Алексей Волков - Командор Страница 22

– Хотите коньячка? – Лудицкий решил прервать спор в самом зародыше, опасаясь, что недолюбливающий представителей прессы Кабанов в запале наговорит кучу дерзостей.

– Не откажусь. Вся эта сырость легко может довести до простуды. – Рита благодарно приняла рюмку, слегка пригубила ее и перешла к цели своего визита. – Я задумала цикл очерков с условным названием «Потерпевшие кораблекрушение». Главная роль в них отводится вам, Петр Ильич, как человеку, принявшему на свои плечи бремя власти, и вам, – повернулась она к Кабанову, – как сподвижнику, сумевшему устранить беспорядки.

– Обо мне не надо, – Кабанов отрицающе покачал ладонью с зажатой между пальцами сигаретой. – Жесткие меры ныне не в чести, а мягкими я ничего добиваться не умею.

– Хотите верьте, хотите нет, но мой телохранитель весьма недолюбливает демократов, – заговорщицки подмигнул Лудицкий.

– Вы сторонник коммунистов? – с интересом спросила журналистка у Кабанова. – Наверное, раньше вы служили в КГБ?

– В ВДВ, – поправил ее телохранитель. – Но могу вас разочаровать: коммунистов я тоже терпеть не могу. И вообще политикой и партиями не интересуюсь, ничьих взглядов не разделяю, в оппозиции не состою, власти не поддерживаю. Никакие.

– Странно… – Девушка еще раз приложилась к рюмке и достала сигарету. – Вас что, совсем не интересует будущее?

– Если бы интересовало, я бы обратился к астрологам. – Кабанов щелкнул зажигалкой. – Хотя им я тоже не верю.

– Я ведь вас предупреждал, что мой начальник охраны – Фома неверующий, – дополнил его Лудицкий. – Но при этом профессионал высшего класса.

– И давайте не будем больше обо мне, – предложил Сергей. – Занимающийся политикой охранник смешон, а старающийся попасть на первые полосы газет – глуп. Каждая профессия предполагает для своих представителей определенный уровень известности. Я не глубоко законспирированный разведчик, но мне совсем не хочется, чтобы меня узнавали на улицах. Одно из важнейших качеств хорошего телохранителя – неприметность.

– Но я же не могу вообще обойтись без вас. Вы были одним из главных действующих лиц случившегося.

– Разве это повод для написания моей биографии? Помяните вскользь с указанием должности, но без указания фамилии, – предложил Кабанов.

Журналистка обещала подумать, и после этого разговором целиком овладел Лудицкий. С привычным воодушевлением он принялся описывать общие проблемы людского общества, волею судеб на некоторый срок оторванного от остального человечества, подчеркнул жизненно важную необходимость организации, пожаловался на сложность задач, стоящих перед избранной властью, и для примера упомянул проблему занятости.

– Простите за любопытство, но чем вы думаете занять нас завтра? – успела в паузе спросить журналистка.

Вопрос оказался интересным. Выигрывая время, Лудицкий полез за сигаретами. Про себя он тихо проклял собственный язык, завлекший не туда, куда надо. Депутат уже собирался ответить неопределенно-загадочным: «Сами увидите», когда Кабанов небрежно обронил, как о давно обговоренном:

– Как – чем? Разумеется, спортом. Если не будет дождя, создадим несколько команд, куда войдут желающие поиграть в футбол, в волейбол, принять участие во всевозможных эстафетах. Остальные смогут посмотреть на соревнования, поболеть за знакомых. Думаем, что будет интересно. Хотели устроить небольшой концерт, но оказалось, наши звезды петь без фонограммы не умеют, – Кабанов усмехнулся. – Ну, не беда. Не исключено, что к вечеру корабль отремонтируют, и наша робинзонада закончится.

Лудицкий с благодарностью посмотрел на телохранителя, еще раз подумал о прибавке к жалованью и продолжил:

– У нас были и другие планы, но, к сожалению – или к счастью, – мы связаны временем. Если же говорить по большому счету, то требования народа всегда сводились к хрестоматийной фразе: «Хлеба и зрелищ!» Хлебом мы, слава Богу, обеспечены, и нам, соответственно, надо организовать зрелища. У нас уже нет необходимости улучшать свой быт, в любом случае завтра или послезавтра мы покинем этот остров, и что-то делать… – Видно было, что продолжать депутат будет долго.

– Извините, Петр Ильич. – Кабанов дождался первой же паузы и поднялся. – Я, с вашего разрешения, пойду обойду лагерь.

– Хорошо, – машинально кивнул Лудицкий, стараясь не потерять нить рассуждений.

Язык часто бывает врагом своего хозяина. Интервью растянулось за полночь, когда даже тренированная Рита больше уже не могла выслушивать бесконечных речей. Наконец ей удалось уйти, и только тогда Лудицкий спохватился и лег спать. Проснулся он поздно от близко звучащих голосов и некоторое время не мог понять, где это он.

