Борис Батыршин - Мартовские колокола Страница 22

— В пятой классической. — поспешно ответил Николка, прежде чем Иван успел сказать хоть слово. — Это на Земляном валу, знаете… —

— Вот и отлично. — проговорил гусар. — Вам, барон, директор гимназии наверняка не откажет, а мы уж займёмся сбором средств по подписке. Так, господа? — и гусар обвёл взглядом публику. Гости, в их числе и дамы, заинтересовавшиеся «педагогической» беседой, согласно закивали.

Вот и госпожа Алтуфьева, — гусар кивнул своей спутнице, средних лет даме с надменным выражением лица, — не откажет, верно, почтить сие благотворительное начинание своим вниманием. Не так ли, Наталия Владимировна?

Наталья Алтуфьева, супруга московского обер–полицмейстера и родственница живчика–кавалериста, была известна всему городу проведением благотворительных балов и пикников. Её лотереи в пользу то сирот, то воспитательных домов собирали неизменно весьма крупные суммы.

— Вот и отлично, господа. — подвёл итог репортёр. — А я со своей стороны напишу статейку в «Московские ведомости» об этом полезном начинании…

— Ну, мы с тобой попали, — Ваня толкнул приятеля локтем. — Теперь всё, заставят с этим клубом возиться. Господину барону если уж что в голову придёт — всё, пиши пропало. Что желать будем — ума не приложу… Ром, может ты поможешь? Типа кружок «Юный десантник»?

— Да запросто. — легко согласился Роман. — Мне на той стороне всё равно делать нечего. Да и сколько можно просто так, без дела бродить туда–сюда? Если барон дело замутит — впишусь, однозначно. Так что смотрите, я вам устрою КМБ[25]. Маму будете звать, салаги…

Глава восьмая

— … наши бомбы, имеют химический запал. Устроен он так: две стеклянные трубочки, складываются крест–накрест. Потом к ним приспосабливаются два свинцовых груза, да так, чтобы при падении в любом положении грузы непременно раздавили бы эти трубочки. В трубочках — серная кислота; выливаясь, она воспламеняет смесь бертолетовой соли с сахаром. А воспламенение этого состава уже производит сперва взрыв гремучей ртути, а потом и взрывчатой начинки бомбы. Обычно это магнезиальный динамит, приближающийся по силе к гремучему студню — самому сильному из нитроглицериновых препаратов.

— А сам гремучий студень не употребляете? — спросил Виктор. Геленит — штука мощная, хотя и рвет от косого взгляда.

— Да, верно. — кивнул Лопаткин. — Он и правда, очень чувствителен, например, к сотрясению, зато хранить его куда как безопаснее. Знаете, из твердых видов динамита нитроглицерин порой «выпотевает»; этот процесс называется «синерезис». А уж если такое случится — то взрыв практически неминуем, стоит переместить вот такой «запотевший» образец. Так что, при правильном обращении и с гремучим студнем можно иметь дело.

— Да и очень уж продукт удобный. — продолжил Владимир. С тех пор, как выяснилось, что гремучий студень можно делать в кустарных условиях — все наши братья принялись осваивать этот процесс. Ведь и Кибальчич свою бомбу именно гремучим студнем и начинил! — и студент принялся цитировать по памяти:

— «По расследовании, оказалось, что разрывной снаряд, послуживший орудием злодеяния 1 марта, имеет следующее устройство. Главную составную часть его составляет так называемый гремучий студень, состоящей из раствора десяти частей пироксилина в девяноста частях нитроглицерина…»

— Это из официального отчёта о цареубийстве первого марта. — пояснил студент. — А сам Кибальчич[26] потом, уже на суде сказал, что сам сделал все части метательных снарядов — и тех двух, что были брошены под карету императора, так и тех, которые были впоследствии захвачены полицией. Как и признался в том, что изобрёл устройство этих снарядов, точно так же как все части их: ударное приспособление для передачи огня запалу. Сам же сделал и взрывчатое вещество — гремучий студень.

— Ну что ж, если руки не кривые — согласился Виктор. — Его, к примеру, очень потом ирландцы уважали: ИРА во время войны в девятнадцатом году, и уже потом, в конце шестидесятых годов двадцатого века. Это когда они на семтекс[27] из Ливии перешли… а пока не было — пользовались старым добрым геленитом. И, кстати, не жаловались…

— Трубочки, говорите, между грузиками? — хмыкнул Дрон. — Да вы, ребята, камикадзе. Это что же — слегка тряхнул такую хреновину, трубочка треснула — и всё, пиши пропало?

Владимир кивнул.

— Да, очень многие товарищи погибали даже на этапе заряжания бомб. Бывало, и по дороге; стоит, скажем, коробку уронить — и всё, взрыв.

