зарегистрировал по возвращении, в сотни раз или даже в тысячи больше заработаю. А если бы не тормознулся с режиссёрами, то не столкнулся бы с цыганами, и Амирамов со своим хитом на память не пришёл бы.

Секс всё-таки случился, хотя у меня уже, честно говоря, слипались глаза. Думал, хрен усну от треволнений, связанных с походом к Прокурору и разговором со Стругацким, однако вырубился и продрых до утра без сновидений.

Три дня спустя после той встречи от Прокурора снова позвонили, вновь я оказался у него в гостях. Подумалось, хожу, блин, на хазу, как на работу. На этот раз в комнате сидели Сан Саныч и выглядевший довольным Кабан. Наверное, он правая рука босса, что-то вроде телохранителя. Хотя в позапрошлый раз мы с Прокурором общались наедине. А может, Кабан на кухне прятался, кто ж знает…

Оба курили и гоняли чифирь, предложил мне, я согласился, но попросил не такой крепкий, а как в прошлый раз.

— Поймали мои хлопцы эту падаль, — сказал Сан Саныч, прихлёбывая из стакана. — Залёг на дно у своей шмары в Перми, хотел через окно выпрыгнуть, со второго этажа. Только ногу подвернул, и далеко не ушёл. Стал Костыль хромым на обе ноги. Вытрясли мы уже тут из него всё, что можно было, включая бабки, которые он ещё не успел прогулять. И координаты Валерьяна в том числе. Мы и к нему наведались, я сам с Кабаном и ещё парой кентов поехал. Очень уж Валерьян удивился нашему появлению. Потом, правда, ему стало не до удивления. Аппаратура у него в гараже хранилась, не успел он её загнать, хотя на часть техники покупателя уже нашёл.

— А где она сейчас? — не удержался я от вопроса, который так и вертелся на языке.

Прокурор усмехнулся:

— Уже здесь, в Свердловске, в надёжном месте. Утром мой человек звякнет в ментовку, скажет, где её можно забрать.

У меня реально гора с плечи свалилась. Я не стал задавать вопрос, что они сделали с Костылём и Валерьяном, как говорится, меньше знаешь — лучше спишь. Но думаю, обоих на этом свете уже нет. А Сан Саныч ухмыльнулся и кивнул в сторону висевшей на стене гитары:

— Артист, может, изобразишь что-нибудь? Уж больно хорошо у тебя получается. Лучше бы ты свои песни на этой студии записывал, чем все эти…

Он сделал в воздухе неопределённый жест рукой.

— Кто ж знает, может, когда-нибудь и запишу, — пожал я плечами, снимая гитару со стены. — Кстати, я тут подумал, пожалуй, и правда запишу альбом своих песен, а первый экземпляр тебе, Сан Саныч, подарю. Магнитофон-то есть, на чём слушать будешь?

— Найдём, — снова ухмыльнулся тот. — Ради такого дела самый лучший достанем.

Я поднастроил гитару, на ходу соображая, что бы такое исполнить. Помимо Круга в памяти сидели и другие исполнители, чьё творчество пришлось бы по вкусу Прокурору. В итоге остановил свой выбор на песне Геннадия Жарова «Остров». Не совсем блатная, и не совсем попса, должно понравиться.

Порой, когда бывает жить непросто,

Когда душа черствеет от потерь,

И если у тебя есть в море остров,

Твой остров — я завидую, поверь…Да уж, в жизненном море такой остров должен быть у каждого. У меня он есть, у Сан Саныча… Не знаю, может, у него остров — зона за колючей проволокой, где он чувствует себя в большей безопасности, чем на свободе. Вон у него какой взгляд стал задумчивый, с поволокой, да и Кабан вздыхает, смотрит в окно… Вижу. что зашла им песня, можно её смело включать в будущий альбом. Если, конечно, аппаратуру действительно вернут.

Глава 3

— Нет, я бы этому человеку однозначно премию выписал! А заодно и грамоту дал. Жаль, что он не решился себя назвать.

— А может это он и свистнул аппаратуру, а потом понял, что продать её никому не удастся и решил вернуть?

Ельцин посмотрел на меня с сомнением, почесал лоб, сдвинув меховую шапку на затылок.

— Ну не знаю… Конечно, может и такое быть, но я в такой вариант не очень верю. Да что теперь, главное — техника на месте!

Мы стояли возле здания студии, а в это время в окна устанавливались решётки. Кованые, надёжные, ставили так, что хрен выдерешь. Надо ли говорить, какой радостью для всех стало возвращении аппаратуры, когда с ней практически распрощались, не надеясь когда-нибудь снова увидеть колонки, микшер и прочую импортную технику. Но это случилось, и мне приятно было сознавать, что не без моего самого непосредственного участия. Только никому я об этом сказать не мог, даже Вадиму или Полине.

Я сдержал обещание, данное Прокурору. Первая копия альбома «Здравствуй, мама…» была подарена ему. Назвал альбом, составленный во многом из вещей Миши Круга, по заглавной песне «Здравствуй, мама…». А помимо неё в сборник вошли «У каких ворот», «Золотые купола», «Честный вор», «Воробьи», «Осенний дождь», «Остров» Жарова и… па-бам — «Вальс-бостон». Долго я не