Крепостной - Роман Валерьевич Злотников Страница 21

— Как ты сказал — со всей дури?- вдовствующая императрица рассмеялась.- Так ты не только галантен, но и остёр на язык. Милый мальчик… Следуй за мной, — повелела «государыня». После чего развернулась и двинулась в сторону дверей.

Уже через полчаса начисто отмытый и переодетый в более свежую и куда более нарядную одежду Данилка был представлен пред светлые очи владычицы Павловского дворца. Рядом с ней чинно устроились три девочки и два пританцовывающих от нетерпения пацана… Вернее, девочка здесь была одна — младшая из сестёр, Анна. Две остальных были уже девушками. К старшей из них — семнадцатилетней Марии в прошлом месяце уже даже прибыл жених, наследный принц Саксен-Веймарский Карл Фридрих. Ну так болтали среди дворни… И чего это они все так в этих немцев вцепились? Средняя же, пятнадцатилетняя Екатерина, пока была ни за кого не сговорена. Или просто дворня об этом ещё не знала. Кроме них рядом с «государыней» стояло ещё несколько человек, большую часть из которых Даниил знал. Естественно заочно — по слухам, ходящим промеж дворни.

— Ну, рассказывай, как такое удумал — людей в небо запускать?- строго произнесла государыня.

— Так то не я, матушка, — тут Данилка рискнул и попытался изобразить нечто вроде галантного поклона, который видел в фильме «Собка на сене». Здесь таких па-де-де уже никто не делал (да и делали ли что-то подобное вообще или это просто режиссёр придумал для смеху), но выглядел подобный поклон в исполнении сопливого семилетки куда забавнее обычного. Даст бог — развеселятся, а весёлый человек всегда благорасположен к тому, кто его развеселил. Недаром короли шутов частенько одаривали… как, впрочем, и били. Ну да тут не угадаешь. Недаром классик написал: «Минуй нас пуще всех печалей, и барский гнев, и барская любовь». Но у него выхода нет…

— Как не ты?- императрица недовольно покосилась на стоящего рядом дворецкого. Уже снаушничал, сволочь…- А кто же?

— Так — хранцуз!- невозмутимо заявил Данилка.- Бают, что он над Санкт-Петербургом на Фёдора Стратилата в небесах летал на бычьем пузыре от быка-великана. Ну, ежели то, что среди дворни болтают — правда…

— Как? На бычьем? А-ха-ха…- государыня снова весело расхохоталась, а успокоившись, повелела:- Подойди.

Данилка прянул вперед. Императрица раскрыла маленькую сумочку и выудила из него серебряный рубль.

— Вот возьми — повеселил… А как ты этот «самолёт» сделал?

— Так я голубей ел, государыня, — бесхитростно сообщил Данилка.- Я ж малый ещё. И в списках дворни не состою. Так что кормят, чем бог пошлёт…- это уже давно было не так, ну, или, следовало признать, что в этом отношении бог к нему был весьма благосклонен, но признаваться в этом Данилка не собирался.- А я ж расту. Мне всё время есть хочется. Вот и ловил по крышам и чердакам когда случалось… Ну и когда ощипывал — на крылья дивился. Как они устроены… А как-то ещё чайку Господь сподобил камнем прибить. В ей, заразе, мяса куда больше было, токмо оно рыбой сильно воянет. Но я и там тоже крылья рассмотрел. Все-все косточки. Вот и начал думать как ето повторить. А там такая хитрость есть…

Рассказ о началах бионики «государыне» быстро надоел. Так что она жестом прервала Данилку и спросила:

— Мой сын, Николай, просит отдать тебя ему в услужение. Чего делать можешь?

— Да всё, государыня! И воротники крахмалить, и галстухи повязывать, и ботинки чистить, так чтобы блестели как у кота яйца…

— Как? У кота? Почему?

— Так он же их кажин день вылизывает да по нескольку раз!

— А-ха-ха-ха…- на этот раз расхохоталась не только императрица, но и все окружающие.

Так что разговор закончился хорошо. Хотя с Даниила семь потов сошло. Нет, делать перед начальством вид лихой и придурковатый, как завещал Пётр Великий, он научился ещё во время срочной службы. Что его потом не раз выручало. Даже когда он был уже в майорском чине… Но сегодня этого было мало. Потому как нужно было ещё и расположить к себе очень разномастную компанию. Ибо, государыня-государыней, но она, как солнце — далеко, а вот рядом очень много людей, которые куда ближе и сталкиваться с ними ему придётся куда чаще. Неприятностей же они могут доставить ему ничуть не меньше… Но, вроде как, всё удалось. А когда возник вопрос что ему шить из одежды — потому как ливреи даже на близкий размер в запасах не имелось, он и предложил пошить ему «черкеску» с папахой. Потому как от лакейской ливреи его воротило. Самая холопская одежда! А «казачки», судя по слухам, уже встречались. Правда, по большей части, в виде «арапчонков». Но он для такого цветом кожи не вышел… Правда были ещё «гайдуки», но они, чаще всего, набирались из куда более взрослых. Да и функции у них были скорее охранные.

— Вот, извольте, пожалуйста, Ваше Высокопревосходительство!

Воспитатель Великих князей генерал Ламздорф величественно принял чашку «капучино», сделал глоток и с наслаждением закатил глаза.

— Вот как это у тебя получается? Кофе-шенк государыни императрицы тоже твой рецепт, вроде как, освоил, а всё одно у него кофий совсем не такой.

Данилка молча стоял напротив, поедая глазами генерала. Вопрос был риторический, поэтому ответа на него не требовалось. Хотя ответ был. Дело в том, что, как выяснилось, вариант заваривания кофе, именуемый очень похоже — «капуцин» в этом времени уже имелся. Но местный рецепт довольно сильно отличался от того, который любил, умел и практиковал Данилка. А кофе-шенк «государыни» сумел раздобыть именно его… Ну, когда та, попробовав заваренный Даниилом кофе, отправила его учиться у «сопляка». Чего тот делать совершенно не собирался. Не может же взрослый, состоявшийся кофе-шенк с большим опытом слушать всяких сопляков? Ну, вот и он не стал, а пообщался другими такими же из числа тех, кто служил при императоре и больших сановниках, где и надыбал нужный рецептик… который оказался не совсем тем. Ну, или, вернее, совсем не тем.

— Значит, просишь, чтобы тебя вместе с Великими князьями к учителям допустили?

— Никак нет, Ваше Высокопревосходительство!

— Зная-ятно… ЧТО⁈ То есть как это никак нет?

Данилка быстро заговорил, добавив в голос плаксивых ноток:

— Да на что мне учителя-то, Ваше Высокопревосходительство. Я и сам разумен — самолёт вот сделал. А науки всякие — для меня сложныя. У меня уму не хватит их