Олег Шушаков - И на вражьей земле мы врага разгромим. 1 книга. На сопках Маньчжурии Страница 22

Ничего нового они ему не сообщили. Тем не менее, беседа была полезной.

Обстановку на сопредельной территории командование округа знало неплохо, стратегические и тактические цели противника представляло достаточно ясно и могло дать вполне достоверный прогноз развития ситуации.

По их мнению, Япония готовила в северо-западной Маньчжурии плацдарм для очередного нападения на СССР. Железной дороги Харбин – Цицикар – Хайлар (бывшая КВЖД) для подготовки такого нападения явно было недостаточно. Поэтому самураи приступили к строительству новой стратегической железной дороги Халун-Аршан – Ганьчжур, которая шла в обход отрогов хребта Большой Хинган почти параллельно монголо-маньчжурской границе, местами на удалении от нее всего в два-три километра.

Японское командование справедливо опасалось, что эта дорога может подвергнуться прицельному огню с господствующих песчаных высот на восточном берегу Халхин-Гола. В связи с этим и решило захватить часть территории Монгольской Народной Республики восточнее реки. Владея этой территорией, японцы могли построить там укрепрайон, и устранить угрозу своей дороге, а также уменьшить возможность удара в тыл войскам, сосредоточенным в Хайларском укрепленном районе.

Первого июня Жуков был еще в Минске и руководил разбором полевой командно-штабной игры, в которой принимали участие командиры кавалерийских и танковых соединений Белорусского округа, а также начальники и оперативные работники штабов. В этот момент позвонили из Москвы и приказали немедленно явиться к наркому обороны.

Жуков выехал первым же поездом и утром следующего дня уже стоял перед Ворошиловым. На столе у наркома лежала карта района вторжения с обстановкой на тридцатое мая.

— Вот здесь, — сказал он, указывая на карту. — Длительное время проводились мелкие провокационные нападения на монгольских пограничников, а вот здесь японо-маньчжурские агрессоры вторглись на территорию МНР и напали на монгольские пограничные части, прикрывавшие участок местности восточнее реки Халхин-Гол… Думаю, затеяна серьезная военная авантюра. Во всяком случае, на этом дело не кончится. Командование пятьдесят седьмого особого корпуса проявляет нерешительность… Можете ли вы вылететь туда немедленно, разобраться, что происходит, и, если потребуется, принять на себя командование войсками?

— Готов вылететь сию же минуту, — вытянулся, руки по швам, Жуков.

— Очень хорошо, — сказал нарком. — Самолет для вас будет подготовлен на Центральном аэродроме к шестнадцати часам. Зайдите к заместителю начальника Генштаба комдиву Смородинову и договоритесь о связи. К самолету в ваше распоряжение прибудет группа специалистов. До свидания, желаю вам успеха!

Комдив Жуков, как и большинство его сверстников, прошел и Германскую, и Гражданскую. В царской армии дослужился до чина младшего унтер-офицера драгунского полка. Был контужен. Имел два Георгиевских креста за храбрость. В октябре восемнадцатого вступил в Красную Армию. Сначала служил красноармейцем, а затем помкомвзвода в кавалерийском полку. Был ранен в боях под Царицыным. Затем командовал взводом и эскадроном. В двадцать втором участвовал в подавлении антисоветского крестьянского восстания на Тамбовщине, за что и был награжден орденом Красного Знамени.

После окончания Гражданской войны остался в кадрах РККА. И на долгие-долгие годы застрял в должности командира кавалерийского полка.

Воинскую науку Жуков познавал не в академических аудиториях, а в повседневной обстановке армейской жизни и на краткосрочных курсах. Первоначальную военную подготовку он получил в учебной команде драгунского полка. В двадцатом году несколько месяцев учился на Рязанских кавалерийских курсах, но из-за тяжелой обстановки на фронтах так и не доучился. В двадцать пятом окончил Кавалерийские курсы усовершенствования командного состава, а в тридцатом – Курсы по усовершенствованию высшего начальствующего состава. Как и все занимался самоподготовкой. Когда руки доходили… Поэтому был не теоретиком, а практиком.

После окончания КУВНАС его назначили, наконец, командиром бригады. Затем он был помощником инспектора кавалерии Красной Армии, командовал дивизией и корпусом. В тридцать шестом за успехи в боевой, политической и технической подготовке был награжден орденом Ленина.

Все, кто хоть когда-нибудь служил с ним вместе, единодушно отмечали его тяжелый, неуживчивый, трудный характер и грубость.

Возможно, он действительно иногда был излишне требователен и не всегда сдержан и терпим к проступкам подчиненных. Его всегда выводила из равновесия любая недобросовестность в работе или поведении людей.