Снаружи было в разгаре утро. Дождя не было и в помине. Более того, два дня кряду закрывавшие небо облака заметно поредели, обещая появление долгожданного солнца если и не сейчас, то к обеду. Меняющаяся к лучшему погода и перспектива на скорое освобождение подняли всем настроение. После завтрака мужчины и женщины стали объединяться в команды, чтобы принять участие в объявленных соревнованиях. Но вскоре на берегу радостно закричали, и подбежавшие узнать, в чем дело, заметили далеко на горизонте паруса.

Все смешалось в одно мгновение. Были забыты так и не состоявшиеся соревнования, дела, собственный корабль и все, вплоть до управляющего советом. Как и тысячи робинзонов до них, люди с замиранием сердец вглядывались в далекие паруса и гадали, куда же они повернут.

– Вот видишь, мой дорогой друг, – обратился к Пашке Флейшман. – Ценность парусного спорта у тебя прямо перед глазами, а в чем польза от твоей охоты? Забрать нас отсюда пара яхт не сможет, зато на них наверняка должен быть работающий передатчик. Можно даже поспорить, что будет раньше: или наши доблестные мореходы починят свое прохудившееся корыто, или сюда нагрянут корабли со всех ближайших портов и трасс.

В другое время Форинов затеял бы спор, но сейчас он с безмерно-счастливым выражением лица наблюдал за морем и только заметил:

– Там не две яхты, а целых три. Видишь? Нет, даже четыре. Тут что, проходит регата?

– Нет сейчас никаких регат, – возразил Флейшман, тоже всматриваясь в горизонт. – Пятая! Странно…

– Знаток! – с легким пренебрежением бросил Пашка. – Даже не знаешь, что в твоем, типа, любимом спорте происходит!

– Бывают же причуды у судьбы! – несколько в стороне от спорящей парочки заметил Кабанов своему шефу. – На дворе конец двадцатого века, а мы, словно наши далекие предки, вглядываемся в незнакомые паруса на горизонте и гадаем, заметят нас или нет. По мне лучше десяток транспортных вертолетов!

– Какая разница? – благодушно улыбнулся Лудицкий. – Главное, что нас наконец-то нашли. Будут вам вертолеты. И вот еще, Сережа… Я очень благодарен за оказанную мне поддержку. С этого месяца твой оклад увеличивается вдвое. Если есть еще какие-нибудь пожелания – скажи.

– Что вы, Петр Ильич? Я только выполнял свой долг, – немного смутился Кабанов, хотя мысль о деньгах и была весьма приятной.

От шлюпок к ним быстрым шагом шел Валера. После злополучного вечера он сменил форму на обычные свитер и джинсы, и только фуражка да бинокль отличали второго штурмана от столпившихся на песчаном пляже пассажиров. Правда, причиной переодевания был не страх. После похода на вершину брюки местами приняли травянисто-зеленый цвет, да и китель оказался испачканным настолько, что носить его стало неудобно. Белый цвет смотрится неплохо, но на лесные походы явно не рассчитан.

– На радиозапросы корабли не отвечают. В эфире прежняя тишина, – доложил Ярцев Лудицкому, словно тот и в самом деле был начальником.

– А чего вы ждали, Валера? – спросил подошедший Грумов. – Вряд ли на прогулочной яхте кто-то будет специально дежурить у рации, да еще на нашей частоте. Люди отдыхают на природе.

– Это не яхты, а парусные корабли типа нашего «Крузенштерна». Взгляните сами. – Штурман потянул через голову ремешок бинокля.

Оптика приблизила неизвестные парусники. Стало возможным разглядеть, что у двух кораблей по три мачты, а у остальных по две. Общим видом корабли больше напоминали сценку из исторического фильма, чем флотилию яхт, на которой состоятельные господа вышли прогуляться по морю.

– Бардак, – выразил свое мнение Кабанов, отрывая бинокль от глаз. – Что это может быть, Валера?

– Откуда я знаю? – вопросом ответил штурман. – Сколько хожу, никогда такого не встречал. Может, киношники стараются? Все, что могу сказать наверняка: две последних – это бригантины. Видите, одна мачта с прямым вооружением, а одна с косым? А остальные – точно как из фильма. Да еще у одного, по-моему, не хватает средней мачты. Такой большой промежуток…

– Поворачивают к нам, – заметил завладевший биноклем Лудицкий. – Гадайте, не гадайте, скоро мы и так все узнаем.

Неизвестные корабли и в самом деле повернули к острову. Какое-то время они шли все вместе, но потом одна бригантина ходко пошла за выступающий слева мыс. Один корабль, к радости столпившихся пассажиров, двинулся прямо на лагерь, а три оставшихся направились к неисправному «Некрасову».