Стивен Кинг - 11.22.63 Страница 22

— Вид у нее, словно у тех денег, которыми играют в «Монополию».

— Вовсе нет. И здесь их вообще не так много, как может показаться, так как здесь нет банкнот, больших, чем двадцатка. В наше время, когда заправить бак стоит тебе тридцать, тридцать пять долларов, даже в мелкой лавочке никого не приводят в удивление пятидесятки. Тогда же все было иначе, а приводить в удивление там кого-то у тебя нет необходимости.

— Это твои выигрыши?

— В некотором роде. По большей части это мои сбережения. Я работал поваром между 58 и 62 годами, прям как здесь, а одинокий мужчина может немало сэкономить, особенно если не волочится за дорогими женщинами. Чего я не практиковал. Да и за дешевыми, кстати, тоже. Я поддерживал дружеские отношения со всеми и ни с кем не сближался. Советую и тебе вести себя так же. И в Дерри, и в Далласе, если ты туда отправишься. — Он пошевелил пальцем в той груде банкнот. — Здесь немногим более девяти тысяч, насколько я помню. За них можно купить столько же, сколько сегодня за шестьдесят.

Я втупился глазами в денежную наличность.

— Деньги возвращаются. Они сохраняются, нет разницы, сколько раз ты пролезаешь через кроличью нору.

Мы уже это проходили, но я все еще старался переварить эту мысль.

— Да, хотя они и сохраняются — все остальное стирается полностью, помнишь?

— Разве это не парадокс?

Он посмотрел на меня, осунувшийся, похоже было, что у него вот-вот лопнет терпение.

— Не знаю. Задавать вопросы, на которые нет ответов, это напрасная трата времени, а я его имею не так уж и много.

— Извини, извини. А что здесь у тебя еще?

— Немного. Но вся красота заключается в том, что тебе и не нужно много. Тогда были совсем другие времена, Джейк. Ты можешь прочитать об этом в исторических книжках, но не сможешь по-настоящему понять их, пока немного не поживешь там сам. — Он подал мне карточку социального обеспечения. Номер ее был 005-52-0223. Выписанная на имя Джорджа Т. Эмберсона. Эл достал с сундучка ручку и подал мне. — Распишись.

Я взял ручку, дешевую, из тех, что раздают даром. На ее корпусе еще была рекламная надпись: ДОВЕРЯЙ СВОЮ МАШИНУ ЧЕЛОВЕКУ СО ЗВЕЗДОЙ ТЕКСАКО. Немного чувствуя себя Дэниелом Вебстером[120], который подписывает договор с дьяволом, я поставил на карточке подпись. Потом протянул ее Элу, но тот покачал головой.

Следующей вещью была водительская лицензия Джорджа Т. Эмберсона, в которой отмечалось, что у меня рост шесть футов и пять дюймов, синие глаза, каштановые волосы и вешу сто девяносто фунтов. Родился 22 апреля 1923 года и живу в доме № 19 на Блуберд-лейн в Сабаттусе, что соответствовало моему адресу 2011 года.

— Рост шесть и пять, правильно? — переспросил Эл. — Так как я наугад.

— Почти угадал, — и я расписался на водительском удостоверении, которое представляло собой обычный кусочек картона. Цвета «бюрократический беж». — А фото не надо?

— В штате Мэн до этого еще года и года. Впрочем, как и в других сорока восьми тоже.

— Сорока восьми?

— Гавайи официально станут штатом лишь через год.

— О, — у меня на мгновение перехватило дыхание, так, будто кто-то вдруг ударил меня в живот. — Итак…тебя останавливают за превышение скорости, и коп просто принимает тебя за того, чьи данные записаны в этой лицензии?

— А почему бы и нет? Если ты в 1958-м что-то начнешь говорить об атаках террористов, люди подумают, что речь идет о каких-то подростках, которые выдаивают коров. И тут также поставь автографы.

Он вручил мне клиентские карточки «Герца», «Ситис Сервис», «Обеденного клуба» и «Америкэн Экспресс»[121]. На всех было имя: Джордж Эмберсон. Напечатанное на машинке, не типографским способом.

— Настоящую пластиковую карточку «Америкэн Экспресс», если захочешь, сможешь получить на следующий год.

— А чековой книжки нет? — улыбнулся я.

— Вообще-то я мог бы ее для тебя сделать, но какая тебе от нее польза? Все документы, которые я заполнил на имя Джорджа Эмберсона, исчезнут при следующей переустановке. А также и все деньги, которые я бы положил на счет.

— О, — я почувствовал себя тупицей. — Правильно.

— Не вини себя, для тебя все в этом деле новое. Итак, тебе самому нужно будет открыть счет. Я советую положить не больше тысячи. Держи большую часть денег наличкой, и в таком месте, где быстро сможешь их ухватить.