Жуков презрительно усмехнулся. Некоторые этого не понимали. А он, видимо, недостаточно был снисходителен к человеческим слабостям. И не собирается! Никому не дано права наслаждаться жизнью за чужой счет!

Он выполнит приказ наркома любой ценой! И церемониться ни с кем не будет! Москва его поддержит, иначе он не получил бы таких полномочий. Это шанс. Шанс всей его жизни! И он не такой дурак, чтобы его упускать…

Что ему делать он уже знал. Сначала убрать с дороги Фекленко. Он свой шанс упустил! Убрать Фекленко и получить командование… Затем подтянуть войска и накопить материальные ресурсы. Это главная задача! А пока держать самураев в напряжении, но не дай Бог, не спугнуть. Ему нужен их полный разгром. Классический разгром! Что бы в учебниках потом писали! И никаких переговоров! Трепать им нервы. Показывать слабость. Накопить материальные ресурсы. А потом дать в лоб! И по флангам! И р-раздавить эту несчастную японскую дивизию, как вшу на гимнастерке. Что бы аж брызнула!.. А еще надо так устроить, чтобы никто к его славе примазаться не смог. А то налетят потом как вóроны. Много их тут окопалось в ЗабВО, да в ОКА обеих… А Москва еще шлет помощничков всяких… Жуков скрипнул зубами.

"Эх, верных людей нету! Специалистов ему Генштаб предоставил! Какие они специалисты! Соглядатаи! Понятное дело, будут за ним смотреть и стучать, куда надо!" — скривился он.

— Разрешите обратиться, товарищ комдив! — вытянулся Куцепалов, когда Жуков, окинув его пристальным хмурым взглядом, проходил мимо.

— В чем дело, майор? — холодно прищурился Жуков, и вдруг широко улыбнулся, — Федор?.. Ты, что ли?.. Здорóво! Какими судьбами? — он порывисто обнял старого товарища.

— Признали, товарищ комдив!.. И как это вы меня вспомнили? Столько лет прошло… — разулыбался Куцепалов.

— Да!.. Лет десять точно не виделись!

— Десять и есть, товарищ комдив. Вас тогда, как раз отправили в Москву на курсы…

— Было такое дело… После курсов я на полк уже не вернулся. Сразу на повышение пошел, на бригаду… А ты каким боком в летуны затесался?

— Как вы уехали, Георгий Константиныч, так до нас и добрались… Кого куда… Меня, вот, в авиацию перевели, в летную школу отправили. А Гришку Иванищева так, вообще, демобилизовали…

— Да ты что! Это, кто ж так покомандовал без меня?!.. Помню Иванищева… Звезд с неба не хватал, это точно, но командир эскадрона был крепкий… И за конским составом смотрел, как надо, и личный состав в руках держал… Я бы его в обиду не дал!

— Ну, вот… А потом я эскадрильей командовал, полком, авиабригадой…

— Молодец!.. Ты всегда башковитый был. И эскадрон у тебя как по струнке на рысях ходил. А помнишь, как на конных соревнованиях мы всех в корпусе обходили. Да, что там, в корпусе! В óкруге! И никто нас догнать не мог!

— Помню, товарищ комдив! Один хитрец какой-то, из шестой Чонгарской дивизии, попытался… Даже лошадь вторую в лесу спрятал, что бы сменить по ходу скачек. Ординарец держал… И получил, таки, первый приз, подлец! А потом, когда все открылось, комкор ему по холке, по холке! Чтоб не жульничал!

— Да, Федор, было время!.. Надо бы посидеть как-нибудь. Погутарить, товарищей вспомнить… Некогда сейчас! Улетаю я сегодня. Тут у вас в пятьдесят седьмом корпусе некоторые такой бардак развели! Меня Сам, — Жуков ткнул большим пальцем вверх. — Сюда отправил, порядок наводить.

— Товарищ комдив! Георгий Константиныч! — осенило вдруг Куцепалова. — А возьмите меня с собой! Я же боевой командир! Я тут болтаюсь в распоряжении штаба ВВС. Как цветок в проруби, блин… Назначения жду… Возьмите, а? Может, и пригожусь вам на Халхин-Голе…

— А что? Может, и пригодишься!.. — задумался Жуков. — По указанию наркома у речки этой со всей страны летчиков – Героев Советского Союза собрали. Со Смушкевичем во главе. Я этого… Еврея… еще по Белорусскому округу помню! — комдив принял решение. — Точно! Такие, как ты, н а с т о я щ и е кавалеристы, мне там, ох, как понадобятся! Чтобы всех этих героев-летунов вместе с комкором ихним в руках держать, да к делу приспособить!.. И, вообще!.. Значит, так! Вылет через два часа… В отделение кадров не ходи. Сам им сообщу. Потом. Если есть подходящие ребята, два-три человека, бери с собой!.. Есть кто на примете?