— А на месте взрыватель вставлять не пробовали? — осведомился Дрон. — Впрочем, можешь не отвечать; нет, конечно. Как эту вашу хреновину незаметно, да еще и на ощупь вставишь… подорвешься, стопроцентно. — Да и делать–то гремучий студень небезопасно. — продолжал Лопаткин. — Помните, того студента–медика, что давеча к нам заходил? Ну, который из Киева?

Виктор кивнул. Они оба помнили высокого болезненно–бледного молодого человека с длинными сальными волосами, лицо которого было испещрено пятнами недавно заживших ожогов.

— Товарищи поручили ему изготовить для нашего дела пуд динамита. — продолжал рассказ Владимир. — Для этого был у нас верный человек — инженер при земской лаборатории. Самое трудное было приобрести незаметно нужные материалы; необходимо сделать всё это в строжайшей тайне, чтобы не привлечь ничьего внимания. Студент с этим справился; по подложному открытому листу на имя уполномоченного земства закупил материал, и приготовил необходимое количество динамита. Но — при работе он едва не погиб и спасся только благодаря своему хладнокровию.

— А как зовут парня? — осведомился Дрон. Полезный малый, надо иметь в виду…

Лопаткин ответил многозначительной улыбкой.

— Кто же спрашивает об именах? Мы зовём этого товарища «Певец; знаю только, что сам он не из Киева, а откуда–то из западных губерний; в Киеве же только учился.

— Конспирация… проворчал Дрон. — Ладно, хрен с вами, Певец так Певец. Так что там у него вышло?

— А то, что компоненты для желатина пришлось приобрести русского производства, с недостаточной степенью очистки. И когда Певец стал их размешивать — то заметил в нем признаки разложения, а значит — признаки моментального и неизбежного взрыва. Известно, что реакцию в последнем можно умерять, приливая холодной воды. Певец схватил стоявший рядом кувшин с водой и, второпях, стал лить прямо с рук, с высоты нескольких вершков от желатина. Струя воды предотвратила немедленный взрыв, но разбрызгала взрывчатую массу. Желатинные брызги попали ему на всю правую сторону тела и взорвались прямо на нем. Певец получил несколько тяжких ожогов, но дела не бросил и, только когда изготовил необходимое количество взрывчатого студня, отправился в Москву. А уж тут его устроили в больницу.

— Так что же, — переспросил Дрон. — Этот тип тебе вчера взрывчатку притаранил, что ли?

— Нет. — усмехнулся Владимир. Певец привёз свой груз еще в середине лета. С тех пор он и хранится у меня.

При этих словах Дрон непроизвольно дёрнулся и вытаращился на собеседника:

— … твою мать! Это что же, в твоей, значит, комнате, хранится пуд этой дряни? А мы там, как… жили? И ночевали? И курили? Ну ты и…. — нужное количество динамита, уехал в Москву. Там он.

— Ладно, ладно, — поспешил успокоить товарища Виктор. — Геленит от огня не взрывается. — но, вообще–то, Володь, он в чём–то прав. Слушай, может перебросим эту смесь на подземную базу? Право слово, так будет спокойнее. Не на саму базу, конечно — припрячем где–нибудь в тоннелях. Тару непромокаемую найдем, и притопим в этом… дерьме. Дёшево и безопасно.

— Я его самого в дерьме притоплю! — никак не успокаивался Дрон. — Это надо — так людей подставить! То есть если бы я чем–нибудь засадил по этой хрени, то мы бы все…?

— Да уймись ты, Дрон! — Не выдержал наконец Виктор. — Решили же — уберем. Решили ведь? — обратился он к Лопаткину. Тот, соглашаясь, кивнул.

— То есть, как я понял, взрывчатка у вас есть, причём — много. И теперь вся проблема — в надёжных и безопасных в применении взрывателях?

Студент снова кивнул. — Это вообще главная проблема. — То есть изготовить–то гремучую ртуть несложно, хотя и весьма опасно, а вот взрыватель наши… это ведь вроде как рулетка получается каждый раз — то ли ты кинешь бомбу, то ли она у тебя в руках взорвется…

А фитили не пробовали? — поинтересовался Дрон. — Возня, конечно, зато безопасно.

— Фитили? Как на македонках[28]? Делали, кончено — раньше. А сейчас перестали — их же поджигать сначала надо, а это время. Да и мало ли как бомба полетит? Можно отскочит от цели — от кареты например, — до того, как фитиль догорит. А химический запал при ударе сработает.

— Кстати, разумно. — согласился со студентом Виктор. — Вон, Фердинанд в Сараево — так и вовсе зонтиком ухитрился македонку отбить[29].