— На случай, если придется поспешно возвращаться?

— Правильно. А кредитные карточки — это всего лишь для подтверждения твоей личности. Счета, которые я ради их получения пооткрывал, сотрутся, когда ты пройдешь через нору. Хотя они могут и пригодиться каким-то образом, никто этого не может знать наверняка.

— А Джордж действительно получает свою почту в доме № 19 по Блуберд-лейн?

— В 1958 году Блуберд-лейн — это всего лишь адрес на кадастровом плане Сабаттуса, дружище. Квартал, где ты живешь, еще даже не начинали застраивать. Если кто-то тебя об этом спросит, скажи просто, что это такой бизнес — проект. На это люди покупаются. Бизнес — это как бог. В 58-м на него все молятся, но никто его не понимает. Вот.

Он пододвинул ко мне роскошное портмоне. Я даже рот раскрыл.

— Это настоящий страус?

— Я хочу, чтобы ты выглядел успешным, — объяснил Эл. — Подбери какие-нибудь фотографии, чтобы вставить в него вместе с твоими идентификационными карточками. Есть для тебя еще кое-какая мелочевка. Несколько шариковых ручек, одна из них чудная, с такой штучкой на конце, комбинацией ножичка для открывания писем и линейки. Механический карандаш «Скрипто». Прокладка для нагрудного кармана. В 58-м они считались необходимыми, и не только писарчукам-конструкторам. Часы «Бьюлова» на хромированном пружинном браслете «Спейдел»[122]. Все, кто в теме, это оценят, парень. Остальное подберешь себе сам.

Он надолго закашлялся, его сильно трясло. А когда остановился, пот по его лицу стекал большими каплями.

— Эл, когда ты все это слепил?

— Когда осознал, что не дотяну до 1963. Я покинул Техас и вернулся домой. Тогда я уже имел тебя в виду. Разведенный, детей нет, сообразительный, и что лучше всего — молодой. О, едва не забыл. О семени, из которого выросло все. Это имя я нашел на одном из могильных камней на кладбище Святого Кирилла и просто написал заявление госсекретарю штата Мэн.

Он вручил мне мое свидетельство о рождении. Я провел пальцами по тисненому рельефу. Шелковистость официального документа.

Подняв взгляд, я увидел, что он положил на стол передо мной еще какой-то лист. На нем был заголовок: СПОРТ 1958–1963.

— Не потеряй эту вещь. Не только потому, что это твой талон на питание, но главное потому, что тебе зададут много вопросов, на которые ты вынужден будешь ответить, если эта бумага попадет в чужие руки. Особенно, когда ставки начнут вознаграждаться.

Я начал собирать все назад в сундучок, но он покачал головой.

— У меня в шкафу стоит для тебя портфель «Лорд Бакстон», хорошенько обтрепанный по углам.

— Он мне не нужен — у меня есть рюкзак. Лежит в багажнике машины.

На его лице появилось насмешливое выражение.

— Там, куда ты собираешься, никто не носит рюкзаков, кроме бойскаутов, да и те их надевают, только когда отправляются в поход или на свои сборища. Тебе еще многое надо заучить, дружище, но если ты будешь делать осторожные шаги, и лишний раз не будешь рисковать, ты справишься.

Я понял, что действительно собираюсь это сделать, и что это случится прямо вот-вот, почти без подготовки. Я почувствовал себя визитером в лондонском порту семнадцатого столетия, который вдруг осознал, что его сейчас силком записывают в моряки.

— Но что мне нужно делать? — это прозвучало сущим блеянием.

Он поднял брови — кустистые и белые теперь так же, как и его поредевшие волосы на голове.

— Будешь спасать семейство Даннингов. Разве мы не об этом говорили?

— Я не это имею в виду. Что мне нужно делать, когда люди будут спрашивать у меня, каким образом я зарабатываю себе на жизнь? Что мне говорить?

— У тебя умер богатый дядя, помнишь? Говори всем, что ты понемногу питаешься из своего нежданного наследства, стараясь протянуть по возможности дольше, пока не напишешь книгу. Разве не сидит в каждом учителе литературы не реализованный писатель? Или, может, я ошибаюсь?

Конечно, он не ошибался.

Он сидел и смотрел на меня — сам осунувшийся, ужасно похудевший, но с сочувственным выражением. Вероятно, даже жалостно смотрел на меня. В конце концов, он проговорил, очень мягко:

— Большое это дело, разве не так?

— Так, — ответил я. — Но Эл…мужик…я…… я простой, маленький человек.

— То же самое можно сказать об Освальде. О том злодее, который стрелял из засады. А если верить сочинению Гарри Даннинга, его отец простой подлый пьяница с молотком.